Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно-малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.

Л.Н. Толстой

Вынесенные в заголовок группы людей, конечно, только воображаемые типы, но всё же примерно такое разделение можно наблюдать в среде «интеллектуальных» слушателей.

EN принадлежит к тому ряду групп, которые слушать и знать необходимо (с точки зрения тех, кто их слушает и знает), как необходимо знать классиков. Очевидно, что отчасти это место в культуре они заняли не только из–за качества своего материала, но и из–за ярко выраженной концепции — смешение звуков классических инструментов, характерных для рок-групп, со звуками немузыкальных объектов, звуками, присущими миру академического авангарда в духе Кейджа, восходящего к футуристам начала XX века.

Поворотный альбом в творчестве EN это Ende Neu 1996 года, и я встречал людей, восприятие которых упирается в неприятие творчества этой группы начиная с этого альбома и далее. Попытке объяснить и проанализировать причины такого неприятия посвящено это эссе.

Очень часто люди, считающие свой музыкальный вкус и эрудированность своим достоинством (зачастую небезосновательно, но слишком ревниво), имеют склонность ценить «раннее» вообще в любых его проявлениях. Такой тип восприятия диктует любовь к дебютным альбомам групп, и даже к ранним некачественным демкам, а позднее творчество объявляется деградацией первичного «золотого века». Также эта склонность ценить «раннее» заставляет обращаться к десятилетиям зари рок-музыки, и потому популярны такие явления, как ранний индастриал SILVER APPLES, прото-дум BLACK SABBATH, прото-панк DEATH, и многое другое.

Это стремление к нахождению истока, начала, есть следствие веры в эволюцию знаковых систем в искусстве. Принятый повсюду (в стиле википедии) тип рассуждения о смене музыкальных стилей подражает рассуждениям искусствоведов о смене “измов” навроде классицизм-сентиментализм-романтизм-натурализм-реализм-модернизм и т.п. Но в случае с рок-музыкой представление её истории как эволюции представляется спорным.

Во-первых, само углубление в эпоху 60-х и 70-х наоборот должно было бы уверить в отсутствии какого-либо движения с тех пор, так как становится очевидным, что в ту эпоху было уже практически всё, и никаких изобретений совершено в рок-музыке не было. Я так не считаю, но сочувствую такой точке зрения.

Во-вторых, сама сумасшедшая скорость «эволюции» рок-музыки, когда сосуществуют хронологически «The Wall» PINK FLOYD и «Unknown Pleasures» JOY DIVISION, наталкивает на мысль, что эволюция жанров, как она рисуется нам, неакадемическим историкам рок-музыки, есть упрощение и стремление разложить по полочкам гораздо более комплексное и сложное явление.

Ну в-третьих, достаточно разобраться хотя бы в основах биологии и её эволюционной теории (и понять, что ничего об этом не знаешь), чтобы перестать так свободно пользоваться мыслью об «эволюции» в искусстве. В искусстве вполне возможны такие вещи (см. ниже), как возрождение архаичных жанров, к примеру, возвращение блюза в эпоху THE WHITE STRIPES, или былин (новин) в эпоху СТАЛИНА. Представьте, что у нас вдруг возродились динозавры, или Неву заполонили кистепёрые рыбы. Свободное использование метафор в качестве терминов, к сожалению, отличительная особенность большинства рассуждений гуманитарной направленности (данное не исключение).

Если наш воображаемый искушённый слушатель примет эту мысль о том, что переносить в сферу искусства биологическое понятие эволюции совершенно некорректно, его стремление к «истокам», вероятно, не исчезнет, а преобразуется в стремление к наибольшей силе воздействия. Искушённый слушатель, вследствие усталости от «замыленных» ходов, но к которым он сохраняет любовь, ищет, кто впервые употребил этот музыкальный ход, надеясь, что его бесчуственность к штампу не устоит перед силой оригинала, сыгранного автором без знания о том, как этот ход использовался до него, и как он сам использовал его ранее.

Стоит отметить, что такой тип восприятия напрямую зависит от появления звукозаписи в принципе. Музыкальная запись для такого искушённого слушателя становится аналогом фотографии, то есть временного окна в другое, но реальное бытие. Художник или исполнитель академической музыки всегда несёт с собой свой код, свою традицию, фатально изменяя первоисточник, а звукозапись и фотография являются в гораздо большей степени копиями реальности. Но наш воображаемый искушённый слушатель в какой-то момент замечает, что и фотография, и звукозапись всё же имеют также какие-то фильтры–коды, явно изменяющиеся во времени. Изменяется техника, появляется цветная фотография, стерео, новые носители, а главное, люди меняют свой способ делания — люди фотографируют иначе, звукорежиссеры сводят записи иначе, и удовольствие от непосредственного восприятия с этим осознанием уходит. Непосредственность снова оказывается «нечистой». Но тогда появляется удовольствие от звука, от следа старой техники, появляется понятие «винтаж». Винтаж, к примеру, волна популярности аналоговых синтезаторов или ламповых комбиков, это вера в то, что имитация способа делания приведёт к тому же прекрасному результату такого делания.

Совершенно особняком стоит феномен прослушивания винила. Семиотически винил — это оригинал, в отличие от цифровой копии — репродукции. Слушать винил это все равно, что в музее рассматривать мазки, нанесённые рукой Автора. И дело не в том, что щелки звучат по-особенному уютно, а что это аналоговый способ записи музыкальной информации. Ценители винила считают что, в терминах Р. БАРТА, аналоговый звук — это сама субстанция знака, а идея слушать музыку в цифровом виде для них так же смешна, как идея, что роман сохраняет свою ценность в школьном кратком пересказе.

Но рано или поздно человек должен прийти к выводу, что удовольствие от искусства несводимо к фильтру, и искусственное состаривание может придать лоску, но не может вдохнуть жизнь в искусство. Я к примеру, от прослушивания песни “Starless” KING CRIMSON в mp3 128 kbps неизменно покрываюсь мурашками.

Однако мысль о деградации творчества группы после дебютного альбома (или после раннего периода творчества), связана также с некоторыми другими аспектами. Прежде всего, на первый в дискографии альбом всегда ложится большой коммуникативный вес. В ситуации необходимости заявить о себе как можно громче и ярче, первый альбом делается с сознательной или подсознательной целью как можно рельефней и ясней продемонстрировать все оттенки смысла того означаемого, что называется группой. Коммуникативные цели сообщения «первый альбом» во многом похожи на цели рекламного сообщения. Смыслы, считываемые из минутного ролика или проезжаемого на большой скорости баннера, должны считываться мгновенно и правильно. Также и единственный пока альбом, то есть первый, должен быть воплощением всех потенций коллективного автора — группы.

Однако когда группа выходит на плато своей популярности, глупо считать, что она от этого обязательно портится (хотя примеров обратного много). Популярная группа освобождается от необходимости бороться за внимание, а, пользуясь этим вниманием, освобождает ресурсы как раз для углубления и усложнения произведений. Ну и, конечно, те контрасты, которые были выпячены в первом высказывании группы, становятся сглаженными, и на первый план выступают другие музыкальные приёмы.

Подробности работы над последним альбомом о 1-й мировой войне «Lament» демонстрируют, что, пожалуй, главный акцент EN всё же — работа с конкретными звуками, звуковыми объектами. Достаточно увидеть, как на концерте группа исполняет произведение из записей голосов умерших людей, найденных в архиве. И начиная с Ende Neu именно эта сторона их творчества выходит на первый план.

В случае с EN проблема в том, что их ранняя музыка слишком экстремальная. Пожалуй, главное отличие упомянутых любителей ранних и поздних, банально, как разница между теми, кто любит «полегче» и «потяжелей». Думаю, экстремальность звучания ранних EN просто совпадает со вкусами тех, кто любит панк, хардкор и тому подобное. Но (как и, кстати, в случае с ранними SWANS), экстремальность музыки в данном случае не жанровая, а «вымученная», то есть настоящая. Подтверждение тому — явно выраженная минималистичность записей ранних EN, оставшаяся в их дискографии и по сегодняшний день.