Create post
Фестиваль «Рудник»

Дебют как территория эксперимента

В продолжение текста Марины Разбежкиной о силе документального кино мы публикуем текст Евгении Марченко — отборщика кинофестивалей «Рудник» и «Послание к человеку» — о том, на что способен начинающий режиссер-документалист, и «реальности как она есть».

Кадр из фильма «Причастие» (реж. Анна Замэцка)

Кадр из фильма «Причастие» (реж. Анна Замэцка)

Документальное кино — это всегда о человеке, о том, какой он и как проживает свою жизнь. И сказать про документальное кино «Схожу в кино, отдохну» вряд ли возможно. Сложно отдыхать, когда смотришь, как человек разгребает завалы своего дома после бомбежки в Алеппо или как ссорятся любящие друг друга братья, потому что выяснилось, что один из них нетрадиционной ориентации. Документальное кино делается не ради развлечения, оно поднимает сложные вопросы, где нет черного и белого. Где всё, что ты можешь в какой-то момент, — это перестать оценивать, принимать чью-то сторону, быть против кого-то — и просто наблюдать и сопереживать. Документальное кино требует от нас способности к самоанализу и любви к жизни.

Евгения Марченко, программный директор фестиваля «Рудник», куратор конкурсных программ фестиваля «Послание к человеку»

Евгения Марченко, программный директор фестиваля «Рудник», куратор конкурсных программ фестиваля «Послание к человеку»

Я смотрю очень много фильмов, и, конечно, у меня в голове каша из чужих портретов, историй и трагедий. И мне сложно формулировать тренды. Но проблема еще в том, что мне и не хотелось бы что-то объединять в группки и называть именами для удобства сортировки. Это работа киноведа, совсем не моя. Я, скорее, занимаю наблюдательную позицию, как и зритель, который придет в кинотеатр. Конечно, я отчасти держу в голове, кто из режиссеров к какой школе принадлежит и в каком стиле работает, но это скорее кураторское усилие над собой. На самом деле мне легче рассматривать каждый фильм в отдельности, на уровне ощущений, а не разбирать его под микроскопом на части до полной потери смысла.

И если говорить о дебютном кино, то надо оговориться, что речь идет не о физическом возрасте режиссеров, а о «молодости» и актуальности их высказывания. То есть для меня дебют это не просто формальный критерий — первый самостоятельно снятый фильм, — а еще и идеологическое понятие.

Молодой режиссер может позволить себе быть наивным, и его не будут судить по всей строгости художественного закона. И в этом смысле дебютное кино — это вполне безопасная и редкая зона для развития языка и эксперимента.

Конечно, есть ожидание новых формулировок, новых тем, нового взгляда и видения мира. Всем, просто для полноценного течения жизни, нужны воздух, бесстрашие и доверие инстинктам. С кого это всё требовать, как не с молодых? А значит, важно фокусировать внимание на молодом кино. Вскрытом, несуразном, еще не очень «профессиональном». Просто потому, что это про личную открытость миру каждого из нас, чуткость и понимание того, что происходит вокруг. Осознание, в какой системе координат мы сейчас живем. И сейчас. И вот сейчас. Всё меняется мгновенно.

В этом смысле я не очень верю (или просто не хочу верить) в какой-то общий кризис в кино — есть кризисы индивидуальные, человеческие. И связаны они с усталостью и слепым следованием привычным «правилам», которые работали когда-то. Но это совсем не значит, что раз кино дебютное, то мы от него ничего не требуем и радуемся, что оно просто есть (хотя я радуюсь и этому). С одной стороны, хочется, чтобы автор не чувствовал, какое важное художественное событие он несет миру, с другой — фильм все–таки должен оставаться произведением искусства. Иметь форму и содержание.

Мне не кажется, что для документального кино достаточно «заснять реальность как она есть». Мне это кажется неким лукавством, потому что никто не знает, какая реальность на самом деле, и наблюдатель так или иначе влияет на ход событий. Я уже не говорю о том, что рамка кадра очень избирательна и тот, кто стоит за камерой, тоже избирательно нажимает на кнопку. А понятие «монтаж» означает не просто вырезать брак и склеить всё, что осталось. Режиссер в любом случае работает со временем и лепит СВОЮ ткань фильма. Если со всем этим не согласиться, то придется признать, что «настоящее» документальное кино познала только тетенька в метро, которая следит за камерами наблюдения. Хотя даже то, что она видит, далеко и от мифической «реальности», и от так называемой «объективности».

Кадр из фильма «En la Boca» (реж. Маттео Гарильо)

Кадр из фильма «En la Boca» (реж. Маттео Гарильо)

Но все же существует художественная система единства. Герой, режиссер и зритель должны как бы выстроиться в одну линию. Где ты, зритель, сидящий в кинотеатре и отождествившийся с героем, с тем, что и как преподнес тебе режиссер, все время наблюдаешь, как это соотносится с тобой, твоим ощущением от мира, проблем и знаний о себе самом. И этот процесс движения энергии внутри зрителя, если он случается, я и называю хорошим фильмом.

Сейчас посмотреть документальное кино в России можно в основном на кинофестивалях. И пока они остаются единственной доступной площадкой для популяризации документального кино, нужно организовывать больше фестивалей, чтобы люди смотрели хорошие авторские документальные фильмы и понимали, что это и есть самое интересное и актуальное, что вообще можно увидеть на экране кинотеатра.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About