Ивона Комур. Изучающие стыд
Ивона Комур (Iwona Komór) — польская переводчица, колумнистка в
На профиле Дидье Эрибона (Didier Eribon) в Facebook под датой 21 октября 2017 года можно увидеть его фото с Франкфуртской книжной ярмарки. На снимке, помимо Эрибона, есть Анни Эрно (Annie Ernaux) и Эдуар Луи (Édouard Louis). Эрибона и Луи уже никому не надо представлять, но вот единственная среди них женщина все еще неизвестна в Польше.
Это не случайная встреча соотечественников вдали от дома, между ними, по их же собственному мнению, много общего. Вся тройка авторов черпает свое вдохновение в социологическом анализе Пьера Бурдье, хотя из них только Эрибон является социологом и имел в свое время опыт работы с Бурдье. Этот исследователь, автор теории символического насилия, проливающей свет на скрытые механизмы доминирования и воспроизводства господствующих классов, оказал огромное влияние на их тексты. В опубликованном в Le Monde некрологе на смерть Бурдье Анни Эрно вспоминала, что работы социолога вызвали у нее «онтологический шок», открытие себя как результата скрыто действующих социальных механизмов. Писательница сравнивала срыв завесы над механизмами общественного устройства — эффект изучения текстов Бурдье — с осознанием условий жизни женщины, появившемся после «Второго пола» Симоны де Бовуар. В прошлом году Анни Эрно была номинирована на Букер за книгу «Les Années» («Годы»), вышедшую в 2008. Автобиографическое эссе Дидье Эрибона «Retour à Reims» («Возвращение в Реймс») появилось годом позже, в 2009. В 2010 лекцию Эрибона в Амьене прослушал ученик местного лицея, Эдуар Луи, а через четыре года увидел свет его, посвященный старшему товарищу, роман «En finir avec Eddy Bellegueule» («Покончить с Эдди Бельгелем»). Международная популярность книг Луи вернула интерес к Эрибону — к очередному французскому изданию эссе «Retour à Reims» предисловие написал уже Луи, а Эрибон в свою очередь 4 раза упоминает старшую в их тройке Эрно в А — ученики не забывают об учителях.
Кроме восхищения Бурдье, всю тройку объединяет провинциальное происхождение и социологический характер текстов, которые часто определяются как автоэтнография — изучение собственного опыта и извлечение из него широких политических и социальных выводов.
Пикардию, из которой происходит Луи, Шампань, место взросления Эрибона, родную Эрно Нормандию объединяет одинаковое расстояние от Парижа — около 2 часов. Из тройки писателей только Анни Эрно определенно отказалась от переезда в Париж. С 1975 года она живет в
В следующих, также основанных на собственном опыте, книгах все сильнее проступает сознание цены, которую платит убегающий от своего происхождения. Наиболее заметно это в награжденном премией Ренодо 1984 года и посвященном ее отцу романе «La place» («Место в жизни»). Эрно рассказывает об истории социального подъема своих родителей, которые из рабочих стали владельцами магазинчика с баром — но вот их дочь не готова удовлетвориться тем, что имеет с рождения и хочет идти дальше. Родители не хотят, чтобы она помогала им в их делах, теряя время, которое с большей пользой может пойти на учебу. Школа все сильнее отдаляет ее от окружения и даже речи отца и матери — кроме неправильного нормандского произношения родителей, так отличающегося от школьного французского, все больше раздражает ее запах магазина и нищие посетители, беспокоит ее также и происходящее социальное путешествие в один конец, неизбежно требующее расплаты. Упомянутое в названии книги «место» это городок Ивето, но также и место ее отца в общественной иерархии, его место и роль в жизни дочери, точка, пространство, в котором он задержался и которое Анни уже покидает без возможности вернуться. С этим местом соединены стыд и «сбивающее с толку чувство, что ты у себя, а одновременно
кроме восхищения Бурдье, всю тройку объединяет провинциальное происхождение и социологический характер текстов, которые часто определяются как автоэтнография — изучение собственного опыта и извлечение из него широких политических и социальных выводов
Ивито (Эрно), Реймс (Эрибон), Алланкур (Луи) — это места, из которых убегают, но также места, которые в 2000-х сново начали приковывать к себе внимание — изменился социальный контекст и теперь там, в провинции, стал набирать силу политический популизм. Это обстоятельство способствовало известности, которую приобрел Эдуар Луи. Роман «En finir avec Eddy Bellegueule» появился под конец неудачного президентства социалиста Франсуа Олланда и тогдашний рост популярности популистского Национального фронта вызвал у элит страны интерес к жителям провинции. Роман о аде взросления в маленьком городке вернул внимание публики к увеличивающемуся социальному неравенству. Критики, раньше занятые вопросом отчуждения от французского общества второго и третьего поколения иммигрантов, обратились к пролетарской провинции, голосующей за Ле Пенов, сначала за отца, а потом и за его дочь. Как в Америке Трампа, голос обрел обедневший и всеми забытый класс, вооруженный избирательными бюллетенями и убежденный, что лишь популисты, его кандидаты, разрешат проблемы. На этом фоне приобрела известность «Hillbilly Elegy» («Элегия реднеков») американского писателя Джеймса Дэвида Вэнса (James David Vance), но ей далеко до глубокого социологического анализа французской тройки, к тому же осуществленного с совсем иных идеологических позиций.
В своей книге «Les Années» Эрно уделяет какое-то место изменяющемуся положению дел на политической сцене и драматическим президентским выборам 2002 года, во втором туре которых французы и француженки должны были выбирать между Жаком Шираком, умеренным правоцентристским политиком, и
В «Retour à Yvetot» («Возвращении в Ивето») Анни Эрно описывает напряжение, которое она испытывала между преподающимся в школе французским литературным языком господствующего класса и французским языком родителей — языком подчиненных, которого следовало стыдиться. Стыд это ключевое слово в творчестве всей тройки: стыд за свое происхождение, скрываемое Эрно перед подружками из хороших домов, стыд за запахи из магазинчика родителей, ароматами которого проникнуты ее одежды, стыд за акцент и диалектизмы, которыми нашпигована речь в ее доме; стыд за стыд перед своим происхождением, анализируемый Эрибоном в «Retour à Reims»; в конце концов стыд Эдди Бельгеля за свою неспособность соответствовать ожиданиям окружения.
В третьей книге Луи «Qui a tué mon père» («Кто убил моего отца») рассказчик описывает возвращение из школы под впечатление от урока истории, где речь шла о строительстве берлинской стены и разделении города. Эдди идет домой с надеждой, что отец сможет рассказать ему об этих событиях побольше, поделиться воспоминаниями о драме берлинцев, ведь в 1989 ему было уже больше 20 лет! Эдди быстро бежит домой, рассказывает о чем узнал на уроке и буквально засыпыпает отца вопросами. Отец, однако, не реагирует и отвечает отговорками. Под градом вопросов мальчика он в конце концов начинает кричать и Эдди понимает, что отцу стыдно за то, что ему нечего сказать. Похожие сцены происходят и в книгах Анни Эрно, где французский ее родителей так расходится с тем наречием, что преподают в школе, что маленькая Анни в отчаянии кричит «Так не говорят!», после чего ее родители замолкают.
насилие и стыд переплетены неразрывно
Три упомянутые мной книги Эрно сходятся с тремя книгами Луи. «En finir avec Eddy Bellegueule», как и «Les Armoires vides», описывает побег благодаря образованию, хотя в случае Эдди ситуация гораздо драматичнее, поскольку убегает он вопреки воли родителей, без их помощи и должен также принять свою гомосексуальность. В «Histoire de la violence» («История насилия») Луи вновь возвращается в детство, буквально отдает голос сестре, поскольку именно она сообщает о изнасиловании, жертвой которого стал рассказчик. Стоит сказать, что видимо Луи допустил кое-какие изменения в последующих изданиях, перенося акцент на многоголосие, полифоничность повествования. Я сравнила первые страницы двух французских изданий и в том, что стало основой для английского перевода, начало первого предложения звучит следующим образом: «Я за дверями и подслушиваю, а она рассказывает». Во втором издании, основе для польского и немецкого переводов, только через несколько страниц текста речь заходит о Кларе. В третьем издании романа, по словам Орели Шарон (Aurélie Charon), продюсера и ведущей на радио France Culture, в первом предложении стоит фраза «Теперь говорю я». Все это свидетельствует лишь о том, что важнейший аспект «Histoire de la violence», ее этажная наррация, является тем элементом конструкции, которому автор посвящает чрезвычайно много внимания. Этот способ повествования, в котором поочередно появляются рассказчик и его сестра, подчеркивает разницу языков: речь Луи это отшлифованный язык образованного человека, в то время как речь Клары лишена изысков, полна ошибок, груба. Это дополнительный, формальный, сигнал отчуждения и классовой пропасти, а одновременно, как пишет Зофья Круль (Zofia Król), возвращение «голоса тем, кого никто не слышит, жертвам, немым и преданным обществом членам семьи писателя». В ноябре 2019 года появилась еще одна версия книги — пьеса «Au coeur de la violence» («В сердце насилия»), авторами которой являются Эдуар Луи и немецкий театральный режиссер Томас Остермайер (Thomas Ostermeier).
Насилие и стыд переплетены неразрывно: «Как будто наиболее выразительные воспоминания связаны всегда, как говорит Эрибон, со стыдом» пишет Луи в «Histoire de la violence». В «La Honte» («Стыд») Анни Эрно наиболее болезненным воспоминанием является ссора родителей, когда отец чуть не убивает мать. Такие пробуждающие стыд и страх сцены насилия вовсе не редкость в книгах всей тройки: маленький Дидье запомнил пьяного в стельку отца, кидающегося чем попало в родных, Луи анализирует с чувством вины драку, невольно спровоцированную им, между папой и братом. Все отказывюется, однако, признать это лишь частными историями, годящимися разве что для сеансов у психоаналитика. Эрибон повторяет за Бурдье, что все это «представленная в людях история и география, отражение в отдельном человеке жизни целых общественных классов». Авторы не соглашаются на исключения из этих сцен политического и общественно измерения, события эти видятся им выражением беспомощности людей против символического насилия — отсутствия перспектив, бедности, презрения со стороны высших классов — которому они подвергаются каждый свой день.
Эрно, Эрибона и Луи объединяет аналитическая готовность к выходу из только своей личной перспективы, способность к изучению своей судьбы как элемента в судьбе всего общества. Такой антропологический подход, с полной утратой главного героя, до совершенства довела Эрно. В «Les Années» она дает голос уже не только родственникам, но и коллективной памяти, писательница помещает себя в палимпсест, где с собственно ее личными автобиографическими моментами можно столкнуться только изредка. Эрно пишет, что «Нет никакого “я" в том, что я понимаю как "безличностную автобиографию» — только «мы» и “нас”” и «Это не будет работа над обретением памяти так, как мы обычно это понимаем, с этой ее целью создания романа о
французский ее родителей так расходится с тем наречием, что преподают в школе, что маленькая Анни в отчаянии кричит «Так не говорят!»
«Les Années» это прустовская фреска, самый большой роман Эрно, которая задалась целью описать существование французов и француженок с 1945 по 2006 годы. Эрно пишет простым, почти прозрачным и очень общим, лишенным драматизма, метафор и эмоций языком, который она признает единственным подходящим для изображения ее родителей, людей необразованных. В «Les Années» мы слышим ее речь, но на фоне множества других голосов. Писательское «я» — раздражающая среда, в которой она растет, классовое неравенство, создающее преграды на ее пути, насилие, окружающее ее — все это исчезает в «мы». Это, кроме всего прочего, еще и замечательное противоядие против циничного эгоизма Мишеля Уэльбека: Эрно представляет более полный образ Франции, обогащенный женской перспективой, в особенности в интерпретации перемен, которые принес 1968 год, как например в исчезновении церкви как влиятельной общественной силы, контролирующей женщин и мораль.
1 января 2020 года Эрно исполнится 80 лет. После выхода «Les Années», романа собирающего награды по всему миру — номинация на Букер, а недавно Warwick Prize for Women in Translation, на которую номинирована была также Ольга Токарчук — Эрно опубликовала еще две работы: «Mémoire de fille» («Воспоминания девушки») и «L’autre fille» («Другая девушка»), обращающиеся к событиям из детства и юности. Роман «Les Années» оказался одноразовым, но чрезвычайно удачным экспериментом с формой, безличностной автобиографией поколения. Писательская эволюция Анни Эрно, происходившая от микророманов о семье и классовым стыде до «Les Années», создает интригу и вокруг писательской судьбы Эдуара Луи. Он дебютировал в 21 год (Эрибон выпустил «Retour à Reims» в 56 лет, дебют Анни Эрно произошел в 34 года), а теперь ему 27 и за его спиной уже 3 хорошие книги.
Эрибон и Луи появились в удачный момент и заполнили нишу, удовлетворили спрос на честное и личное повествование о своем происхождении и гомофобии. Очень хороший прием их книг в Польше требует перевода оставшихся еще неизданными произведеней тройки. Издателей должен привлечь тот факт, что авторка более чем 20 книг, живущая в провинции преподавательница, культивирующая свой особый стиль письма, получила уже номинации на Букер, а «Les Années» появились на немецком, английском, испанском, португальском, итальянском и каталанском языках.
Переведено с разрешения редакции «Dwutygodnik». Оригинал текста на польском языке: https://www.dwutygodnik.com/artykul/8624-wstyd.html
