В кино режиссер всегда отчасти вуайерсит (и склоняет к этому зрителя), тогда актер отчасти эксгибиционист. Это во многом закладывает динамику отношений между актером и кадром, а значит и зрителем. Традиционно в фильмах вуайеризм рассматривается как тайная детективная работа с эротическим подтекстом. Однако Кесьлевский в "Коротком фильме о любви" переосмысливает его как глубоко романтическое действие. Через холодный, дотошный объектив он напоминает зрителям, что акт наблюдения придает жизни любовно-магическое качество.

Главный герой фильма — девятнадцатилетний Томек, живущий с мамой друга, пока тот проходит военную службу. У Томека в жизни три занятия: работа на почте, изучение иностранных языков и подглядывание за женщиной из противоположного дома. Главное событие дня для него в 20:30, тогда Магда возвращается домой. Он наблюдает за ней на протяжении года и в мельчайших подробностях знает обстоятельства ее активной сексуальной жизни. Но на простом вуайеризме одержимость Томека не заканчивается. Он активно вторгается в ее жизнь: подбрасывает ложные уведомления, чтобы она заглянула к нему на почту, и срывает ночь с ее любовником, вызвав аварийную службу. 

Первые две трети фильма мы следим за жизнью Магды вместе с Томеком. В самом начале он меняет бинокль на телескоп, внешне похожий на кинокамеру. Далее подглядывание Томека и съемка фильма уравниваются на операторском уровне: камера и телескоп это буквально одно и то же. Позиция автора фильма — это и есть ракурс. Так при обращении внимания на операторскую работу фильм становится гораздо более понятным, чем при разборе сюжета.

С одной стороны, наблюдение Томека (и Кесьлевского) отстраненное и холодное, каждое подглядывание начинается с общих планов, чувствуется дистанция. А дальше взгляд все более становится субъективным, камера концентрируется на лице Магды, её волосах и фигуре. А, главное, взгляд Томека и Кесьлевского оказывается сострадательным и нежным, похоти в нем нет. Не зря безответным вопросом для Томека становится: почему люди плачут?

И тут фильм, начинавшийся как мелодрама о страдающем и немного извращенном юноше, приобретает новые черты. Кто из главных героев более грешен? Томек, ни разу не общавшийся с женщиной, оказывается больше понимает любовь и, что она скрыта в первую очередь во взгляде. Томек соблюдает заповедь. До какого-то момента. 

Он в итоге признается Магде о своих наблюдениях. Магда реагирует неожиданно и не отдаляет от себя Томека. Наоборот, они идут на свидание, а после она зовет его к себе. Её первая мысль, как и у зрителя, будет о сексуальных мотивах Томека. Она дает ему потрогать свое тело и говорит, что другой любви не существует. Томек не выдерживает такого напряжения. Он возвращается домой и вскрывает вены. 

При касании он лишился своей позиции, он больше не сможет видеть её такой, как раньше — человеком самим по себе. Ведь одно из самых нежных, что есть в любви это простое наблюдение. Лишь оно обладает тотальной чистотой, любое действие, даже подразумеваемое, уже потенциально греховно. Сближение, которое произошло не только внутри Томека, главное, что оно произошло на экране: мы видели квартиру Магды издалека, а сейчас камера оказалась внутри ее. Образ Магды распался, и режиссеру придется работать как-то по-новому. 

В последней трети фильм переворачивается. Томек пропадает, а повествование концентрируется на Магде. Образ роковой красотки растворился. Мы видим слабую женщину, забывшую, что такое любовь. Её мужчины тоже не способны любить, после встречи с Томеком они ей больше не нужны. Томек выживает, и Магда ждет его. Теперь, когда камера поменяла позицию, и мы видим мир со стороны Магды, образ юноши приобретает совсем другую форму.

Сам фильм из мелодрамы превращается в притчу. Окончательно, раскрывается это в финале. Магда навещает Томека дома и заходит к нему в комнату. Она впервые видит место, откуда он за ней наблюдал. Она заглядывает в телескоп и видит то, чего сама раньше видеть не могла. Заповедь раскрыта. Кесьлевский не формулирует смыслы, кино показывает, а не рассказывает. 

Наш телеграм-канал: https://t.me/zerkaltce