Седьмую часть известнейшей киносаги следует отнести к своеобразному маньеризму: использование разных изобразительных программ не как соседствующих в прагматическом поле искусства, но как характерных для разных “фронтов”, осваивающих пространство. За светлой и темной стороной стоят не только различное понимание вселенной и ее устройства, но и различные программы создания искусства.

Звездолеты имперцев (Первого Ордена) — вертящиеся паруса, на которые подвешена кабина — они могут существовать только как часть идеального города или идеального флота, вдруг тронувшегося в путь. Сила этих кораблей — только в их собственном умении обыгрывать возможности плоскости объемом агрессии, криком приводить в действие все то, что выглядит как плоскостное. Эпоха больших событий уже прошла, и поэтому превратить плоскостное изображение в политическую программу может только окрик: других способов политической репрезентации не осталось. Это тупик Ренессанса — когда нет великих событий и великих фигур, организующих вокруг себя иллюзорные репрезентации, поддерживать иллюзию можно только радикальной имитацией, имитируя себя как наследника традиции, как сына. Отношения Сноука и Рена и оказываются в фильме такими отношениями наставника в радикальной имитации и ученика, поверившего в искренность такой имитации.

А звездолеты Альянса Повстанцев — острые, конические, в них объем предшествует любому плоскостному развертыванию. Собственная их задача — это добиться визуализации плоскостных проекций при том, что знания хранятся именно в объемных моделях, память дроидов заточена именно под локализацию вещей в объемном пространстве. Но так как прокладывая маршрут, Повстанцы не могут руководствоваться постоянно только объемными моделями, так как деформации пространства в мире, в котором могут быть уничтожены целые галактики, слишком велики — то им необходимо собрать плоскостной конструктор. Практически, перед нами люди барокко, которые исходят из того, что объемные конструкции, продуманные как изваяния, наиболее устойчивые и бронебойные. Но для того, чтобы барочная конструкция достигла своей цели, она должна иметь не просто ориентир, но и модель плоскостного развертывания, того “зрения” или той “стратегии”, которое и поместит эти объемные орудия в общее поле культуры. Таким плоскостным развертыванием в барочном городе оказывалась инфраструктура, а в фильме оказывается необходимость атаковать Старкиллер на сверхсветовой скорости, которая поневоле должна превратить объемные корабли в чистую функцию от плоскостного движения (как если щелкнуть затвором прожектора, освещающего всю Луну, тень по луне пройдет со сверхсветовой скоростью — но это не эйнштейновское движение, приближающеес к скорости света).

Как прожектор и действуют силы света, тогда как силы тьмы действуют как система зеркал, как искажение проекций, которое якобы должно разогнать световой луч, создать его трансмутацию — для современной науки это невозможно, но весь Ренессанс держался на вере в трансмутацию. Трансмутация света не получается, силы света используют простой подрыв для уничтожения Старкиллера, именно основанный на том, что в твердое состояние ничего до конца не переходит, возможны те искры, те визуальные тромплеи, которые разрушают эту твердость вроде бы достигнутой трансмутации.

А вот оптическая иллюзия по типу тромплея вполне может добиться преимуществ в бою: прицел на гашетке Тысячелетного Сокола устроен как барочное ложное окно, концентрические круги, за которыми ничто не стоит, но именно такое устройство позволяет поражать цели при сильной тряске. Тряска переживается всегда как смещение плоскостей, но что барочному объему до плоскостей. Объемные видения испугали Рей, но объем голоса и оказался силой, освободившей ее от пут. Уже не модель голоса (крик, сметающий старые принципы убеждения), а сам объем голоса, не наблюдение, а запись (полнота звучания, остающаяся в уме слушающих) и оказывается носителем силы.

Поэтому темные силы могут создавать новые плоскостные модели, такие как модели вытягивания энергии из звезд — пародия на Великое Деяние алхимиков, которое можно понять как сосредоточение внутри замкнутой колбы эроса, до этого светившего всем, как публикацию эроса (вроде Тициановской Венеры, готовой к браку невесты, возлежащей при этом в торжественном зале). А светлые силы могут только показывать несводимость возможностей нашего зрения к этим плоскостным моделям: взрыв Старкиллера оказывается одновременно неконтролируемой цепной реакцией и взламыванием плоскостей, планета распадается на квадраты, а не взрывается, разлетаются листы архитектурных эскизов под волной барочного пламени.