В 1959 году, в самом начале своего творческого пути, французский режиссер Клод Шаброль (1930-2010) снимает фильм «Кузены», который, помимо других своих достоинств, в том числе интересен удивительно точным описанием клинической картины «морального мазохизма» (в терминологии Фрейда).

События фильма разворачиваются в Париже, его главные герои — кузены: провинциал Шарль (актер Жерар Блен) и парижанин Поль (актер Жан-Клод Бриали). Шарль приехал в столицу, чтобы поступить в университет, и, возможно, встретить свою любовь. Однако, несмотря на все усилия Шарля, он сталкивается с настоящим преследованием судьбы.

Все в Париже является новым для Шарля. Друзья его брата развлекаются, устраивают вечеринки, до безумия напиваются, спят с «цыпочками», не пишут родителям, их книги — «детективы и порнография». Они не стеснены мыслями о смысле жизни и вообще какими бы то ни было моральными принципами.

Шарль другой: за женщиной надо ухаживать, к экзаменам надо готовиться, матери нужно писать письма, если читать, то Бальзака. «Я из породы трудяг», — скажет он брату. Однако, несмотря на такие высокие стандарты, на Шарля обрушиваются все тридцать три несчастья: провал на экзамене, измена девушки, наконец, депрессия.

Фрейд называл подобный феномен «моральным мозахизмом» (1), при котором человек бессознательно «создает такую судьбу» (2), в которой не предусмотрено счастья. По словам Фрейда, моральный мозахист в русле навязчивого повторения «работает вопреки собственной выгоде, лишает себя перспектив, которые открываются ему в реальном мире» (3).

Безусловно, мазохист не признает за собой намерений разрушить свою жизнь. Для него самого остается загадкой, как же так получается, что события всегда оборачиваются против него. Чаще всего он объясняет свои несчастья злым роком, «стрелами судьбы», «действием провидения» или даже Бога (4), то есть чем-то, что находится вне его самого.

Прав махохист или нет, рассуждая о преследовании судьбы?

С одной стороны, он неправ, так как «судьба, от которой ждут столь плохого обращения», — пишет Фрейд, - «это материализация нашей совести, сурового Сверх Я в нас самих» (5). Другими словами, причина, по которой судьба столь сурова с Шарлем, находится в нем самом, судьба — это некая проекция его беспощадной совести.

С другой стороны, мазохист как нельзя прав, ведь совесть — это нечто, пришедшее извне. По сути, это помещенный внутрь него самого родитель, который наказывал и карал ребенка за реализацию приятных для него влечений. Другими словами, Сверх Я пришло извне, в нем «сконденсировалась карающая инстанция нашего детства» (6).

Ключ к разгадке морального мазохизма Шарля можно обнаружить только в последних кадрах фильма, когда он решается застрелить преуспевающего, в отличии от него самого, кузена Поля. В этот момент Шарль словно забирает карательные функции из рук собственного Сверх Я и его проекции, судьбы, и направляет их на внешний мир.

По сути, Шарль возвращается к тому, с чего начинается история любого ребенка, когда он свободно распоряжается своей агрессивностью, направляет ее на другие объекты, не считает проявление зла чем-то опасным и вредным, а удовлетворение агрессивности для него обычно связано «с необычайно высоким уровнем нарциссического наслаждения» (7).

Эта ситуация меняется, когда родитель налагает запрет на реализацию агрессивности. Отныне, чтобы не потерять любовь родителя, агрессивное стремление надо подавить. Этот отказ от реализации агрессивности дает, однако, противоположный эффект: еще больший наплыв агрессивности, теперь по отношению к авторитетному взрослому.

То, как ребенок попытается овладеть возросшей агрессивностью, определяет его дальнейшую жизнь. В случае Шарля вместо того, чтобы направлять свою агрессивность на внешние объекты, Я само стало объектом, на который изливается агрессивность, как извне (внешний мир), так и изнутри (Сверх Я).

В этом особенность страдания морального мозахиста: для него не важен источник страдания, как, например, для обычного мазохиста, которому необходимо, чтобы мучения доставлял любимый им человек. Для морального мазохиста страдание ценно само по себе. Это особенно очевидно в жизни Шарля, который получает удары судьбы с самых разных сторон.

Необходимость получить всеми возможными способами такое страдание Фрейд объясняет наличием у морального мазохиста бессознательного чувства вины, или, потребности в наказании.

Мазохист словно уверен в том, что он совершил некое преступление, за которое должен понести наказание в виде различных болезненных и мучительных процедур.

Это ощущение виновности связано с тем, что Я мазохиста оказывается под постоянным присмотром сверхтребовательного Сверх Я, которое является наследником строгой родительской инстанции. Причем под прицелом этого «внутреннего родителя» оказываются не только агрессивные акты, но даже намерение их совершить.

В этом смысле Я Шарля стало мазохистким в бессознательных поисках необходимого наказания за некое несуществующее преступление. Эти карательные, садистские функции примет на себя внешний мир, как когда-то их взяло на себя, образовавшееся в результате идентификации с агрессивным родителем, Сверх Я.

В финале фильма выстрелит висевшее на стене ружье. Шарль, принявший изрядную долю страдания, попробует вернуть агрессивность туда, где она, собственно, и возникла: внутрь себя. Объектом его злости станет его кузен Поль, который, в отличие от него, без лишних усилий сдает экзамен в университет и овладевает Флоранс — девушкой Шарля.

Однако, сделать это, убить ненавистного человека, взяв на себя карающую функцию и изменив объект агрессии с самого себя на другого человека, Шарлю не так легко.

Долгое время эту карающую функцию в его жизни исполняла судьба, причем, объектом этой агрессивности был он сам. Сейчас же наказать должен он, а не судьба, и не себя, а другого.

Заряжая пистолет, чтобы убить Поля, Шарль все еще пытается сохранить агрессивность на стороне внешнего мира, судьбы. Для совершения задуманного он прибегает к помощи «русской рулетки» (8), помещая в барабан револьвера всего один патрон. Проворачивая его, он перекладывает ответственность за убийство на случай, или судьбу.

Наконец, Шарль соберется с силами, поднесет револьвер к виску спящего брата и со словами «Я не хочу, чтобы он проснулся», нажмет на спусковой крючок. Выстрела не последует. «Не судьба», — возможно, подумает Шарль, положит заряженный одним патроном револьвер на диван и отправится спать.

Однажды Поль сказал Шарлю: «Девушка и экзамен — это не конец света». Возможно, для Поля это так, но только не для его брата. Моральный мозахист удивительным образом провоцирует удары судьбы, а его конечной целью становится свой конец света: «уничтожить свое собственное реальное существование» (9).

Проснувшись утром, Поль обнаружит на диване револьвер и в шутку направит его на Шарля. Несмотря на просьбы брата не стрелять, Поль все же совершит выстрел, уверенный в том, что пистолет не заряжен. Этот выстрел станет смертельным, и он снова придет к Шарлю со стороны карающей, теперь уже безвозвратно, судьбы.

1) В своей работе 1924 года «Экономическая проблема мазохизма, Фрейд выделял также женский и эрогенный мазохизм

2) Фрейд. По ту сторону принципа удовольствия, 1920

3) Фрейд. Экономическая проблема мазохизма, 1924

4) Фрейд. Неудобства культуры, 1929

5) Фрейд. Письмо Ромену Роллану (Нарушение памяти на акрополе), 1936

6) Фрейд. Письмо Ромену Роллану (Нарушение памяти на акрополе), 1936

7) Фрейд. Неудобства культуры, 1929

8) Фрейд проведет параллель между «русской рулеткой» и свойственным именно русскому человеку стремления страдать.

9) Фрейд. Экономическая проблема мазохизма, 1924