T-invariant Media

Можно ли говорить, что СССР аннексировал Литву? За что официально расторгли контракт с профессором-эмигрантом? Что по этому поводу думают другие преподаватели и студенты Вильнюсского университета, а также сам Андрей Десницкий? T-invariant пытался разобраться, как такие вопросы должны решаться с точки зрения норм академического сообщества.

Доктор филологических наук, библеист и публицист Андрей Десницкий с 1994 года работал в Институте востоковедения Российской Академии наук. В феврале 2022 он выступил против вторжения России в Украину и в числе первых подписал Письмо ученых против войны. Потом эмигрировал в Литву и в ноябре прошлого года получил место в Вильнюсском университете.

Все шло хорошо до этой весны, когда активистка Дайва Кучинскайте начала против профессора общественную кампанию. Дайва, наполовину литовка и гражданка России. После революции Достоинства в Украине и аннексии Крыма уехала в Литву.

Дайва рассказала T-Invariant, что подписалась на Десницкого в Фейсбуке, когда он приехал в Вильнюс. Но потом споткнулась о два его поста. Один был про анонс детского православного лагеря по благословению митрополита Марка Берлинского, относящегося к Русской православной церкви Московского патриархата. Второй — ссылка на колонку Десницкого в The Moscow Times, где ученый рассуждал о том, какую позитивную программу Запад должен предложить России.

— Я подумала, что он из числа людей, которые считают, что до 2022 года все было неплохо, и хорошо бы вернуть все назад. А в произошедшем виноват только Путин, а не сам по себе имперский подход, — рассказывает Дайва. — Возник вопрос: «а где вы были восемь лет», и я решила проверить, что Десницкий писал про Крым и Донбасс.

Андрей Десницкий тогда, девять лет назад, осудил аннексию Крыма, подписав обращение российской интеллигенции против этого события. Хотя в социальных сетях высказывался по поводу Крыма гораздо более противоречиво, в том духе, что сделано все неправильно, но Крым-то русский и должен быть с Россией. Его также обвинили в поездках на уже аннексированный полуостров. Десницкий эти обвинения опроверг. Все эти старые посты в соцсетях начала поднимать и публиковать Дайва.

Андрей Десницкий

Пробиться к широкой аудитории ей удалось далеко не сразу. Например, еще в первых числах июня общественная литовская радиостанция LRT выпустила вполне позитивный материал об ученом под заголовком «Без компромиссов с совестью. История иммигрантов Аси Штейн и Андрея Десницкого». Но уже через две недели то же самое издание опубликовало текст в совсем ином духе: «В Вильнюсском университете работает российский профессор, который поддерживал референдум об аннексии Крыма». Через несколько дней преподаватель признал, что в тех давних его размышлениях проявились «рецидивы имперского сознания», и что вести их вообще не следовало.

Следующим ударом по репутации Десницкого в Литве стала уже августовская публикация LRT. На этот раз оказалось, что профессор успел высказаться не только об аннексии Крыма, но и о насильственном присоединении к СССР трех стран Балтии.

Это была колонка «Советская Прибалтика: что это было?» в издании Правмир, и — как часто случается с колонками на историческую тему — довольно провокативная. В ней публицист (ученой степени и профильного образования в области истории у Десницкого нет) предложил взглянуть на события 1940 года под неожиданным углом. Основной посыл состоял в том, что Эстония, Латвия и Литва были на тот момент несвободными странами (Десницкий называет их правыми диктатурами), и присоединение к СССР стало для их жителей переходом не от свободы к несвободе, а от одной несвободы к другой.

Именно за отсутствием демократии жители этих стран фактически не сопротивлялись советскому вторжению, утверждал автор, приводя в качестве противоположного примера демократическую Финляндию. В статье были сделаны все необходимые оговорки о сталинских репрессиях, о несвободе в СССР и нарушении международного права, но многих жителей Литвы этот текст возмутил. А в пересказ литовского медиа попали уже самые отборные фрагменты.

— В той публикации LRT приводились тенденциозно подобранные цитаты из моей статьи 2012 года. В действительности это была совершенно проходная колонка, каких я написал сотни. Теперь к ней привлечено такое внимание, как будто это дело всей моей жизни, вроде Божественной комедии для Данте. За последний месяц ее прочитали больше людей, чем за предыдущие одиннадцать лет, — объясняет Андрей Десницкий. — Конечно, сейчас я написал бы ее совсем иначе. Или не написал бы вовсе. В истории есть болезненные темы, но мы не знаем, до какой степени они болезненны, пока их не коснемся.

Преподаватель выступил с извинениями в день публикации. Объяснял, что изменил свои взгляды за прошедшие 11 лет. Однако в тот же день университет сообщил о его увольнении.

— Фактически был расторгнут договор, уже продленный на будущий учебный год. Я категорически не согласен с публикациями Радио LRT. Но я настаиваю на том, что у университета есть безусловное право не заключать со мной договор, а у Литовской республики — право решать, принимать ли меня на своей территории или нет, — подчеркивает Десницкий.

На первый взгляд все логично: университетский работник допустил целый ряд некорректных и потенциально оскорбительных высказываний. Против него началась общественная кампания, ученый покаялся, но был уволен. Нечто подобное мы уже не раз видели в рамках культуры отмены. Но нынешняя ситуация отличается от прочих одним принципиальным моментом.

Дело в том, что сам Вильнюсский университет категорически отрицает связь увольнения профессора со скандальными публикациями. На запрос T-Invariant глава университетского отдела коммуникаций Грете Герулайтете сообщила, что «решение не продлевать контакт с преподавателем было принято в связи со снижением числа студентов, записавшихся на программу, в рамках которой читал свой курс временный лектор А. Десницкий. Более детально мы, к сожалению, не можем это обсуждать в связи с требованиями по защите информации. Тем не менее, в Литве и Вильнюсском университете можно безо всяких ограничений обсуждать любые темы, в которых заинтересовано общество и ученые. И свобода высказывания является конституционным правом».

«Уровень эмпатии к россиянам сильно упал»

— Десницкий достаточно верно выстроил свою защиту, пытаясь объяснить, что у человека должно быть право меняться. Но с точки зрения коммуникации он выбрал неправильную стратегию, потому что даже не попытался пробиться к аудитории, говорящей на литовском. Все происходило в русскоязычном информационном пространстве, которое весьма незначительно, — объясняет доктор Виктор Денисенко, преподающий в Вильнюсском университете медиа-коммуникации.

Денисенко допускает, что, если бы ученый-эмигрант сам инициировал разговор о своих давних статьях и постах в социальных сетях непосредственно после переезда в Литву, это сняло бы многие вопросы.

— С другой стороны, зачем человеку, который так пренебрежительно смотрел на страны Балтии, ехать именно сюда? — рассуждает Денисенко.

Столь резкую реакцию на старые тексты российского ученого он связывает с нынешней войной и беспрецедентной поддержкой Украины в Литве.

— Уровень эмпатии к россиянами сильно упал независимо от их позиции, — констатирует Денисенко. — Осудить войну — это хорошо, но россияне не остановили свое руководство. Я не хочу вступать в дискуссию, возможно ли это или невозможно при нынешней репрессивной системе, но общий контекст таков. На всех приехавших оттуда смотрят через увеличительное стекло и задаются вопросом: а почему это место дали не украинскому ученому, который не может сейчас работать из–за российского вторжения.

Надо оговориться, что ничьего места в университете Десницкий не занимал. Его работа финансировалась частным благотворительным фондом. Должность была исследовательская, связанная с современной русской поэзией. Как преподаватель эмигрант вел всего два курса. Во-первых, читал студентам курс по современной русской поэзии. Во-вторых — заменил тяжело заболевшую преподавательницу и давал вместо нее введение в теорию литературы.

Более того, с марта 2022 года европейские, британские, канадские и американские, израильские университеты стали предлагать временные позиции для своих украинских коллег. Заработали программы академической поддержки для ученых из Украины. Однако довольно быстро выяснилось, что предложение превосходит спрос: многие ученые и преподаватели, которые хотели уехать за рубеж, сделали это еще до начала военных действий. А из тех, кто хотел бы это сделать во время войны, имеют право выезда очень немногие, в основном женщины, так как мужчины с научной степенью в Украине не освобождены от мобилизации. Поэтому вряд ли можно утверждать, что беглые российские ученые составляют конкуренцию украинским коллегам. Во всяком случае пока еще ни один университет в мире не заявил, что на одну и ту же позицию рассматривали украинца и россиянина, но предпочли россиянина, а украинцу места не нашлось.

К тому же преподавание курсов Десницкого велось на русском языке. Это не то, чтобы обычное дело для Вильнюсского университета, но на кафедре славистики допускается.

— Свою первую лекцию он начал с того, что является противником войны в Украине, — вспоминает студентка Вильнюсского университета Анастасия Станкявичене. — Он рассказал, что вынужден был покинуть Россию из–за своих политических взглядов. Иными словами, ясно и конкретно обозначил свою позицию, при этом персонально выразив поддержку каждому студенту из Украины, которых в аудитории было несколько. Любопытно и показательно то, что некоторые студенты со сравнительно низкой общей посещаемостью всегда приходили на лекции Десницкого. Поэтому, конечно же, мы стали на защиту профессора, когда в соцсети Фейсбук началась массовая травля.

Анастасия и ее соратники еще в начале лета написали письмо в деканат филологического факультета, поскольку переживали за преподавателя. Там их успокоили и сказали, что ученому ничего не угрожает. В августе на факультете сменился декан, и о том, что Андрей Десницкий уволен, студенты узнали из новостей.

— Мы написали письмо новому декану с вопросом, можно ли что-то изменить, — рассказывает Станкявичене. — Также призвали ориентироваться на политические взгляды человека в 2023 году, а не искать обвинения и поводы для увольнения в текстах десятилетней давности. Нам ответили, что сокращение сотрудников кафедры славистики происходит из–за непопулярности данного направления в сегодняшнем контексте, поэтому наша поддержка ничего изменить не может.

В общем, версия университета и для журналистов, и для сотрудников одна. По словам Анастасии, среди студентов и преподавателей факультета никто не верит, что ученого просто так сократили.

— Все прекрасно понимают, почему А.С. был уволен, — говорит она. — Работники факультета разделились на два лагеря. Одни всячески поддерживают профессора, переживают и негодуют, другие вполне согласны с решением об увольнении и считают это справедливым «возмездием» за некогда высказанные мысли.

— Конечно, увольнение Десницкого напрямую связано с его высказываниями, — признает Дайва. — Конечно, я была бы более удовлетворена, если бы университет уволил его официально, сославшись на университетский устав и недопустимость подобных высказываний. Думаю, увольнение было обставлено так, потому что в университете просто не очень понимали, что с ним делать. И одна из причин этого в том, что Десницкого и нанимали на работу без конкурса и без прозрачной процедуры. Просто положившись на рекомендации.

Неуместная этика

— Мне как юристу было бы очень интересно посмотреть документы, на основании которых Андрей Десницкий был уволен. И сложно поверить, что его уволили именно за старые публикации, — признается Вайдотас Вайчайтис с юридического факультета Вильнюсского университета.

Доктор Вайчайтис — специалист по литовскому конституционализму и истории права. С 2016 по 2021 год он был сначала вице-председателем, а потом председателем центральной университетской комиссии по академической этике. Именно через этот орган должны, по идее, проходить все сложные споры о том, достоин ли человек оставаться преподавателем.

В комиссии заседают семеро: четверо преподавателей и трое студентов. Возглавляет ее, как правило, кто-нибудь с юрфака, потому что каждое рассмотрение вопросов о нарушении этики влечет за собой квазиюридическую процедуру. Предполагается, по крайней мере, всесторонний разбор любого инцидента.

Председательство Вайдотаса Вайчайтиса пришлось аккурат на общественную кампанию MeToo. За это время комиссия разбирала несколько обращений женщин, жаловавшихся на домогательства и неподобающее поведение со стороны преподавателей.

— Решения были разными, — вспоминает Вайчайтис. — В паре случаев мы пришли к выводу, что профессоров обвиняют в действиях 7-10 летней давности, которые никак нельзя доказать. В других случаях доказательства были, например, переписка по электронной почте. За последние 10 лет я могу вспомнить лишь один случай, когда комиссия разбирала политические высказывания сотрудника университета. На одного из профессоров пожаловались студенты за антиевропейскую риторику на лекциях. И то, насколько я знаю, он не был уволен. Его курс претерпел изменения, а сам преподаватель был переведен на другой факультет, но остался работать.

Сложные моменты истории

Насколько все то, что написал о событиях 1940 года Десницкий, соответствует принятым в Литве понятиям об академической этике? Едва ли не самое большое возмущение в литовском обществе вызвало то, что автор статьи назвал произошедшее со странами Балтии не оккупацией, а аннексией. В чем здесь непростительная ошибка?

— Это вопрос не дискуссии, а знания: сначала произошла оккупация, в Эстонию, Латвию и Литву были введены советские войска в июне 1940 года. Потом — в августе — все три республики были аннексированы. Конечно, в истории нашей страны было много чувствительных моментов, но я не вижу смысла в увольнении ученого за то, что он называет оккупацию аннексией, — говорит Вайдотас Вайчайтис.

В Литовской историографии принята концепция трех оккупаций: советской в 1940 году, германской в 1941-м, а потом снова советской. Но слово «аннексия» тоже присутствует. На 228 и последующих страницах официального учебника «История Литвы» ход аннексии описан весьма подробно. Ознакомиться с ним можно на сайте министерства иностранных дел страны.

Можно ли поднимать тему недемократического характера власти в Литве перед вторжением СССР или даже того, что часть жителей страны могла поддержать вхождение в СССР? Вайдотас Вайчайтис уверен, что если это будет научная работа, опирающаяся на факты и исторические документы, то такая тема вполне может быть поднята:

— Да, наверняка часть людей будет проявлять свое недовольство в социальных сетях, но вряд ли это испортит ученому академическую карьеру.

В литовской истории прошлого века хватает болезненных вопросов. Среди них Холокост и участие в нем некоторых литовцев. В том числе и ряда героев антибольшевистского сопротивления. И сейчас, объясняет Вайчайтис, их роль подвергается ревизии.

— В первые годы после провозглашения независимости людям было очень сложно принять это. Они привыкли к роли жертв, 50 лет находившихся под оккупацией. И им было трудно признать, что среди литовского народа были люди, участвовавшие в убийстве евреев, — отмечает ученый. — Но пересмотр роли некоторых исторических персонажей уже происходит.

Показательный пример — Казис Шкирпа, который долгие годы был в глазах литовцев героем и борцом за свободу. Лично в убийствах он не участвовал, поскольку сидел под домашним арестом в Германии, но участвовали его последователи. А сам Шкирпа не скрывал антисемитских взглядов.

Имя его еще недавно носила аллея в центре Вильнюса. Но четыре года назад городской совет большинством голосов постановил переименовать ее именно из–за антисемитизма борца за литовскую независимость. Теперь она называется аллеей Триколора. Это отчасти компромиссное решение, потому что Шкирпа был как раз одним из тех, кто первым поднял в 1919 году трехцветный национальный флаг.

Теперь в Литве надо очень осторожно высказываться про Холокост. Виктор Денисенко приводит такой пример: историк и политик, член фракции консерваторов Сейма Литвы, Валдас Ракутис, написавший о том, что некоторые евреи помогали уничтожать своих соплеменников во время Холокоста, подвергся широкой критике в 2021 году.

Его даже уволили с должности председателя парламентской Комиссии, отвечающей за вопросы исторической памяти. Но в Сейме Ракутис остался. Он один из тех депутатов, что сейчас продвигают жесткие ограничения на въезд в страну граждан России и Беларуси, таких, как Андрей Десницкий.

Еще одна недавняя литовская история отставки за посты и комментарии произошла в 2017 году. Со своей должности был уволен глава муниципальной организации Go Vilnius, занимавшейся продвижением литовской столицы на международной арене, Дариус Удрис. Он не ученый, но несколько лет занимал пост проректора по развитию и коммуникации Европейского гуманитарного университета.

В Фейсбуке Удрис прокомментировал фотографию листовки литовских партизан, призывавшей убивать организаторов колхозов. «По какому определению организацию колхозов приравняли к преступлению против человечества, за которое этические нормы позволяют угрожать смертью? Неужели просто потому, что цель оправдывает средства? Убивать или угрожать смертью организаторам колхозов — это моральный поступок? По каким таким этическим нормам?» — написал Удрис.

После этого последовала такая волна критики, что мэр Вильнюса немедленно поручил рассмотреть дело подчиненного в комиссии по этике. Но уволил его в итоге втихую, не дожидаясь вердикта комиссии. Формально — за неудовлетворительные результаты работы. По словам Удриса, начальник так и не объяснил, чем именно недоволен.

Эта история весьма похожа на кейс Десницкого. С тем отличием, что Удрис — не московский профессор-эмигрант, а литовец и гражданин Литвы. Из этого следует, что практика увольнения за высказывания в балтийской республике лишена национальных предпочтений.

Вероятно, если бы Десницкий и Удрис были историками XX века, специалистами в области международного права или политических наук, их заявления восприняли бы спокойнее. В конце концов, неподчинение авторитетам и готовность ставить под сомнение любые, даже самые глубоко укоренившиеся взгляды лежат в самой основе научного познания.

Но значит ли это, что неспециалисты должны воздерживаться от высказываний по сложным и болезненным темам? Что филолог не имеет права публично судить об истории международных отношений? Конечно же, нет, недаром свобода высказывания в Литве и других цивилизованных странах — гарантированное конституцией право каждого. Но что делать, если реализация этого права оскорбляет, разжигает ненависть или причиняет боль, вступает в противоречие с интересами других людей? Для урегулирования такого рода конфликтов зрелое общество вырабатывает специальные институты: площадки для дискуссий, суды, а в пограничных случаях, где прямого юридического нарушения быть не может — этические комиссии.

В академических сообществах стран с авторитарными традициями такого рода конфликты принято решать нечестно и топорно. Спровоцировавшего скандал чиновника или преподавателя либо выгораживают, либо отправляют в отставку под каким-нибудь надуманным предлогом, а иногда еще и задним числом. Поэтому в России или любой другой авторитарной стране увольнение политически неприемлемого профессора “в связи со снижением числа студентов” никого бы не удивило. В европейской стране с демократическими традициями для этого существуют процедуры, соблюдение которых является залогом здорового академического сообщества. Именно так ученые понимают, за что и какую ответственность они несут в случае пренебрежительного отношения к историческим фактам или их сомнительной интерпретации.

ЧИТАТЬ ОРИГИНАЛЬНЫЙ МАТЕРИАЛ

Текст Никита АРОНОВ