О работе ради работы

Работа — это не только труд, то есть деятельность, направленная на производство конечного продукта. В третичном обществе с гибкой рабочей силой много времени уходит на «работу ради работы», а именно работу, которая хоть и не обладает рыночной стоимостью, но, тем не менее, делать ее либо необходимо, либо желательно.

Одна из самых характерных для прекариата форм «работы ради работы» — это поиск вакансий на рынке труда. Тот, кто живет за счет временных работ, вынужден много времени посвящать поискам новых вакансий и иметь дело с государственной бюрократией — или, как это чаще бывает, с частными коммерческими структурами, осуществляющими те же функции. В связи с реорганизацией системы социального обеспечения процедуры еще больше усложнились, и людям нужно пройти огонь, воду и медные трубы, чтобы получить либо подтвердить право на получение довольно скромного пособия; но прекариату приходится тратить на это времени больше, чем представителям других групп. Стояние в очередях, проверка очереди, заполнение анкет, ответы на вопросы, опять ответы на вопросы, беготня за справками, подтверждающими то­то и то­то, — все эти действия поглощают кучу времени, которое, как правило, никем не учитывается. Гибкий рынок труда сделал трудовую мобильность главным жизненным принципом и создал благодатную почву для злоупотреблений и нарушений этических норм разветвленными правилами относительно того, кто имеет право на получение социальных пособий, — в результате прекариат вынужден тратить время в очередях бездарно, выматывая нервы, истощая силы, которые пригодились бы для более достойных задач.

Среди других дополнительных «работ ради работ», которые люди выполняют в нерабочие часы, — налаживание деловых свя­ зей и чтение отчетов компании дома, вечером либо в выходные. Все эти вещи до боли знакомы, но никак не отражены в наци­ ональной статистике и тех показателях работы, что попадают в СМИ. Но еще больше таких примеров связано с попыткой действовать в обществе с рыночной экономикой. Например, неко­ торые «работы ради работы» на самом деле выполняются ради страховых гарантий, и число их растет по мере распространения социальной, экономической и профессиональной нестабильно­ сти. Некоторые прикрываются идеей «открытых возможностей». Другие имеют стратегическое значение — показать старание и трудовое рвение.

Некоторые типы деятельности можно назвать «обучением для работы». Некий консультант по менеджменту заявил в Financial Times (Rigby, 2010), что, поскольку навыки стремительно устаре­ вают, людям следует ежегодно посвящать 15 процентов времени обучению. По­видимому, точное количество времени зависит от возраста, опыта и положения на рынке труда. Человеку из прекариата, особенно молодому, желательно посвящать обуче­ нию больше времени, хотя бы для того, чтобы расширить круг возможностей либо не упустить уже имеющиеся.

О стирании границ между рабочим пространством и пространством личным

Классическое различие между рабочим местом и домом появилось в индустриальную эпоху. В промышленном обществе, с созданием нынешних правил регулирования рынка труда, введением трудового законодательства и системы социального страхования, нормой были фиксированные рабочие места. Пролетарии отправлялись на эти рабочие места ранним утром либо к началу своей смены — это могла быть фабрика, шахта, строительная площадка или верфь, — а чуть позднее туда же приходили служащие (салариат). Эта модель теперь развалилась.

…Некоторые исследователи именуют сегодняшнюю систему производства «социальной фабрикой», дабы подчеркнуть, что труд и контроль за ним приобрели всеохватывающий характер, равно как и требование соблюдать дисциплину. Однако политика по­прежнему ориентируется на то, что имеет смысл проводить четкую грань между рабочим местом и домом — и между рабочим местом и общественным пространством. Однако в третичном рыночном обществе подобное деление бессмысленно.

Рассуждения на тему баланса «дом — работа» также представляются надуманными. Дом перестал быть местом, где вы отдыхаете душой, поскольку все больше и больше людей, особенно входящих в прекариат, живут в одиночестве, с родителями либо с соседями, которые могут довольно быстро меняться. Во всем мире все больше людей, для которых дом — это продолжение офиса. И хотя этот феномен не так уж сильно бросается в глаза, но стоит отметить, что все, что раньше связывалось с домом, все чаще переносится на рабочее место.

Во многих современных офисах служащие могут прийти рано утром на работу в повседневной либо спортивной одежде, принять душ и в течение первого «рабочего» часа приводить себя в порядок. Это неявная льгота салариата. Служащие хранят в офисе одежду, ставят на рабочие столы фотографии близких и безделушки, напоминающие о доме, а иногда даже разрешают детям поиграть в помещении, так, «чтобы не мешать папе или маме», что, разумеется, невозможно. Во второй половине дня, после обеда, служащие могут вздремнуть — «для повышения работоспособности» — притом что сон все времена связывался исключительно с домом. А слушать на работе музыку, включив медиаплеер, давно уже стало нормой.

Меж тем все чаще люди трудятся не на фиксированных рабочих местах, а в кафе, в машине, дома. Параллельно эволюционировали методы управления персоналом, сократив сферу личной жизни, изменив систему оплаты и т.д. Старая модель охраны труда, делающая упор на гигиену и технику безопасности, мало соответствует вольному выбору места производства работы. Эта туманная ситуация играет на руку привилегированному салариату и «квалифицированным кадрам» (proficians) — современные технические устройства и профессиональные знания помогают им скрыть количество реально проделанной «работы».

Таким образом, люди, близкие к прекариату, вынуждены тратить на работу еще больше времени и сил — из страха не оправдать ожиданий. В сущности, отсутствие постоянного рабочего места увеличивает неравенство — прекариат эксплуатируется еще сильнее, зато отдельные привилегированные работники пользуются облегченным рабочим графиком: они подолгу обедают, то и дело устраивают перерывы на чай или «укрепляют корпоративный дух» в гостиницах, специально построенных для выездных мероприятий. В алкогольном и кофейном дурмане грань между рабочим местом и местом для развлечений становится все более зыбкой.

О социальных сетях как главном современном инструменте для слежки

В Интернете наблюдение — это бизнес. Информация о сетевом поиске, который мы проводим, страницы социальных сетей и прочая деятельность в Интернете, как правило, учитывается коммерческими компаниями. Мы заглядываем в социальные сети, надеясь на «приятное общение, сопровождаемое возможностью посмотреть друг на друга». И не думаем о том, что могут появиться и соучастники наблюдения, имеющие коммерческие или куда менее достойные цели. Формируется общество сетевого наблюдения.

Как отмечается в принятом в США Национальном плане развития широкополосной связи (Федеральное агентство по связи — Federal Communications Commission, 2010), сейчас одна отдельно взятая фирма может создать индивидуальные профили цифровой идентификации, «включая интернет­поиск, посещаемые сайты, связь по электронной почте с именами и темами, поиск по картам, географическое положение и перемещения, расписание встреч, телефонную книгу мобильных телефонов, данные о болезнях, образовании, потреблении электричества, фотографии и видео, социальные сети, места посещения, еду, чтение, любимые развлечения и список сделанных покупок». Большинство людей не знает, какую информацию о них собирают и кто имеет к ней доступ.

Когда в 2007 году Facebook запустил рекламную систему Facebook Beacon, автоматически разослав «друзьям» подробности об онлайн­покупках членов сообщества, кампания, развернутая активистами­контрнаблюдателями с MoveOn.org, заставила перенести это приложение в категорию «с согласия пользователя». В 2008 году Beacon закрыли в результате коллективного иска о нарушении конфиденциальности. Но Facebook по­прежнему собирает информацию об участниках социальной сети из других источников, таких как газеты, службы передачи сообщений и блоги; заявленная цель — «больше полезной информации при более персонализированном подходе». Большинство пользователей Facebook’а, по инерции или по неведению, принимают по умолчанию настройки конфиденциальности, которые делают информацию доступной широкому кругу. Согласно одному опросу, проведенному в США, 45 процентов работодателей, прежде чем взять новых сотрудников на работу, просматривали их профили в социальных сетях. Пользователи­неамериканцы тоже соглашаются, сами того не сознавая, на передачу и обработку своих личных данных на территории США. Пользователей не уведомляют, когда и как эти данные используются.

Интернет­контроль конфиденциальности толком не налажен. Электронные системы разрушили частную жизнь и дали государству мощнейшие средства для создания системы паноптикона. Прекариат — самая уязвимая часть населения, поскольку эти люди вовлечены в деятельность, открытую для мониторинга и субъективных оценок, и менее других защищены от их последствий.

Книга «Прекариат: новый опасный класс» Гая Стэндинга опубликована в рамках совместной издательской программы Музея современного искусства «Гараж» и AdMarginem.