Впервые рассказ был опубликован в восьмом номере контрлитературного журнала «Ямма»

Никанор Иванович не возвратился домой. Он было хотел, но вдруг кто-то ему позвонил, так что стало как-то стыдно вот так просто взять и не ответить. Пришлось потянуться за телефоном. Он долго сумрачно слушал, а потом перестал. Он только спросил у кого-то на том конце провода (это образно, потому что провода не было, так как связь уже достигла некоторого развития):

— Это точно?

Ему ответили:

— Да.

На том разговор их был окончен. Никанор Иванович решил никогда больше не возвращаться домой. Он пошёл в магазин, где продавали его любимые пирожки с зеленью. Зелень ему напоминала о весне и новом возрождении. Пирожков этих не было. Не было и возрождения, но весна-то формально точно была.

Девушка предложила с ливером. Ливер у Никанора Ивановича вызывал не вполне приятные ассоциации, так что он и вовсе решил сегодня не ужинать.

Никанор Иванович отправился в бассейн. Там всегда было весело, и пели песни в воде. Дело было в том, что в этот бассейн всегда ходила объемного вида женщина, которая умела оперно петь. По слухам, пела она в местном оперном театре. Никанор Иванович не мог позволить себе театр, поэтому ходил в бассейн. Это и замечательно. Можно и плавать, и слушать. Дама объемного вида там часто распевалась. Объясняла это тем, что в воде оно полезнее.

Когда Никанор Иванович пришёл в бассейн, то увидел, что воды там нет. Певицы тоже. Даже бабушки, которая обычно сидела вот тут прям справа. На дне бассейна была глина, а из трубы раздавался неприятный вой. Никанор Иванович решил пойти дальше.

Никанор Иванович бродил в старинной белой шинели, отделанной выцветшим мехом и вспоминал, куда бы он мог себя деть, но места не находилось. Он знал бассейн, знал этот миленький магазинчик с пирожками. Да и всё. Театр дорого, а больше и нет ничего. Тогда Никанор Иванович решил взять и уехать из города. Но и его встретила неудача. Во-первых он понял, что аэропорта в городе никогда и не было. Даже аэродрома не было. Была ли железнодорожная станция? Нет, её тоже не было. Была железная дорога, но её за ненадобностью разобрали и свезли на склад. Оттуда отвезли на завод и переплавили. Теперь это автомобиль, в котором проезжает по улицам мэр города Спальников Александр Михайлович. — Тогда что остаётся? — подумал Никанор Иванович и закурил. — Остаётся автобус, — продолжил про себя Никанор Иванович. Но зачем Никанор Иванович закурил? А потому что в эту самую секунду он понял, что автобус был очень дорогой. Денег на автобус не было. К тому же автобус был на прошлой неделе, а на этой его не бывает. Это неделю ждать. Неделю ждать не хотелось. Хотелось сразу уехать, да куда подальше. Возможности такой не было, так что Никанор Иванович смирился. Он ещё не знал об этом. Он пытался противостоять этому, но он остался.

Никанор Иванович тщетно грел себя мыслью, что это тоже пройдёт. Не прошло. Оставалось сдаться. Сдаваться не хотелось. Но всё пройдёт, как всё прошло. Сдаваться, сдаваться, сдаваться, — повторял он, пытаясь справиться с внутренней агрессией. С паникой. С непреодолимой злостью. Никанор в эту секунду был клубком оголенных проводов, каждый из которых обладал своею волей и правом. Но право было одно.

Что тогда сказали Никанору Ивановичу по телефону, так никто и не знает. Никто не знает, и куда он после бассейна делся. Никанор Иванович так и не возвратился домой.

— Может он уехал? — вопрошала Варвара.

— Может быть он покинул нас ради других? Может быть он ходит где-то с тарелкой? — спрашивала больше себя саму Ирина.

— Может быть он просто уехал в Калининград? Вы знаете, была у меня одна знакомая, которая в тот день уехала в Калининград. Но пожалела, — обречённо закончила Инесса.

— А я считаю, что он просто дурак, вот и всё, — иронично заключила Нина.

— Может и дурак, но не дурнее тебя. Ты-то лучше всех знаешь. Но ты ничего не знаешь, ты можешь только предположить. А предположить могу и я. Но кто знает, что было на самом деле? Сплошные футурологи, — возмущённо высказалась Анна и потрепала себя за яркое чёрное платье.

— Может он просто погиб? — отрицала всё Светлана Ивановна.

— Может и погиб, а может просто сгинул, или канул, или улетел. Да, он точно исчез, тут и думать нечего. Это конец, девочки. Идите вон, — сказала Мария и вышла за каменную ограду в лес.

В лесу было тихо и приятно, как это часто бывает летом. И все, о чем с бесплодным жаром пугливо спорили женщины — исчезло. Марии нравилось летом, она часто в июле ждала жатвы. Но время жатвы не наступило. Ушли жнущие, а сеющие не пришли. Остались они без Никанора Ивановича, он тоже не пришел. Пришлось уехать за город, растить семена. Семена были бесплодны. Бесплодна была их земля. Одна Светлана Ивановна не верила никому и себе. Она часто вместе с Машей гуляла по лесу, где еще росли травы. Женщины ели то, что можно было найти в лесу. Пили воду из почти истощенного родника. Так проходила жизнь их в ожидании Никанора Ивановича.

Светлана Ивановна выбежала сразу за Машей. Они часто вместе гуляли, но сегодня для каждой это было особенно важно. Светлане Ивановне важно было не оставаться одной, чтоб утомить ненужную тревогу. Маша же хотела высказаться, ведь если с ней это происходит, значит это кому-нибудь нужно.

— Маша, обожди!

— Никанор Иванович не умер!

— Но куда же он пропал?

— Он с нами, брат твой здоров.

— Не говори ерунды, это всё арабские сказки.

— Давай сменим тему.

— Маша, я вот что хотела сказать. Ты как-то изменилась совсем.

— Это где же? Из–за Никанора? Он придёт, вот и звезда упала, или это самолет? Шумно стало, надо бы домой возвращаться.

— Да нет, Маша, ты в бедрах поправилась. Ты ждешь кого-то.

— Я знаю. Оттого и говорю, что Никанор Иванович с нами, он придёт. Мы сделаем его пастухом, он будет счастливым. Он будет светлым. Он будет другим Никанором Ивановичем. Это он. Он не будет уходить.

Женщины долго не говорили, а потом и вовсе разошлись. У Светланы Ивановны загорелись глаза, она была рада, она ждала Никанора Ивановича. Она поверила. Маша наоборот только больше заволновалась, она скрывала свой страх, не хотела Никанора Ивановича. Маша хотела спокойной жизни, хотела спокойно умереть в старости, она не хотела всего этого. Но она не могла выбирать, потому что Светлана тут же рассказала остальным с улыбкой приветливо ясной.

Аня восприняла хорошо, сказала, что это мило. Ира только деловито покосилась и что-то себе задумала. А после она резко заулыбалась и убежала в комнату в слезах о сыне. Варя запела песню, но потом стала выбирать цвет одежды для ребенка. Нина сказала, что сын будет здоровый, и тоже стала счастливой. Не улыбалась только Инесса, она наливала всем красное вино. Всем женщинам казалось, что радость будет. Никанор Иванович скоро вернётся.