28 февраля в Медиалофте на Пречистенке состоится презентация книги «Теории софт-культуры», в которой собраны статьи одного из ведущих современных медиатеоретиков Льва Мановича. В этой книге, вышедшей в издательстве «Красная ласточка» и которую в Москве он представит вместе с членами редакции, Манович осмысляет новые медиа в контексте истории искусств, кино, массмедиа и дизайна.

Мы публикуем отрывок, посвященный информационной эстетике, в котором изменение наших отношений со все возрастающим потоком информации анализируется сквозь призму форм, в которые он облекается.

Постановка проблемы

Я хотел бы предложить новую парадигму для понимания современной культуры — информационную эстетику. В отличие от таких концептов, как модернизм и постмодернизм, эта парадигма не претендует на то, чтобы быть всеобъемлющей. Иными словами, я не ставлю себе целью интерпретировать все черты современной культуры как проявления одной-единственной логики или ограниченного набора принципов. Тем не менее, как я попробую показать в своей будущей книге «Инфоэстетика: информация и форма», призма информационной эстетики позволит нам обнаружить взаимосвязи между широким кругом культурных феноменов, в том числе между наиболее важными и интересными проектами в различных сферах современной культуры: кинематографе, архитектуре, дизайне продукта, моде, веб-дизайне, дизайне интерфейсов, визуальном искусстве, информационной архитектуре и, разумеется, искусстве новых медиа. И, хотя инфоэстетика не должна становиться единственным инструментом в концептуальном арсенале, она может оказаться крайне полезной. Настоящее же эссе может быть прочитано как введение к будущей книге и одновременно как краткое изложение некоторых ключевых положений об инфоэстетике — идее, которую я развиваю с 2000 года.

Для того чтобы объяснить, что я понимаю под информационной эстетикой, позвольте мне начать с простой, но очень важной вещи: слово информация содержит в себе слово форма.

Уже некоторое время социологи, экономисты и политики говорят нам, что мы живем в новом информационном обществе. Впервые этот термин был использован в 1960-х годах, еще до компьютерной революции. Ниже я упомяну некоторые теории, осмысляющие информационное общество, а также связанные с ними понятия постиндустриального общества, общества знания и сетевого общества. Поскольку настоящее исследование посвящено культуре информационного общества, аргументы экономистов и социологов в его контексте важны не больше, чем изменения в повседневной жизни обычных людей. Чем мы занимаемся, какими объектами мы пользуемся, как мы общаемся и взаимодействуем с другими, в каких местах мы живем или бываем — все это будет неизбежно оказывать влияние на существующие культурные модели и эстетические предпочтения, а также создавать новые. Уже тот факт, что мы наблюдаем значительные изменения во всех этих аспектах повседневного человеческого опыта, а также то, что все эти изменения вращаются вокруг «информации», вынуждает нас исследовать вопрос о том, как культура реагирует на эти трансформации.

Когда в 1960-х годах был введен термин информационное общество, очень немногие, даже в США, хотя бы раз видели компьютер. (Сам я рос в Москве в 1970-х и работающий компьютер впервые увидел только после переезда в Нью-Йорк в 1981 году.) Разумеется, некоторые проницательные художники — вроде Жан-Люка Годара, снявшего великолепный «Альфавиль», — уже понимали, что компьютер становится новым богом нашего времени, но они оставались исключением из общего правила. Даже такой визионер, как Маршалл Маклюэн, казалось бы точно предсказавший большинство черт современной киберкультуры за три десятилетия до того, как они проявились, полностью игнорировал компьютеры. В своей работе «Понимание медиа» [1], где представлен системный анализ всех ключевых исторических и современных медиатехнологий, Маклюэн все же посвящает самую последнюю главу обработке данных, но в целом компьютерные вычисления не играют в его теории никакой роли. Возможно, это объясняется тем, что Маклюэн рассматривал медиа в первую очередь как способ коммуникации и/или репрезентации. В 1960-х годах компьютеры еще не были задействованы в осуществлении этих функций так, чтобы это было заметно для широкой публики.

В то десятилетие лишь несколько ученых, работавших в области компьютерных наук, — Тед Нельсон, Алан Кэй и некоторые другие — осознали, что из машины для обработки данных компьютер неизбежно превратится в движущую силу культуры. Точно также лишь несколько социологов смогли в то время почувствовать, что работа с информацией по важности начала соперничать с индустриальным производством. Тем не менее то, что тогда было лишь научной гипотезой, сегодня стало повседневной реальностью — это очевидно для большинства жителей развитых и развивающихся стран. Зачастую вся работа сейчас сведена к управлению данными на мониторе компьютера, т. е. к обработке информации. Проходя или проезжая мимо офисных зданий в любом городе, можно заметить, что все офисы, вне зависимости от сферы деятельности компании, выглядят одинаково: они заставлены рядами компьютерных мониторов. Представители любой профессии: финансовые аналитики, городские чиновники, секретари, архитекторы, бухгалтеры — и, в общем-то, все остальные офисные работники — делают одно и то же: обрабатывают информацию.

Уходя с работы, мы не покидаем информационное общество. В своей повседневной жизни мы используем поисковые системы, получаем информацию из баз данных и полагаемся на мобильные устройства и персональные информационные менеджеры. Мы жалуемся, что вокруг слишком много информации, которую необходимо отслеживать и осмысливать; между тем библиотеки и музеи по всему миру постоянно пополняют мировую груду информации, систематически оцифровывая имеющиеся у них материалы. Мы превращаем свою жизнь в архивы данных, сохраняя электронные письма, сообщения из чатов, смс, цифровые фотографии, данные GPS, любимые музыкальные треки, телевизионные передачи и другие «цифровые следы» своего существования. Однажды, когда мы устанем от всего этого, мы будем устраивать себе «отпуск без электронной почты». Но даже организация отдыха требует работы с информацией: поиск лучших предложений в интернете, сравнение цен, ввод данных кредитной карты для бронирования на веб-сайтах и т. д. Даже находясь в отпуске, когда мы ничем особенно не заняты, — просто включая свой мобильный телефон, для того чтобы проверить сообщения или позвонить кому-то, мы попадаем в мир информации. Словом, информационное общество — это пространство, где на сегодняшний день существует большинство жителей развитых и развивающихся стран, и влияние которого они ощущают на собственном опыте. Что же касается людей из другой части мира, хотя они ежедневно не пользуются компьютером сами, компании, общественные организации, правительства развитых стран, которые играют решающую роль в судьбе стран четвертого мира, разумеется, компьютеризованы. Поэтому обработка информации также определяет жизнь представителей наименее развитых стран, даже если сами они этого не осознают.

По этим и другим причинам обработка информации стала ключевым аспектом нашей повседневности. Тем не менее, поскольку мы существуем в материальном мире, нам всегда требовались — и требуются до сих пор — материальные объекты для размещения и транспортировки наших тел, машин для обработки информации и самой информации. Эти формы разнятся: от масштабных (здания, мосты, самолеты) до очень небольших (iPod’ы, мобильные телефоны), от меняющихся крайне редко (архитектура) до регулярно обновляемых (одежда). Так же, как человеку нужна одежда, компьютеру необходима оболочка, защищающая внутренние механизмы и при этом позволяющая удобно просматривать информацию и работать с ней (так называемый интерфейс человек-компьютер, обычно включающий клавиатуру и экран). Текст должен быть удобен для чтения вне зависимости от того, появляется он на экране, обычной или электронной бумаге.

Таким образом, хотя слово информация содержит в себе слово форма, в действительности же все наоборот: чтобы информация была для нас полезной, она должна быть упакована в некую внешнюю форму.

Нам приходится проектировать формы для себя, но также и для информации, которую мы создаем, фиксируем и редактируем. Можно сказать, что мы стали биологическим видом, обрабатывающим информацию, при этом оставшись видом, создающим формы. Если Маркс полагал, что человек отделился от животного мира, создав орудия труда, сейчас мы можем добавить, что люди стали людьми, сделавшись дизайнерами — изобретателями и создателями форм.

Информация и форма

Если обработка информации стала определяющей особенностью нашего мира, то как это повлияло на формы, которые проектируются сегодня? После завершения работы над книгой «Язык новых медиа» [2] в 1999 году этот вопрос интересует меня больше всего. Важно различать два вектора влияния информации на создаваемые нами формы. С одной стороны, можно анализировать то, как центральное положение работы с информацией в нашей повседневной жизни может влиять на наши эстетические предпочтения, что проявляется в новых трендах в архитектуре, промышленном и графическом дизайне, медиадизайне, кинематографе, музыке, моде, театре, танце, экспозиционном дизайне и других сферах культуры. С другой стороны, необходимо также помнить, что большинство форм, с которыми мы сталкиваемся сегодня, были созданы при помощи компьютера, — и этот факт оказывает столь же сильное влияние на результат работы дизайнеров.

В итоге обработка информации воздействует на нас и за пределами формы (т. е. создает новые модели восприятия, поведения, работы и игры), являясь при этом тем самым методом, с помощью которого эти формы проектируются.

Необходимо сразу же обозначить еще одно фундаментальное изменение, к которому приводит изменение роли информации. В информационном обществе создание форм тесно связано с понятием интерфейса. Как я уже упоминал выше, мы должны придать визуальную форму тому, что появится на экране компьютера, мобильного телефона, КПК, автомобильного навигатора и т. д. Помимо этого, форму придают кнопкам, трекболам, микрофонам и другим устройствам ввода информации. Интерфейс человек-компьютер включает в себя целую систему визуальных условностей: папки, иконки и меню (графический пользовательский интерфейс), аудио-условностей (как в интерфейсе распознавания речи) и отдельных физических характеристик (форма, цвет, материал и текстура мобильного телефона); это новая категория форм, создание которых сегодня становится необходимым. Еще важнее то, что по мере проникновения вычислений в нашу жизненную среду (тренд, описываемый такими терминами, как сплошная или всепроникающая компьютеризация, разумное окружение, контекстно-зависимые системы, умные объекты) интерфейс постепенно покидает то пространство, где он провел в безопасности несколько десятилетий (я имею в виду автономные компьютеры и электронные устройства), и начинает появляться на всевозможных объектах и поверхностях: на стенах, предметах мебели, сидениях, сумках, одежде и рекламных плакатах [3]. Следовательно, формы всех этих объектов, которые раньше жили «вне информации», теперь должны учитывать вероятное появление на них интерфейса.

Это не означает, что отныне «форма следует за интерфейсом». Скорее они вынуждены приспосабливаться друг к другу. Помимо традиционных требований, предъявляемых к материальным формам, — как, например, то, что на стуле должно быть удобно сидеть, — появляются новые требования к их дизайну. Так, мы привыкли к работе с текстом, представленным на плоской прямоугольной поверхности, и если на объекте появляется экран, то подразумевается, что одна из поверхностей объекта должна быть плоской. Такую поверхность легко найти у стола, но намного сложнее сделать это с предметом одежды или концертным залом имени Уолта Диснея в Лос-Анджелесе: архитектор Фрэнк Гери спроектировал это здание так, чтобы в нем не было ни одной плоской поверхности. Конечно, принимая во внимание, что новые технологии быстрого производства вскоре могут позволить без труда напечатать электронный дисплей на любой поверхности любого объекта в процессе его создания, возможно, мы будем в состоянии подстроить свои привычки восприятия до того уровня, на котором движущиеся и меняющие свою форму дисплеи будут восприниматься намного проще, чем это можно себе представить. На самом деле, эксперименты с графическими проекциями, управляемыми компьютером: на тела танцоров, как в работе «Явление» Клауса Обермайера, или в системе интерактивной оперной сцены, созданной студией Art+Com, — уже продемонстрировали эстетический потенциал вывода информации на постоянно меняющуюся, неплоскую и непрямоугольную поверхность [4].

Примечания

[1] Marshall McLuhan, Understanding Media: The Extensions of Man, New York: McGraw-Hill, 1964 (рус. пер.: Маршалл Маклюэн, Понимание Медиа: Внешние расширения человека, пер. В.Г. Николаева, М.; Жуковский: «КАНОН-пресс-Ц», «Кучково поле», 2003).

[2] Lev Manovich, The Language of New Media, Cambridge, MA: The MIT Press, 2001. II.

[3] «В Японии рекламные плакаты оснащаются считывателями кодов, которые получают сигнал с IC-карты пользователя и посылают ему сопутствующую информацию и образцы продукции». Takashi Hoshimo, Bloom Time Out East, in ME: Mobile Entertainment, 9, November 2005, p. 25 (http://www.mobile-ent.biz/).

[4] «Явление» (Apparition), хореограф Клаус Обермайер, производство лаборатории Ars Electronica Futurelab, премьера на фестивале Ars Electronica, 2004. Студия Art+Com участвовала в постановке пьесы Кристофера Марло «Мальтийский еврей» (реж. Андре Вернер) в Muffathalle (Мюнхен, май 2002 года). Информацию о других проектах студии, в том числе примеры работ с интерактивной средой, см.: http://www.artcom.de/.