Традиционализм и место экономики
Традиционализм в совокупности его философских, политических и эзотерических измерений образует целостную систему иного взгляда на историю развития Европы и на возможные горизонты будущего в негативном и, насколько это возможно, позитивном сценариях. Один из частых вопросов — традиционалистский подход к экономике и предлагаемые решения в этой сфере. Очевидно, что тема экономики в трудах мэтров этой философии едва ли затрагивается всерьёз. В данном очерке мы представим обобщённый взгляд-ликбез традиционализма на эту проблему.
По своему определению и содержанию традиционализм есть философия и практика, в центре внимания которой стоит Традиция — как свод или структура вечных высших ценностей духа и Священного, которые проявляются в различных традициях (= религиях, в обиходном языке) и культуре того или иного народа. Традиционализм есть реакция (не в политическом значении «реакционизма», а как осмысление ситуации и предожение альтернативы) на инсталляцию Модерна в Европе к
Принципиальную важность для традиционализма, равно как и для мира Традиции вообще, представляет учение о смене поколений людей в свете ухудшения их качества, инволюции. Общая для индоевропейцев структура общества, выраженная в пирамиде сословий (жрецы-воины-земледельцы/ремесленники), начинает распадаться и «переворачиваться» основанием вверх. Уже Гесиод горестно восклицал, что живёт в окружении последнего человечества. Ю. Эвола описывал мир Модерна как эпоху третьего сословия — буржуазии (после священства и аристократии Средневековья), которая открывает приход четвертого сословия — пролетариев и просто потребителей.
Становление Модерна по сути есть отрицание Традиции и реструктуризация общества на основе этого отрицания; становление «царства количества» против качества духовного измерения и аскетического (монашеского или воинского) презрения к благам мира и смерти. Аристократические и священные идеалы Богов, как и их жрецы, смещаются из центра общества и экзистенциальной напряженности на периферию и в область индивидуального выбора без навязывания обществу. В центр ставится человек, причём в его «свободном от» (по Дж. Миллю) высшей инстанции измерении, т.е. освобождённый буржуа, нувориш, лакей, плебс, адепт ценностей Великой Французской Революции.
Характерными и неотъемлемыми чертами становления Модерна являются появление и стремительный взлёт экономики. Экономика (οἰκονομία) этимологически — учение, закон (наука и практика) о ведении хозяйства и быта, о его сбережении и приумножении. Локализуем данную установку в традиционной структуре общества.
Верх духовной иерархии — жрецы и философы — наименее заинтересованные в обладании и приумножении золота и богатств люди. Согласно древней мудрости, философ преисполнен внутреннего золота души и ума, и поэтому не нуждается во внешнем золоте, которое восполняло бы его недостаток. Приближённость к Богам и смерти освобождает высшее сословие от вовлечённости в роскошь. Сократ называл тело гробницей души, из чего следует, что обрамление и богатое убранство этой «гробницы» суть только умножение тленного и наименее важного для философа. Обратное суть очевидные признаки вырождения сословия и проникновение в его ряды низших элементов, что особенно рельефно видно в истории Ренессанса, в династиях Медичи и Борджиа.
Второе сословие и верх социальной и политической власти — императоры, цари, князья, воины — обладают душой, состоящей из разных пропорций золота и серебра, отсюда их тяга к атрибутам царской роскоши, регалиям и трофеям. Окружение царя золотом и драгоценностями не тождественно жадному накоплению богатств, так как царские атрибуты — от ножа и меча до золотых палат и тканей — это продолжение и материальное воплощение царской славы и доблести; блеск золота есть блеск власти и отблеск божественной печати на правителе. Золото и драгоценности в этой парадигме не имеют автономной ценности и бытия, богатства наделяются ими из принадлежности к власти и воинской доблести, как и трофеи воинов в том числе. К этому же кругу относится и практика богатого погребения знати с древнейших времен. Первертные образы здесь — проклятые императоры Рима.
Наконец, третье сословие — земледельцы и ремесленники, чей быт и преломление восприятия священного наиболее близки земле и лишены аристократической доблести. В пространстве старого общества главенствовал принцип Non plus ultra — «ничего сверх меры», который регулировался циклом годичных жертвоприношений и выплатой различных податей высшим сословиям. Тем не менее, третье сословие наиболее открыто хтонической привации, принципу накопления и производства.
Четвёртое сословие — чандалы, парии, неприкасаемые — в традиционном обществе представляет собой чистый типаж нищеты и лишённости в духовном и социальном плане.
Исходя из вышеизложенного, мы можем обрисовать экономические модели соответствующих сословий, существовавших в обществе одновременно, каждая на своем уровне.
• Жречество и философы — экономика смерти; «человек приходит и уходит из этого мира с пустыми руками»; максимальная трансцендентность и минимальный материализм;
• Правители и воины — экономика войны и силы; делегирование блеска славы и власти атрибутам и богатству; трофей и подать;
• Земледельцы и ремесленники — священное «натуральное» хозяйство, экономика дара и обмена; жертвоприношение как избавление от излишка (проклятой части); ремесло как воплощение божественных форм в материи.
Становление Модерна отмечено смещением жизни в города и урбанизацией, что породило новый сословный типаж — буржуа — человека, не занятого обработкой земли, военной или духовной службой. Буржуа — прослойка лакеев, прислуги и «сервиса», вышедшая на арену в эпоху Просвещения. Оно же и сформировало новое «третье сословие» в Европе, либеральное и секулярное в своей сути. В его среде происходит стремительный взлёт фигуры «торговца». Типаж «торгаша» как самостоятельной онтологической ниши в иерархии индоевропейских народов не встречается, и считается, что он проникает в Средиземноморское пространство из
Буржуазное общество, свободное от аграрного труда и взимания податей по праву силы, открыто заинтересовано в том, что этимологически является «учением о ведении хозяйства и умножении собственности». Выведение экономики на передний план общественной жизни есть превращение её в буржуазную идеологию жизни во всех аспектах, включая подмену Политического на выгодное; экономика (со всем разнообразием подходов) становится материалистичной парадигмой, отражающей взлёт и специфическое мышление «последних людей», по меткому определению Ф. Ницше.
В ней же находит свое воплощение принцип прогресса — линейного развития и количественного критерия «больше — лучше, эффективнее, успешнее». Моральное обоснование экономического прогрессизма и накопления дает протестантизм и его этика, что было описано М. Вебером; «Бог отмечает избранных к спасению богатством в земной жизни». Здесь же начинается антикапиталистический дискурс традиционализма, так как прогрессивные экономические теории оперируют антитрадиционалистскими категориями и постулируют антитрадиционные идеалы и стратегии общественной жизни. Помимо неограниченного стремления к росту и приумножению, немаловажную роль играет наднациональная и глобальная сущность капитала. Традиционализм в политическом спектре постулирует этноцентризм и этнокультурную, этнорелигиозную идентичность и вариативность экономических отношений согласно иерархии и функциям сословий в обществе. В то время как капитализм порождает феномены ТНК и глобальный рынок с распределением труда, что принуждает народы искать свою нишу в глобальном сообществе не согласно своему Логосу, а согласно актуальным нуждам и свободным нишам на глобальном рынке.
В этом сдвиге — в освобождении от подати, жертвы и принципа Non pus ultra — с буржуазией частично сближается земледельчество и ремесло, преобразованные в аграрный сектор, цеха и производство. Освобождённые от фасцинации священным и иерархии, нижние этажи общества регрессируют и порождают новый [суб]антропологический тип Модерна — Рабочего или пролетария, чья онтология, субъектность, культура и политика являются производными от экономики целиком и полностью. Типаж пролетария неизвестен миру Традиции, но по своим характеристикам он локализуется ниже земледельцев и ремесленников и очень тесно примыкает к париям и чандалам; Юлиус Эвола видел в нём один из типажей четвертого сословия, которое сменит буржуазное общество. Другим новым типажом, производным больше от капиталистического общества, является потребитель. Его картина мира наглядно описана в трудах постмодернистского философа Ж. Бодрийяра «Америка», «Система вещей», «Симулякр и симуляции». Рабочий и потребители — две стороны раскрепощённого круговорота производства-и-употребления в ленте Мёбиуса материи и знаков, не подчинённого никакой высшей цели.
Так, мы подошли к тому, что экономика как авангард мысли и ведущая теория, экономика как первый план решения общественных и политических проблем, как экономические показатели и критерии счастья и потребления, — для традиционалиста являются символами и знаками вырождения и инверсии должного порядка вещей. Перефразируя меткую иронию постмодерниста Пелевина в «Generation П», можно сказать: «Ничто так не выдаёт принадлежность человека к низшим классам общества, как заинтересованность и повышенная акцентуация на экономической проблематике как панацее в решении проблем».
Экономическая теория и практика, экономические инструменты и рычаги сегодня работают только потому, что мы живём в царстве количества и перевёрнутом обществе вырожденцев. Традиционализм не делает выбора в вопросах «рынок или нет», «план или нет», «государственный контроль или “невидимая рука”», «социальная защита или частное страхование», «обогащение или бегство в нищую духовность» — традиционализм считает эти вопросы навязанной «вилкой» ложного выбора, который актуален для неправильных антропологических типажей.
Для традиционализма вопрос экономического устройства общества стоит на одном из последних мест и носит сугубо инструментальный характер. Передний план традиционализма — это Священное и высшие измерения человеческого духа, аутентичное экзистирование своего бытия, жертвенность и трансляция Божественных манифестаций в общество, его фасцинация. Сердце традиционной и традиционалистской экономики — это экономика Смерти, которая является нашим ориентиром. Смерти как жертвы Богам, смерти как героического самопожертвования на поле битвы в лучах «вечной славы деяний достойных» (Havamal).
Askr Svarte
