Реквиемом по материи назвал мультимедийную оперу «Каталог металлов» (An Index of Metals) соавтор композитора Фаусто Ромителли видеохудожник и композитор Паоло Пакини. «Каталог металлов» является своеобразным поздним идеологическим и звуковым комментарием к спектралистской музыке. В соответствии с эстетической позицией повлиявших на Ромителли Жерара Гризе и спектралистов, относившихся к звуку как к живому организму, в ней происходит рождение, развитие, разложение и утилизация самого звучания — метафорически это представлено в виде разрушения и расплавления металла. У спектралистов звук был микрокосмом, который становился объектом созерцания с помощью филигранной работы с музыкальной тканью: звук рождался, развивался, умирал, давая рождение другим звукам. «В конечном счёте, музыка есть звук, разворачивающийся во времени» (Тристан Мюрай).

Тонкая работа со звуком позволяет Ромителли пойти дальше, чем самим спектралистам, занять внешнюю, созерцающую позицию по отношению к процессу звукового генеза. Такая комментаторская позиция позволяет Ромителли деконструировать сам звуковой процесс, раздробить на элементы, чтобы синтезировать на их основе сверхтяжелое нестабильное звуковое вещество, осциллирующее материю. Игры с пороговым, лиминальным восприятием, восприятием, лежащим у самых границ доступного человеку, игры, ставящие под вопрос подлинность и точность человеческого восприятия, усиливаются в музыке Ромителли представлением о звуке как о симулякре, как о чем-то вторичном, искусственном, как об артефакте. Слышимый звук всегда отфильтрован, преобразован, находится в координатах концепций и представлений. Мы не сталкиваемся со звуком иначе чем в ситуации насыщенного и перегруженного контекста, когда интерпретация звука уже задана, уже подготовлена неявным знанием и осознаваемыми конвенциями. Таким образом, Ромителли критикует наивную позицию, предполагающую, что мы способны столкнуться со звуком самим по себе. Как наивный материализм утверждает нашу способность непосредственно убедиться в существовании материи как вещей-самих-по-себе, забывая о субъективном измерении любого полагания, так и наивные представления избегают разговора о конвенциональной предзаданности и предоформленности слухового опыта, с которыми, как кажется, и борется постспектралист Ромителли. Отрицание аутентичности терпит крах тогда, когда является ультимативной стратегией по достижению аутентичности.

«Каталог металлов» — мультимедийная опера, где классический союз слова и звука усиливается визуальным измерением, это воплощение мечты о тотальном сценическом искусстве. Перенасыщенность звуковербальновизуальной фактуры предельна — событие превращается в поток, жест оборачивается стремительной пульсацией, движение становится головокружительным падением.

«Реквием по материи» — это одновременно и реквием по самому композитору. An Index of Metals Ромителли писал, уже будучи смертельно больным. В герметичности этого сочинения проявляет себя самозамкнутость процесса умирания — мир убивает субъекта, субъект оставляет мир, который оформлен самим субъектом и в котором все так или иначе соотносится с субъектом, как с полагающим мир. Смерть и творение, распад и формирование совпадают в сингулярности мига смерти — границы, за которой смыслы оказываются невозможными.

Звучание в опере An Index of Metals становится моментом катастрофы, в которую вовлечен слушатель. Звук, который становится буквально материальным, ощутимым, заимствует свойства у материалов — фактура звучания на протяжении пьесы становится гибкой, податливой, плотной, прозрачной, замутненной, сопротивляющейся и т.д. «Центральная идея моего творчества — рассматривать звук как материал, в который вторгаются, чтобы обработкой придать ему физические и перцептивные характеристики: зернистость, толщину, пористость, яркость, плотность, эластичность. Речь, таким образом, идет о звуковой скульптуре, об инструментальном синтезе, трансформациях, спектральной морфологии и постоянном дрейфе между неустойчивыми сгущениями, искажениями и интерференциями, в том числе с помощью электроакустических технологий» (Фаусто Ромителли).

Звучание электрогитары, оркестра, электроники наслаиваются, чтобы создать телесность звука, которая оказывается знаком конечности и распада, расплавления, рассинхронизации. Все телесное уже, как кажется, несёт в своей сердцевине собственную смерть. Материя оказывается лишь совокупностью лишенных основы элементов, сложностью, погибающей под собственной тяжестью. Материя оплакивается, так как уже невозможна точка зрения, которая рассматривала бы ее как нечто перманентное, единое во всех своих превращениях; невозможно и отношение к ней, как к природному и данному, ведь все становится элементом в цепи производства. Все становится материалом для деятельности человека, которая охватывает весь мир. Все сокрытое выводится из теней как подлежащее и принадлежащее человеческой деятельности, в том числе и сам человек, сама человеческая природа.

Человека окружает не естественная вещественность, но переработанная, отфильтрованная, преображенная искусственность. Парадоксальным образом материей оказывается и субъективное измерение, субъект точно так же оказывается подвержен распаду и переработке, как и материал. Отношения человека и мира в этой музыке осложнены тем, что Ромителли относится к опыту как к изначально преобразованной и искусственно оформленной стихии — человек не способен прорваться к миру, он постоянно кружится в координатах культурных представлений. Таким образом, Ромителли неявным образом отказывается от любой метафизики как интеллектуального подхода, утверждающего фундаментальные онтологические принципы, начала. В мире подобных представлений метафизика оказывается лишь способом вторичной переработки изначально вторичного материала.

«“Сегодня, — отметил Ромителли в одном из интервью, — мир кажется метафорой никчемной суеты, в нем каждый из нас чувствует себя песчинкой. Индивидуальные экзистенциальные проблемы усиливаются, а современная эпоха не предлагает никакой точки отсчета, двигаясь в направлении экстремальной дегуманизации и денатурализации”. Песчинкой становится в буквальном смысле все: и человек, ощущающий себя ничем в дегуманизированном современном мире, и даже металл, плавящийся под воздействием высоких температур, распадающийся на частицы, образующий груды мусора» (С.В. Лаврова). Звуковой мир Ромителли — это конфронтация с ситуацией экзистенциального поражения, с ситуацией, когда человек не в состоянии больше утверждать себя как самоценную и значимую личность напротив грандиозной, подавляющей, ужасающей мясорубки мира. И персонализм, и экзистенциализм, и материализм терпят крах в этой опере культурного нигилизма.

Ромителли виртуозно играет с различными пластами культуры, все перерабатывается, сплавляется, встраивается в звуковые системы композитора: An Index of Metals заимствует элементы поп-культуры и переплавляет их вместе с академическим спектралистским подходом к звуку и фрагментами философии Жоржа Батая под сверхвысокими температурами творческого восторга в цельное звуковое полотно. Композитор обращается к музыке Pink Floyd, психоделической революции, финскому экспериментальному техно, нойзу, работам художника Роя Лихтенштейна, поп-арту, поэзии Кенко Лекович. Этот синтез не вызывает ощущения дистанции, чужеродности заимствований, напротив, элементы создают убедительное единство, факт заимствования и вторичности материала ловко скрывается. Композитор словно открывает периодическую таблицу звука, в которой каждый элемент занимает свое место. Преодоление коллажности техники на основе иллюзорной целостности содержит в себе иронию уже по отношению к самому представлению о заимствовании. Различие между первичным и вторичным, реальным и виртуальным, подлинным и искусственным стирается. Ромителли создает новый субъективный эпос, эпос субъекта, который уже встроен, трансформирован и переработан, который есть концентрированное и сжатое Ничто, мерцание и водовороты меркнущей пестроты: «Слушателя и зрителя как бы уносит раскаленным потоком куда-то к истокам собственной чувственности, к обновленному осознанию собственной идентичности через стирание границ восприятия» (Федор Софронов). Вместе с этими границами в пылающем горниле звука исчезает и сам субъект, который как раз собственными границами и задается.

«Целью “Каталога металлов” является превращение светского жанра оперы в опыт тотального восприятия, погружающего зрителя в раскаленную материю, светящуюся и звучащую, в магму плывущих звуков, форм и цветов, ни о чем не повествующую, но гипнотизирующую, овладевающую и вводящую в транс». Эта опера — «инициационное торжество метаморфоз плавящейся материи, световое шоу, в котором выход восприятия из границ физического тела технически достигается перемещением и слиянием в чужеродном материале. Это путь к перцептивной насыщенности и гипнозу, к полной перестройке привычных сенсорных характеристик» (С.В. Лаврова).

Опыт музыки Ромителли — это опыт транса, экзальтации. Рассудочное и перцептивное, аналитическое и чувственное становятся одним целым, само сознание слушателя становится вещью среди других вещей. Но что за трансцендирование, переход, спасение возможны в мире, в котором даже сама материя — лишь часть системы переработки, где все отдает привкусом пластмассы? Если композитор хотел с помощью своей музыки показать мухе выход из мухоловки», то его задача потерпела крах. Он не столько показывает выход, сколько превращает весь мир в искусственную, охватывающую все сущее ловушку. Единственным спасением могла бы мыслиться смерть, но в мире постоянного синтеза и переработки даже распад не является окончательным; это всего лишь стадия из стадий в процессе движения вещества.

Опера иллюстрирует старую и убедительную мысль: производство, экономика направляются не избытком или нехваткой, энергией или желанием, не чем-то позитивным, наличествующим, но отсутствием, фигурой смерти, которая оказывается невозможной. Распад, конечность как момент вечной трансформации мира без выходов и спасения зияет во всех делах человека. Даже сам человек как концепт — творение этого ускользающего Ничто. Таким образом, культура, экономика, человек мыслятся как химеры, как лишенные оснований грезы — предельной, первой и последней реальностью оказывается лишь движение и превращение вещества, происходящее в темноте, лишенной субъекта.

«Каталог металлов», «парадоксальный шедевр, разорванный между актом героизма и истощения», возвещает утрату и является работой меланхолии — там, где гибнет смысл как сияние вещей в своей явленности, там же гибнет представление о человеке как о природном существе. Человек встает в ряд с синтетическими предметами, окружающими его жизнь. Возможно ли прорваться сквозь фильтры и обработки к чистому звуку — и к природе? Кажется, что этой загадке, обрамленной мрачными предчувствиями и ожиданиями, посвящено творчество Фаусто Ромителли.

***

Если вам понравилась статья, вы можете посетить мою группу ВК, где я публикую заметки о классической и современной музыке, а также собственную авторскую музыку: EllektraCyclone.

Послушать мою музыку можно также на BandCamp.