Подписывайтесь на мой канал в Telegram.

КАСТРАЦИЯ ТУТ, КАСТРАЦИЯ ТАМ, КАСТРАЦИЯ ВЕЗДЕ

Неделями ранее украинский президент Зеленский обратился к российским солдатам в России, обещая им безопасность и достойное обращение, если они будут захвачены или сдадутся украинской армии. Эта позиция резко контрастирует с новостями от Russia Today, обобщение которых, как и, видимо, соответствие их правде, можно найти у крупных западных медиа.

«Геннадий Друженко, 49 лет, заведующий военным передвижным госпиталем в восточной Украине, заявил, что проинструктировал свой медицинский персонал «кастрировать захваченных российских солдат», потому что они «тараканы, а не люди», — сообщает российское новостное агентство RT. «Но поверьте мне, горит путинская техника хорошо. Трупы путиноидов смердят, но становятся безвредными,» сказал он согласно RT. (прим. пер. — оригинальный эфир Украины-24 можно посмотреть тут) Друженко, юрист по конституционном праву, перешедший в добровольческие фронтовые медики, извинился за свои слова после получения угроз смертью. В коротком посте на Facebook Друженко взял свои слова назад и приложил скриншот, показывающий угрозы, адресованные ему. Он заявил, что его госпиталь «никого не кастрирует и не собирается. Это были эмоции. Прошу прощения. Мы спасаем жизни. Точка.»

Мгновенная реакция к этой новости должна была быть следующей: это так Украина защищает Европу? Даже извинение двусмысленно: Друженко извиняется после полученных угроз, как будто делая это для защиты своей жизни, а не потому, что он искренне изменил свое мнение и осознал ужас того, что он сказал. Такие идеи должны быть безоговорочно осуждены, любое сравнительное понимание в стиле: «это незначительный инцидент по сравнению с массовыми убийствами, осуществляемыми российской армией» — непотребно. Также нам стоит присмотреться поближе к тому, что происходит на украинской стороне, потому что там мы найдем намеки на то, какой будет Украина, когда, как мы все надеемся, она отстоит свою независимость.

Например, ранее в 2019 Государственный комитет телевидения и радиовещания Украины запретил перевод книги «Книжные воры», написанной шведским историком Андерсом Риделлом. Вполне в путинском стиле комитет заявил, что выход книги приведет к «разжиганию этнической, расовой и религиозной ненависти». Каким образом? Запрет книги связан с критическим анализом Риделла по отношению к действиям Симона Петлюры, националиста, чьи отряды убили в погромах бесчисленное количество евреев. Плюс, есть и другие мрачные предзнаменования, такие как запретительные меры, примененные к украинским левым, автоматически расценивающихся как про-путинистов.

Подобная критика ни в коем случае не должна подорвать или ограничить наши обязательства перед свободой Украины. Было бы легко найти c дюжину похожих заявлений и действий российской стороны. Достаточно упомянуть, как Александр Дугин, придворный философ Путина, объяснил почему (произошло вторжение в Украину — прим. пер.). По его словам, Путин должен был вторгнуться еще раньше, как минимум после событий Майдана, и факт, что он упустил возможность, «знак глубокой, глубокой ненависти нашего президента к насилию… он ненавидит войну… Путин — либеральный демократ, он большой западник по его мнению, он очень осторожен по отношению к глобальным правилам… что означает, у него не было другого решения с точки зрения его очень либерально-демократического, почти глобалистского видения мира.» С подобными «либеральными демократами», кому нужны неонацисты?

Но причина, по которой я упомянул инцидент с украинским медиком, в том, что мой друг привлек мое внимание к интервью на сайте Sputnik, где пропутинский сербский режиссер Эмир Кустурица, верите или нет, обвинил МЕНЯ во вдохновении угрозы медика. Вот его дословные слова: «Мы увидели, как тогда словенский философ вдохновил украинского доктора и сказал, что все заключенные должны быть кастрированы…что российские пленники должны быть кастрированы.»[1] Давайте проясним эти обвинения. В моей первой реакции на вторжение России я эффективно упоминал кастрацию и изнасилование, но моим источником был сам Путин. Ранее, в 2002 году Путин ответил на вопрос западного журналиста: «Если вы хотите совсем уж стать исламским радикалом и готовы пойти на то, чтобы сделать себе обрезание, то я приглашаю вас в Москву. У нас многоконфессиональная страна, у нас есть специалисты и по этому вопросу. И я порекомендую им сделать эту операцию таким образом, чтобы у вас больше уже ничего не выросло.» Это скорее была вульгарная угроза кастрации. А изнасилование? Источником послужил опять Путин, и вот цитата из моего текста:

«Ранее в этом месяце на пресс-конференции Владимир Путин отметил, что украинскому правительству не нравятся Минские соглашения, и добавил: «Нравится, не нравится — терпи, моя красавица.»

Сказанное обладает хорошо известными сексуальными коннотациями: Путин, похоже, цитировал песню «Гости» советской панк-группы Красная Плесень:

«Спит красавица в гробу,
Я подкрался и ебу.
Нравится — не нравится,
Спи, моя красавица.»

Несмотря на то, что пресс-секретарь Кремля заявил, что Путин отсылался к старому народному выражению, отсылка к Украине в качестве объекта некрофилии и изнасилования ясна»

И я закончил следующим комментарием: «Так что мы должны рекомендовать международному сообществу предпринять операцию кастрации России, игнорируя и маргинализируя их насколько возможно, чтобы впоследствии убедиться, что ничего не вырастет из их глобального авторитета.»

Кто-то может поспорить, что мои метафоры слишком провокативны, но три вещи ясны из процитированных фрагментов. Я взял тему кастрации и изнасилования от Путина. Я не предлагаю кастрацию, но «операцию кастрации», значение которой я ясно прояснил («игнорируя и маргинализируя их насколько возможно»). Также я включил США в список, обвиняя их в какой-то мере за ситуацию в Украине. То, как мы пришли от всего этого к предложению кастрации российских пленных, логично только дешевому путинскому пропагандисту.

ЛЮБОПЫТНЫЙ ИНЦИДЕНТ ОТСУТСТВУЮЩЕГО В КИЕВЕ ОРБАНА

Единственный истинный момент в этих обвинениях — это лишь то, что я полностью поддерживаю украинское сопротивление, и эта партизанская позиция позволяет мне быть внимательным к тому, как, к сожалению, многие левые (по крайней мере, большинство) пытаются усидеть на двух стульях по отношению к украинской войне, осуждают российскую агрессию и одновременно обвиняют США за нее. Например, Демократические Социалисты Америки отреагировали на войну «призывом распустить западный альянс НАТО и обвинениями империалистского экспансионизма США» за российскую неспровоцированную атаку на Украину. ДСА, которые хвастаются такими высокопоставленными членами, как Александрия Окасио-Кортес и Берни Сандерс, выпустили субботнее заявление, осуждающее российское вторжение и призывающее Владимира Путина к немедленному отзыву своих войск. «ДСА не готовы признать, что, несмотря на всю сложность ситуация и распределенной ответственности, Украинцы оказывают полностью оправданное и героическое сопротивление российской атаке, сопротивление, которое должно быть безусловно поддержано. Вместо этого кто-то может услышать голоса, говорящие украинским рабочим, что им стоило бы самоорганизоваться против российских оккупантов отдельно от коррумпированного правительства и армии, принадлежащей олигархам… В конце этой дороги находится левацкая конспирологическая теория: США ведет свою войну в Украине. Без нее Вашингтон не смог бы решиться уничтожить российскую экономику, оркестрировать мировым осуждением и возглавить протесты с целью обескровить Россию, и все это как часть пути к свержению ее правительства.

Полностью симметричным способом праволибералы сомневаются, насколько левые могут полностью поддерживать украинское сопротивление; хоть Путин определенно не левак, он, тем не менее, воспринимается в качестве союзника некоторыми левыми режимами. Неудивительно, что, как в лакановской формуле коммуникации, согласно которой другой получает мое собственное сообщение в вывернутой и истинной форме, развитый Запад получает свое собственное сообщение назад от Третьего Мира: страны от Латинской Америки до Южной Африки не готовы единогласно осудить Россию за военные преступление в Украине, вспоминая куда худшие преступления, совершенные Западом по всему миру. Вот почему их реакция на «защиту Европы»: почему мы должны защищать ту силу, которая делала с нами то, что сейчас осуждает в Украине?

И в некотором смысле они правы. Европа тоже сидит на двух стульях. 15-го марта 2022 четыре европейских лидера совершили долгое опасное путешествие поездом из Польши в Киев в знак поддержки, пока город подвергался продолжающейся российской атаке: премьер-министры Польши, Словении, Чешской республики и Венгрии встретились с президентом Зеленским во вторник вечером, когда в городе начался комендантский час. После этого польский премьер-министр Матеуш Моравецкий затвитил, что Украина напомнила Европе, что такое Мужество: это время для «вялой и разложившейся» Европы пробудиться и «сломить её стену безразличия и дать Украине надежду.» Тот, кто запоминает новости, обратил внимание на фактическую ошибку в моем кратком отчете. Виктор Орбан не был одним из четверых от Венгрии. Четвертое место занял Ярослав Качиньский, глава правящей партии Польши и фактический правитель Польши.

Мы все знакомы с знаменитыми диалогом из «Серебрянного» между детективом Скотланд Ярда Грегори и Шерлоком Холмсом о «любопытном ночном инциденте с собакой»:

— Есть ли еще что-то, на что вы хотели бы обратить мое внимание?
— На любопытный ночной инцидент с собакой.
— Собака ничего не сделала ночью
— Это и был любопытный инцидент.

Легко перефразировать эти строчки, заменив собаку на Орбана:

— Есть ли еще что-то, на что вы хотели бы обратить мое внимание?
— На любопытный инцидент с Орбаном в поезде в Киев.
— Но Орбана не было на том поезде.
— Это и был любопытный инцидент.

В этой замене (Качиньский занял место отсутствующего Орбана) кроется ключ ко всему делу. Дело было не просто в том, чтобы сидеть на двух стульях одновременно, все было гораздо хуже: один человек заменял другого на одном и том же стуле.

Оба, Орбан и Качиньский, воплощают основную позицию ключевых членов того, что принято называть Вышеградской группой в её чистом виде: посткоммунистические восточноевропейские страны, которые являются членами ЕС, но выступают против господствующей позиции ЕС как по укреплению европейского единства и сотрудничества, так и относительно таких культурных ценностей, как феминизм, мультикультурализм, анти-расизм и религиозный нейтралитет. До недавнего времени Польша и Венгрия находились под сильным давлением Брюсселя, которое требовало отказа от их политики против абортов и геев, а также от дрейфа в сторону авторитаризма (государственного контроля над судами и общественными медиа). ЕС даже угрожает отозвать финансовую поддержку этих государств, если они не будут соблюдать правила ЕС. Против этого давления такие «нелиберальные демократы», как Орбан, хотят сделать упор на национальной идентичности и христианских традициях. И Польша, и Венгрия теперь используют бремя войны в Украине (забота о беженцах и т.д.), чтобы смягчить критику ЕС в адрес этих двух государств из–за нарушения ими прав человека; теперь они требуют еще больше финансовой поддержки от ЕС. На более глобальном уровне мы не должны никогда забывать, что текущие конфликты, в т.ч. войны, никогда не являются просто вопросом культуры и геополитики; это моменты внутреннего напряжения в глобальной циркуляции капитала. Некоторые признаки указывают на то, что даже славные события Майдана, подлинное студенческое и народное восстание, были (частично, по крайней мере) предопределенны борьбой двух групп украинских олигархов и их иностранных хозяев, пророссийской и прозападной элиты. «Столкновение цивилизаций» — это правда, но далеко не вся правда.

Однако суть дела заключается в другом. Куда не крути, объединенная Европа выступает за некий вид социальной демократии, поэтому в своем недавнем интервью Виктор Орбан зашел так далеко, что заявил, что западная либеральная гегемония постепенно становится марксистской: «Рано или поздно нам придется признать тот факт, что, выступая против христианско-демократического лагеря, мы больше имеем дело не с группой, исповедующей либеральную идеологию, а с группой в своей основе марксистской с либеральным остатками. Именно это мы имеем сегодня в Америке. На данный момент консервативная сторона в проигрыше по отношение к марксистскому, либеральному лагерю.»

Тогда почему же Орбан не участвовал в поездке в Украину? Из–за экономических связей Венгрии (не только) с путинской Россией, которые вынудили принять нейтралитет в происходящей войне в Украине. Польша и Венгрия, таким образом, решили сыграть двойную игру. Два польских сторонника жесткой антироссийской линии отправились в Киев под видом специальных посланников ЕС. Неудивительно, что их «миссия» вызвала смущение в Брюсселе, поскольку ни один орган ЕС не уполномочивал их на это. Настоящей целью их миссии было не действие в Киеве от имени Европы, но сигнал явного раскола Европы. Это была миссия, направленная ПРОТИВ объединённой Европы. Их сообщение Украине имело в виду: мы ваши единственные настоящие союзники; только мы по-настоящему поддерживаем вашу борьбу с российским вторжением, а вовсе не «вялая и разложившаяся» либеральная западная Европа.

Все воинственные меры, за которые выступали некоторые из миссии в Киеве (введение бесполетной зоны над Украиной и т.д.) едва скрывали их истинную цель, а именно: втянуть Украину в свою националистическую нелиберальную Европу, чтобы укрепить ее против (все еще гегемонистской) социал-демократической Европы. Их умы сосредоточены на большом вопросе: где будет Украина, когда война подойдет к концу (а прогресс в переговорах указывает на маячащий на горизонте какого-то рода мир). В этом смысле, хоть Орбан и не был в Киеве, его ключевое послание было туда передано. И поэтому словенский премьер-министр Янез Янша, сторонник радикальной воинственности против России, защищал Орбана от украинской критики. Гости хорошо знали, что их воинственные предложения не будут иметь последствий: их битва направлена не против путинской Россий, но против социально-демократической («марксистской» для Орбана) Европы.

В недавном публичном выступлении президент Зеленский прямо критиковал Венгрию за её нейтралитет: «Вы (венгерцы) должны решить на чьей вы стороне». Он получил циничный ответ Орбана, в своей победной речи тот сказал: «У нас никогда не было столько противников: брюссельские бюрократы… международные мейнстримные медиа и украинский президент.» Его упоминание Зеленского сопровождалось веселым смехом… Теперь это Зеленский, кто должен решить на чьей он стороне: частью какой Европы ОНИ хотят стать.

ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ СОЛИДАРНОСТЬ АНТИСЕМИСТСКОЙ?

Европа, которую стоит защищать, — это Европа универсальной солидарности, а не просто Европа выборочной солидарности с теми, кто «похож на нас». 3 января 2022 года Эмма Уотсон, звезда, наиболее известная как Гермиона в фильмах по Гарри Поттеру, разместила в Instagram изображение пропалестинского митинга с наложенными поверх словами «Солидарность — это глагол» и цитату Сары Ахмед о значение солидарности, в которой не упоминаются ни евреи, ни палестинцы: «Солидарность не подразумевает, что наша борьба одна и та же, или что наша боль одна и та же, или что мы надеемся на одно и то же будущее. Солидарность включает в себя обязательство, работу, а также признание того, что даже если у нас не одни и те же чувства или одни и те же тела, мы живем на одной земле». Ее Instagram мгновенно вспыхнул от обвинений в антисемитизме со стороны израильских политиков, так что даже крупные СМИ были вынуждены признать, что в данном случае обвинения зашли слишком далеко.

Этот инцидент наглядно показывает лживость официальной позиции, согласно которой критика израильской политики — это окей, а антисемитизм — нет. Как бы невинно и нейтрально могла звучать критика Израиля, защитники Израиля и его политики всегда находят метафорическую или метонимическую связь с антисемитизмом, вплоть до заявлений, что критика капитализма как такового сегодня является антисемитской, потому что евреи идентифицируются с финансовым благополучием… Итак, истина различия израильской политики и антисемитизма заключается в том, что её нет: любая критика, де-факто, вторит антисемитизму. Приемлемая критика Израиля — это пустое множество. В случае с Уотсон эта логика доведена до крайности: нам не нужно искать ничего за или под ним; простое упоминание о солидарности в применении к тому, что государство Израиль делает с палестинцами, становится антисемитизмом. Однако, то же обвинение можно было бы и стоило бы выдвинуть против реакций на Instagram Уотсон. Они объявляют антисемитским простой призыв к солидарности, подталкивая нас к выводу, что если сама солидарность антисемитична, то она указывает на нечто чуждое еврейскому народу…

Проблема здесь в асимметрии, предполагаемой приверженцами израильской политики: они могут практиковать дичайшую герменевтику подозрительности, обнаруживая следы антисемитизма повсюду, но сочувствующим палестинцам Западного берега не позволено поднимать вопрос фактически осуществляемого апартеида и угнетения в рамках «нейтральных» израильских мер безопасности. Да, следует ужасаться проекту Ирана по уничтожению государства Израиль, но не менее следует ужасаться тому, что Израиль делает на Западном берегу с палестинским населением.

Недавний диалог об антисемитизме и BDSв Der Spiegel назывался: “Wer Antisemit ist, bestimmt der Jude und nicht der potenzielle Antisemit” («Кто является антисемитом — решать еврею, а не потенциальному антисемиту»). Окей, звучит логично: жертва должна решать вопрос, касающийся ее статуса жертвы, как это закреплено за женщиной, которая заявляет об изнасиловании, так же это должно быть закреплено и за евреями. Но здесь есть 2 проблемы: (1) Не должно ли это так же быть закреплено за палестинцами с Западного берега, которые должны решать, кто крадет их землю, и кто притесняет их в элементарных правах? (2) Кто этот «еврей», решающий, кто является антисемитом? Как насчет многочисленных евреев, которые поддерживают BDS или, по крайней мере, сомневаются в политике государства Израиль на Западном берегу? Не означает ли процитированная позиция, что, хотя эмпирически они евреи, в неком «глубинном» смысле они не евреи, потому что они предали свою еврейскую идентичность?

ПЯТЫЙ ВСАДНИК

Одним из аспектов настоящей глобальной солидарности является то, что она не должна ограничиваться западной секулярно-либеральной мультикультурной формой. Что конкретно это означает?

В конце марта 2022 года, в разгар украинской войны Александр Дугин дал длинное интервью таблоиду «Московский комсомолец», российской ежедневной газете с самым большим тиражом. На вопрос, читает ли Путин его работы, он ответил: «Я думаю, мы с ним читаем одни и те же письмена, написанные золотыми буквами на небе русской истории», а затем процитировал некоторые из этих золотых букв:

«Мы ведём эсхатологическую военную операцию, спецоперацию на вертикальном плане между Светом и Тьмой в ситуации конца времён… Правда и Бог на нашей стороне. Мы боремся с абсолютным Злом, воплощенным в западной цивилизации, ее либерально-тоталитарной гегемонии, в украинском нацизме.»

Мой контраргумент заключается не только в том, что я, по понятным причинам, не доверяю людям, которые читают «письмена, написанные золотыми буквами на небе»; в процитированных строках есть и другие детали, заслуживающие нашего внимания, особенно скачок от западного либерализма к нацизму. К примеру, термин «либерально-тоталитарная гегемония» — достойный наследник нацистского термина «еврейско-большевистский заговор»… Почему враг — украинский нацизм? Потому что Путин заменил Октябрьскую революцию победой Советского Союза во Второй мировой войне (и жертвами победы в войне, 25 миллионов погибших) в качестве нового основополагающего мифа о величии России. Вот почему в последние годы на военных парадах выставляются изображения Сталина: его прославляют как верховного главнокомандующего, а не как коммуниста. Но поскольку сегодняшним (и традиционным) врагом России является западный либерализм, нацизм должен предстать как высшее порождение либерализма…

Что явно заметно в процитированном пассаже из интервью Дугина, так это две следующие важные особенности. Во-первых, военно-религиозная отсылка: ограниченная военная операция прямо характеризуется в терминах, принадлежащих теологии, как борьба между Истиной/Богом и абсолютным Злом, которая не является простым историческим событием, а происходит в ситуации конца времен. Даже самые радикальные мусульманские фундаменталисты так не говорят. Во-вторых, Дугин здесь нарушает свой собственный постмодернистский релятивизм, согласно которому «любая так называемая истина — это вопрос веры. Мы верим в то, что мы делаем, в то, что мы говорим. И это единственное возможное определение истины. Так что у нас есть своя особенная русская правда, с которой вам нужно смириться». В цитируемом интервью он говорит не о «русской правде» и «европейской правде», а о Свете и Тьме, о Боге против абсолютного Зла.

Однако достаточно ли противопоставить такой милитаризованной религии повседневную мирную жизнь секулярного либерализма, терпимого к различным образам жизни? Сегодня, когда мы уже де-факто живем в чрезвычайном положении, мобилизация необходима, и почему нам следует отказаться от религиозных ссылок на неофашистов? Разве не факт, что многочисленные кризисы и апокалиптические перспективы, с которыми мы сталкиваемся в настоящее время, все более зловеще напоминают четырех всадников апокалипсиса из книги Откровения: чума, война, голод, смерть?

— Чума: в конце 2019 года COVID разразился и навсегда изменил нашу жизнь. Он все еще здесь, и мы можем ожидать новых волн, а также других вирусных пандемий.

— Война: с нападением России на Украину мы получили настоящую горячую точку в Европе — отрезвляющее напоминание о том, что никто не может позволить себе наблюдать за войной с безопасного расстояния. Даже если будет заключено некое перемирие, война недвусмысленно заявила о себе в качестве основного условия нашей жизни и превратила мир во временное исключение. В какую бы сторону мы ни повернули, Третья мировая война на горизонте, и нужна не только и даже не столько сила для противодействия агрессорам, сколько радикальное изменение всей глобальной системы.

— Голод: он также маячит на горизонте; вот некоторые из недавних громких заголовков в СМИ: «Война в Украине создает величайший глобальный продовольственный кризис со времен Второй мировой войны», или «Война в Украине может привести к продовольственным бунтам в бедных странах».

— Смерть сама по себе (по крайней мере, до полного биогенетического контроля над нашей жизнью) является частью жизни как таковой. Достаточно вспомнить глубоко правдивое польское граффити, предлагающее определение жизни как болезни, передающейся через секс, которая всегда заканчивается смертью. Но мы здесь говорим об избыточных смертях, вызванных тремя другими всадниками.[2]

Мы должны быть очень точны: четыре всадника не могут быть просто отброшены как фигуры зла. Тревор Хэнкок отметил, что они «удивительно близки к тому, что мы можем назвать четырьмя всадниками экологии, которые регулируют численность популяции в природе». Ссылаясь на Чарльза Элтона, он предполагает, что «четыре всадника» играют положительную роль в предотвращении перенаселения: «рост численности сдерживается хищниками, патогенами, паразитами и запасами пищи». Проблема в том, что в долгосрочной перспективе эта регулирующая функция, похоже, не работает для нас, людей:

«За последние 70 лет человеческое население увеличилось более чем в три раза — с 2,5 миллиарда в 1950 году до 7,8 миллиарда сегодня. Так что же случилось с четырьмя экологическими всадниками Элтона? Почему нас не контролируют? Есть ли пятый всадник, который в какой-то момент приведет к краху нашего населения, как это происходит с леммингами?».

Еще совсем недавно человечеству удавалось сдерживать четырех всадников с помощью медицины, науки и технологий. Однако теперь нам угрожают «масштабные и быстрые глобальные экологические изменения, которые мы спровоцировали. Поэтому, хотя, конечно, удар астероида или извержение супервулкана могут уничтожить нас, самая большая угроза для человеческой популяции, «пятый всадник», если хотите, — это мы сами». Хотя глобальное осознание угрозы растет, за ним не следует адекватных действий, поэтому четыре всадника скачут галопом все быстрее и быстрее.

ИЗОБРЕТАЯ ГЕРОЯ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

Как мы можем быть свободными сегодня, в такой отчаянной ситуации? Давайте закончим на более светлой ноте. Один из ответов дает мини-сериал Netflix 2022 года «Изобретая Анну», созданный и спродюсированный Шондой Раймс . Сериал вдохновлен историей Анны Сорокиной и статьей Джессики Пресслер «Как Анна Делви обманула нью-йоркских тусовщиков», появившейся в журнале New York в 2018 году, в которой рассказывается более странная чем вымысел история двадцатилетней Анны Сорокиной, мошенницы российского происхождения, которая, перевоплотившись в Анну Делви, богатую немецкую наследницу, обманом проложила себе путь к экстравагантному образу жизни в кругах городской элиты. Почти в одночасье Сорокина захватила умы Интернета, и даже после тюремного заключения она продолжает восхищать СМИ.

Большинство рецензентов выразили свое беспокойство по поводу мини-сериала: они считают образ Анны неубедительным, потому что он не показывает реального человека под множеством масок… Но что, если это и есть правда? Что, если нет само-осознанного манипулирующего субъекта, который дергает за ниточки? Анна не просто действует по схеме Понци, откладывая выплату долгов, покрывая один долг другим, пытаясь убедить людей, что деньги, которые она им должна, уже в пути, и т.д. В безумном смысле сама ее субъективная жизнь функционирует как схема Понци: она не просто обманывает других, она как бы берет взаймы у самой себя, у своего воображаемого будущего. Именно это делает ее позицию женственной, в явном контрасте с Шимоном Хаютом, мошенником, изображенным в фильме «Мошенник из Tinder» (следует отметить, что «Мошенник из Tinder» — документальный фильм, а «Изобретая Анну» — художественный). Хают путешествовал по странам Европы, представляясь сыном российско-израильского алмазного магната Льва Леваева. Он использовал Tinder, чтобы связываться с женщинами под именем Симона Леваева, и выманивал у них деньги в долг, которые он никогда не возвращал. Он очаровывал женщин роскошными подарками и возил их на ужины на частных самолетах на деньги, которые он занял у предыдущих обманутых женщин. Затем он просил своих жертв помочь ему финансово, т.к. из–за нарушения «безопасности» он якобы не может использовать свои кредитные карты и банковские счета. Женщины часто открывали банковские кредиты и заводили новые кредитные карты, чтобы помочь ему. Его карьера закончилась вполне уместно: в конце февраля 2022 года он выпустил коллекцию NFT и товары с изображениями и цитатами из фильма о нем…

Очевидные параллели между этими двумя историями не должны отвлекать нас от принципиального различия: Хают — мошенник, который холодно манипулирует другими, у него нет проекта, с которым он действительно идентифицирует себя, он просто бросает обманутую им женщину и переходит к другой женщине, в то время как Анна остается с постоянным кругом соратников, вовлеченных в большой план по запуску Фонда Анны Дельви. Что ее отличает, так это безусловная верность образу: друзья часто умоляют ее просто признать, что она солгала или обманула, но она никогда не ломается, не позволяет маске упасть. Мы снова и снова наблюдаем за тем, как она находит способ сохранить лицо, когда ей предъявляют факты, подтверждающие ее ложь.

Анна аморальна, но определенно этична. Когда ее адвокат защищает ее в своей заключительной речи перед судьей, утверждая, что она просто жила в мире своих грез и никогда не подходила «опасно близко» к реальному успеху (получению денег на свой большой проект), она чувствует себя преданной и реагирует яростно. Она предпочитает понести более суровое наказание, если это означает, что ее станут воспринимать как человека, который почти добился успеха, а не как нелепую маленькую мечтательницу.

Именно это безусловное желание делает ее этичной; она буквально подчиняется формуле Лакана «не компрометируй свое желание». Поэтому даже некоторые из тех, кого она обманула и кто знает о том, что она не заботится о себе, продолжают ей сопереживать. Как говорил Лакан, «герой может быть предан без ущерба для него самого», Анна остается героем до конца. Вот почему обычные психосоциальные объяснения не работают: даже ее отец удивлен тем, во что она превратилась.

Перефразируя известную фразу из одного из ранних романов о Ганнибале Лектере, можно сказать, что с ней ничего не произошло; она произошла с миром. Да, ее проект — нелепая подделка, но, тем не менее, она выступает как возвышенная фигура, потому что возвела этот нелепый проект в Дело, в Смысл, на который она готова поставить всю свою жизнь. Какой бы она ни была, она не цинична, а по-настоящему наивна, и такая наивность нужна нам сегодня по вполне определенной причине: Анна СВОБОДНА в явном контрасте с Хаютом, который просто следует своей эгоистической потребности манипулировать другими и наживаться на них. Свобода не сокрыта в ядре моего "Я", которое ускользает от внимания других, откуда я манипулирую другими на безопасном расстоянии. Свобода заключается в моем безусловной идентификации с той ролью, которую я решил играть для других.

Вот почему, возвращаясь к Украине, Путин и Орбан — манипулирующие фигуры, как Хают, в то время как Зеленский, который фактически был актером, играет свою роль искренне, полностью идентифицируя себя с ней. В этом (и только в этом) отношении он похож на Анну, хотя и на самом высоком этико-политическом уровне.

Примечания:

[1] Оригинал на сербском: “Videli smo da je neki dan jedan slovenački filozof inspirisao ukrajinskog doktora i rekao da treba da se kastriraju svi zarobljeni… da se zarobljeni Rusi kastriraju.”

[2] Я обязан этому приложению “четырех всадников апокалипсиса” к современным обстоятельствам Младену Долару.