В книге «Бормотание художественного множества. Глобальное искусство, политика, постфордизм» Паскаль Гилен, известный социолог искусства, описывает сценарии взаимодействия между традиционными и креативными индустриями. Он выстраивает нарратив, в котором современные сотрудники IT-сектора и высокотехнологичных индустрий становятся наследниками художественных практик 60–70-х годов XX века. Права на ошибку, на гибкий рабочий график, на ценностно ориентированную работу, на саморазвитие, по мнению Гилена, переданы индустрии от перформеров, музыкантов и живописцев. Однако это наследование ударило по сфере художественной практики. Согласно Гилену, в постфордистском мире современное искусство не дает художникам и креативным профессионалам инструментов для стабильной самоидентификации.

В беседе с сотрудником Уральской биеннале Дмитрием Безугловым, состоявшейся зимой 2016 года, Гилен подчеркивает, что современность вышла за рамки модерновой картины мира и что люди, занятые в креативных индустриях, оказываются в постутопической ситуации. Большого мифа, большой надежды более не существует. Целью современного искусства может быть возвращение сомасштабности человека миру.

Мы проводим исследование, выявляющее связь между современным искусством и промышленностью. Памятуя о вашей концептуализации «плоского мира», хочу спросить — каковы могут быть побочные эффекты взаимодействия художников и художественных институций с промышленными компаниями? Например, что вы думаете о так называемом «подвижном/текучем» рабочем процессе, который сейчас приобрел широкую известность?

Что интересно, сегодня дегуманизация рабочего процесса, созданная для того, чтобы высвободить наше время и повысить эффективность, делает производственные нововведения неэффективными — и оттого она получает странную негативную оценку. Машина не реагирует на взаимодействие с человеком так же, как человек реагирует на другого человека. К тому же все более широкое распространение получают машинное мышление и организационный менеджмент.

А человек не может придерживаться одной лишь алгоритмической модели, верно? Я беседовал с Томашем Седлачеком, который был консультантом Вацлава Гавела. Он — как теоретик — стремится гуманизировать экономику и демонтировать миф о том, что макроэкономическая модель и ее «человек, рационально совершающий выбор» представляет действительное положение вещей.

Я думаю, это очень интересно, ведь из–за последнего финансового кризиса мы понимаем, что экономика и специальные экономические модели провалились, потому что они не учитывают человеческий фактор.

А что мы можем сказать про креативные индустрии? Они вокруг человеческого фактора и строятся, и существуют.

Мы должны смотреть шире: творческие города, индустрии скрывают в себе проблему. В чем же она заключается? Прежде всего, они привносят креативность, но вместе с тем и конкуренцию. Конкуренцию в рыночном значении, экономическом; эта конкуренция создает нечто очень интересное: некий механизм, который я называю «отзеркаливание», — люди всегда находятся в соревновательном состоянии. Есть и обратный процесс, который социология называет «конкурирующий изоморфизм».

Он подразумевает, что все больше и больше наблюдая за другими, ты все больше и больше делаешь так же, как другие. Это создает нечто вроде большого рынка «одинаковости». Одна из самых важных проблем творческой индустрии — введение конкуренции в творческую сферу. Кроме того, творческая индустрия пытается дать искусству фиксированное место в городе, но это сковывает искусство.

Так же, как и с Силиконовой долиной?

Да. В Москве у вас есть фабрика «Красный Октябрь», верно? Подобные вещи построены везде, они могут быть построены везде. Именно это и делает индустрия, для меня это изоляция, отстранение креативности. Поэтому я и сказал, что мы должны смотреть шире, — настоящее искусство случается в серой зоне, между креативностью и преступностью. Оно всегда появляется в неожиданных местах, где оно неприемлемо.

Все звучит так, будто человеческая бюрократия сменяется машинной и думать мы принимаемся все одинаково.

Боюсь, прогресс еще не завершен. Поэтому первая вещь, которую необходимо сделать, — отказаться от утопий, от этой мечты о лучших обществе, мире, жизни, и отважиться сделать шаг в сторону горизонта. Для меня это и есть прогресс, в конце которого стоит, как ни странно, человечество, — жить человеческой жизнью. К сожалению, этому мешают неонационалистическая политика, консервативная политика, религиозные фундаменталисты, общество потребления.

Пытаясь контролировать креативность, ты убиваешь её.
В этом парадокс креативной индустрии.

Но в то же время она выстроена вокруг человека, вокруг его планов на жизнь, вокруг его представлений о будущем. По крайней мере, в каждой компании человека могут спросить: «Где вы видите себя через пять лет»? — и, по крайней мере, в разговоре с ним — обозначить, что создадут условия для поддержки.

Что интересно в таких процессах, ты должен сказать работодателю: «Да, мои цели на следующие два месяца такие-то». Что ты думаешь про себя в этот момент: «Так, хорошо, я могу, конечно, сделать больше, но я об этом не сказал, потому что боюсь, что не успею». Так устроен микроменеджмент: мы всегда не отваживаемся сделать шаг дальше, потому что боимся рисков.

Нужно абстрагироваться от социальных сетей, общества, времени — например, когда ты пишешь книгу и говоришь: «Я буду писать ее столько, сколько хочу, и не знаю, когда закончу». В конце концов, это будет продуктивнее. Двадцать лет назад тебе требовалось около восьми лет, чтобы получить докторскую степень. Сейчас — 3–4 года. Чтобы успеть вовремя, ты ежемесячно повторяешь себе: «Так, сейчас я сделаю это, затем то» — и тем самым сильно систематизируешь процесс мышления. Я не говорю, что ты перестаешь связно думать. Я говорю о том, что это укрепляет горизонт мысли; то, что ты можешь мыслить и представить за определенный отрезок времени.

Утопии невозможны, тем не менее медиа много говорят об универсальном базовом доходе. Но всерьез к нему относятся только венчурные капиталисты.

К сожалению, то же происходит в Европе — универсальный базовый доход не приемлют ни государства, ни ЕС, ни большие корпорации. Все они основываются на рабочей силе и боятся потерять ее из–за того, что доход больше не будет требовать труда.

Беседа проходила в рамках проекта «Философия и практики современного искусства»; первая публикация — издание «Новые миры. Искусство и производство», 2017.