Данная статья была написана 10 июля 2016 года шведским психологом Сааб Сахиб на английском языке. Переведена на русский осенью 2016. Отредактирована в сентябре 2018. Автор и переводчица признательны читающим за мнения и просто чтение.

Кто мы? Создания мыслящие или чувствующие?

Теория Куна о несоизмеримости как новая парадигма

Соизмеримость, у ученых, — возможность обсуждать две теории с одинаковой терминологией, что позволяет им сравнить и определить, какая из теорий более ценна и полезна. Парадигма (обыденное понятие, не считая научных теорий в то время) признавала идею как ложную или же как достоверную.

В 1827, Гамильтон представил теорию однозначной функции, известную как уравнение Гамильтона-Якоби, которая непосредственно относится к классической механике, оптике, математике и которая помогла установить волновую теорию света. Теория, перевернувшая квантовую физику, казалось, нерациональным заявлением о свете как «волне и частице». В то время наука не могла согласиться с утверждением, что нечто содержит и вещество, и энергию. Свет — это волна ИЛИ частица, но не то и другое.

Фейерабенд объяснял, что соизмеримость в науке невозможна «из–за конфликта между ожиданием и наблюдением, которое, в свою очередь, выстроено ожиданием» (Фейерабенд, 1989: 96). То есть наблюдение косвенно оказывается под влиянием уже существующих теоретических предположений. Следовательно, невозможно описать или оценить наблюдения независимо от прошлых выводов и теорий. Невозможно результативно сравнить две парадигмы.

Кун утверждал, что «нормальная научная традиция, которая рождается из научного переворота, не только не сравнима, но зачастую несоизмерима со своими предводительницами». Давайте разберемся, что он имеет в виду. Некоторые понимают заявление Куна, как: «Выбор между конкурирующими научными теориями — иррационален». Смена парадигм, по Куну, — это резкое «внезапное и неструктурированное» событие. Никто не смог бы честно обосновать новую парадигму, построенную на старой. Я бы сказала, это как утверждать Земля плоская, а потом круглая, — первое не сможет быть аргументом для второго. Кун описывает процесс принятия новой парадигмы как «опыт преобразования», который мы можем принять только на веру, по крайней мере, в начале, пока мы не найдем объяснения.

Противники теории Куна трактуют её как неуместную, так как Кун позволяет себе самые табуированные и неуважительные заявления для науки, предлагая иррациональные подходы. Но не это ли вопрос, с которым сталкивался каждый из нас? И каждая культура, нация и сообщество? То, во что я верю (мы верим) — правда, но правда ли? Социально, политически, рационально, религиозно, духовно и эмоционально? Жизнь о том, чему нас научили, или можно узнать большее? Как увидеть неизвестное, если мы смотрим на все через призму наших предрассудков?

Вернемся к теории Гамильтона, объяснявшей частицы Ньютона волнами, несмотря на два несовместимых понятия (волна и частица) в составе вещества (одно как энергия, другое как масса). Его заявление тогда, с уже существовавшими теориями света, было не понять, тем не менее, два понятия подтвердились численным результатом. Альфред Коржибски утверждал: «Так мы видим, что корень человеческих разногласий в искаженных словах или шуме, принятом за слова».

В книге «Наука, порядок и творчество» физика Д. Бома и писателя Ф. Пита идет речь о роли творчества и коммуникации новых научных открытий. Помимо науки, для человечества в целом и обществ, авторы подчеркивают значимость творчества в каждом аспекте жизни. Они задаются также вопросом о языке и как истинная информация теряется из–за его ограниченности и ложности. Как и в теории Гамильтона кто-то будет отсылаться на частицы (телесное) и волны (энергию или бестелесное), утверждая, что они не имеют никакого отношения к строению вещества.

Заявление Фейерабенда о «конфликте между ожиданиями и наблюдениями» параллельно рисует идею о словах, которые могут быть реальной проблемой при понимании самих себя и природы вещей. Каждое слово может обернуться ожиданием, к примеру, то, что мы описываем как тело не подразумевает, что мы также имеем ввиду и энергию. Поэтому проблема не в понятии содержания вещества, она, скорее всего, в содержании слов. Идея в том, что нечто — это не что-то, а Земля — это не просто Земля. Наше восприятие о Земле изменилось, но изменилась ли сама Земля? Земля осталась Землёй, но то, что изменилось со временем — это лишь наше восприятие, представление о ней. Энергия по отношению к частицам — пример смены парадигм, однако, что если частицы всегда были волнами, а волны — частицами, и это лишь мы толкаем действительность соответствовать нашим ожиданиям, а значит, нечестно относимся к жизненному опыту?

Что если бы мы смогли прожить нечто, невзирая на уже сложившийся, привычный, образ, без слов? Не творчество ли выходит на первой план, чтобы помочь нам с ответом? Альфред Кожибски подчеркивает, какой бы план мы не держали в голове, он не такой. «Когда мы что-то произносим, это не так. Во-первых, что бы мы ни говорили — это слова, и то, что мы под ними понимаем, не означает реальную картину вещей, хотя чем-то на неё похоже. Реальная картина — это гораздо больше, чем мы представляем, ведь она не ограничивается нашими понятиями. И также она отличается от того, как мы её понимаем, так как единственно правильной мысли не существует, которая неограниченно пространна».

Я прочла другую книгу, которая рассматривает эту же проблему с другой стороны, — «Иллюзия пользователя» датского писателя Норретрандерса. Он рассказывает о том, как важно отбрасывать информацию в человеческом общении. Норретрандерс сравнивает сознание с понятием «иллюзия пользователя», которое выдвинул ученый в области теории вычислительных систем Алан Кей. Мы сидим за компьютером, складываем документы по папкам или кидаем их в корзину, «мы под машинной галлюцинацией». Внутри компьютера нет документов, корзин, слов или букв, лишь электричество, цепляющее единицы и нули двоичных кодов. Чтобы не перегружать пользователя ненужной информацией, компьютер отражает простой ряд метафор как значки, с которым мы быстро справляемся. Подобно этому действует и мозг, выбрасывая ненужную информацию и производя свою собственную иллюзию пользователя, что мы называем сознанием.

В компьютере много миллионов нулей и единиц. Но пользователь об этом не знает или ему даже не нужно об этом знать при выполнении каких-то задач. От физики к психологии, более точное понятие сознания и его роль в человеческом-межличностном общении он объясняет оценкой в миллионы бит информации, проходящей в виде чувств, где большая часть отбрасывается. И это лишь крошечная часть, входящая в сознание человека. Из этого мозг создает картинку, восприятие, которое мы ошибочно зовем реальностью. Проблема языка и парадигмы в отсылке на эту реальную информацию, но недостижимую для осознанной общей коллективной «реальности».

«Сознание — это обман», который откидывает нас к попыткам творчества. Цена, которую мы платим, чтобы быть в курсе происходящего — потеря истинного опыта и концентрация на мелких деталях, словно уже существующих значках на экране нашего сознания.

Выбраться из этого можно играючи и отпуская существующие правила, создав свои. Возможно, наша трудовая этика не рассматривает игру, как нечто важное, и принимает лишь серьёзный подход к работе, а под игрой понимает ребячество, несерьезное и недостойное отношение. Однако, почему нам нужно выглядеть серьезными, когда мы делаем нечто значимое?

Высокая плата за парадигму против такой же платы за творчество — это когда мы отбрасываем игривость как нечто само по себе разумеющееся и ставим точку, перечеркнув творчество и изобретательность; а всё лишь потому, что это не поддается доказательствам и не входит ни в какие наши устоявшиеся соображения. Такое состояние нам не подходит: оно уничтажает весь наш усердный труд, чтобы оставаться в удобно обустроенной зоне комфорта. Новые парадигмы порождаются революциями, а революции создают бунтари.

Революция, в корне, — это бунтарство против старых способов, создающие новые способы. Когда у кого-то есть «правильная идея в ложной парадигме» или даже «правильная идея, но ложные способы доказательства» — это две метафоры, отражающие цену парадигмы для меня. Несмотря насколько правильная или истинная революция, ей приходится многим пожертвовать, пока её заметят и поверят ей. Иногда идея терпит поражение, но не из–за того, что она неправильная, а из–за того, что не было доступных способов донести её до разума тех, кто хочет все поставить в уже существующие рамки значков на экране своего мозга. Человек никогда не мог летать, хотя недавно идея воплотилась в реальность благодаря научным методам, но сам по себе полет был возможен со времен Адама и Евы, хотя действие само по себе — недавняя вещь.

По Бому и Питу, сегодняшние способы науки обладают такими свойствами, что заставляет творчество отойти на второй план. Установленная парадигма — самая важная из всех, так как она затрудняет свободную игру разума при решении спонтанных вопросов. Ученые неосознанно «ведут ложную игру вместе», чтобы защитить на данный момент принятую форму научной системы измерений. По-моему, это происходит из–за простого логичного ограничения способов, которыми мы привыкли объяснять и исследовать идею, представленную в рамках данной парадигмы. Научный язык — тот же язык, который мы используем для общения, и он также заложник иллюзий.

Язык — это общий жестко выстроенный мир слов и символов для четкого обмена информацией. Он убивает творчество и игру, которые могли бы открыть нам мир шире, чем экран монитора.

В 2012 известный и общепризнанный математик заявил, что доказал abc-гипотезу. Эта гипотеза — одна из важнейших нерешенных задач в математическом анализе. В январе 2012 интернет просто взорвался и даже самые известные новостные ленты писали об этом. «Доказана сложнейшая математическая теория» — опубликовали в «Telegraph», «Прорыв в abc-гипотезе», — писали в «New York Times». Но была одна проблема: сообщество математиков отказывалось принять это доказательство не потому, что оно являлось неверным, а потому, что они не могли его понять. То, что математики открывали для себя, заходя в спешке на страничку Мотидзуки, — это невозможность прочесть доказательство.

Некий блоггер писал: «Это была не просто тарабарщина для простого обывателя. Это слыло ерундой для всего математического сообщества». «Это очень и очень странно», — писал профессор Колумбийского университета Йохан де Йонг, работающий в той же области математики. Мотидзуки создал так много новых математических способов и соединил столько же несовместимых математических цепочек, что его исследование заполнилось никому непонятными словами. Всё казалось слишком новым и мистическим.

Многие утверждают, что Мотидзуки нашел ключ, который мог бы изменить теорию чисел. Он, возможно, на сегодня объяснил математикам новый путь в темное и неизвестное. Как высказался один блоггер: «За ним невозможно уследить. Куда бы он ни шел, кажется, он там один».

Я склонна к тому, что невозможно избежать высокой платы за парадигму, которую мы отстаиваем коллективным миропониманием. Субъективное способно лишь на свой собственный опыт и когда ему надо быть понятым другими, оно теряет свою неискушенность и чистоту. Неизвестное объекта — это, скорее всего, объект, чем наш перевод в осознанную мозговую деятельность. Интуиция, как описано в книге «Иллюзия пользователя», — это место, где находится большинство данных о реальности, которые мы не можем перевести в сознательный мир, но мы ощущаем и чувствуем их. Нам стоит внимательно отнестись к чувству неизвестного, чтобы позволить творчеству возникнуть между этим неизвестным и его воспроизведением (будь то визуальное или устное). Наука может не постичь это со своими методиками, как смог бы один человек.

Парадигма — это состояние ума, где договорились об истинном, но не что есть истинное. Это когда верования проходят через коллективный разум, а безумство становится осуждением личности, которая не подходит большинству. И если только мы сможем создать культуру, где мы будем в постоянном состоянии смены парадигм, лишь тогда творчество станет новым коллективным языком. Однако мы рискуем оказаться в хаосе. Несоизмеримое смогло бы быть правомерной новой мировой категорией, так как сравнение — западня, где творчество умирает.

Шопенгауэр заявлял, что искусство — это единственный способ ощутить бытие как таковое. Музыка, говорил он, — последнее средство туда попасть. Шопенгауэр отстаивал идею о том, когда философия пытается продвинуться дальше, выйти за рамки того, что представлено нам в индивидуальном сознании, любая закономерность теряет смысл. (Шопенгауэр 1969: 640)

Литература:

Д.Бом, Д. Пит «Наука, порядок и творчество», 2-ое издание, Лондон, 2000 Раутледж

Норретрандерс, 1991 «Иллюзия пользователя: Урезание сознания в размерах»

София Вазалу, «Шопенгауэр и эстетическая точка зрения: философия как практика возвышенного», издательство Кембриджского университета, 2013

Оригинал можно найти здесь. Сааб Сахиб говорит на арабском, шведском и английском языках.

Ваша переводчица Yauheniya Askolkava.