«Встречая её, всегда говорю — с той. Которая совсем недавно так неистово пыталась что-то сказать. Прогоняла нас с Миидом восвояси, требуя своего исполнения.»

Стр. 41

Перед тобой новый текст материала: «РУССКАЯ КУХНЯ ВИПАССАНЫ».

В качестве ознакомительного элемента, сейчас и дальше, будет выступать отрывок, выхваченный с соблюдением последовательности нахождения в основном тексте. Всё излагаемое открыто через смысловой ключ DEDERNIZM. И относится к новой творческой (социально-нравственной) смысловой системе «Чистого творчества», пришедшей на смену значению «искусство», как институции. Сформированной, как бы возвышенной, но ложной «идеалистско-художественной» основой. Всё ниже изложенное, уже формируется самой системой «ЧТ», через неё и формулируется, в системе выводов и определений.

К слову, продолжив взгляд, характеризуя константу содержащуюся, как проблема искажённого понимания любви, и есть проблема всех сект, ячеек и разного рода иерархически искусственно выстроенных объединений. В которых присутствуют необразованные субъекты, типа старост или чего-то подобного из тех, чьи привилегии исходят только из присутствия в таком месте как здесь, дольше вновь прибывших. Или просто оказавшись на данной вожделенной позиции способом поднятой руки в тот самый приблизившийся подходящий момент. Честно говоря, именно сейчас стал думать, о том, по какой причине старался обходить стороной структуры, в которых существовали вымышленные иерархии. И о том, почему не полюбил такие ролевые игры в субординацию с самого детства. — Предсказуемо и ещё раз, — «предсказуемо». — А сейчас, видимо вы, бррр МЫ, обязаны обрадоваться щедрости цербера, пойти отдыхать на пять минут раньше, сделав реверанс, –укоренив его в страсти? — Разве этого следует ждать от себя? Покоряясь чуждой манере жизни. — Нет! Не этого! Точно не этого! Даже находясь в лесу с собственными представлениями о месте, в котором нахожусь. — Говоря о том, где данная практика может изменять в людях, в том числе и вот эти черты мелочного самолюбования, малодушного проявления любви? — И тут мне не хотелось уступать именно искажённому восприятию самого себя, оппонентом, за счёт проекцией снисхождения. Но делать оставалось нечего, мы отступили, хоть и не принимая такую игру всерьёз. Всё же, покоряясь истязающему своим щипанием, довольствуешься в общении, отстраняясь тем, до чего может такой дотянуться. За счет подвернувшейся возможности надевать некий образ, пробующего себя феноменом власти, получившим в распоряжение мнимую, но кажущуюся реальной слабость. Всегда будучи и оставаясь в реальности лишь комическим выражением субъекта, ублажающего себя мнимой властью. Пусть и ущербной, малюсенькой, но властью, зная, что против воли, которой, можно идти, напирая авторитетом, или, лишь конфликтуя на уровне личности. — С которой ты не можешь ничего сделать пока сам вынужден упираться в такую обстановку? — Да, главное из–за личного отношения к себе. Которое сейчас выше конфликта. — Значит оставить, приняв всё, как есть? Да или нет? — Думаю, что да! А посему, теперь, находясь в страдании, не могу поступить иначе убеждения, приходится прощаться с ней. — Правда, вышло это, на мой взгляд, как-то сумбурно, отстраняясь. — Но почему прощаясь? — Об этом, в момент развязывания характеристик понятых мной о самой практике, я и хотел поговорить с тобой, чуть ниже. Но не в отношении противостояния с проявившемся в подобной манере, а лишь с целью выразить сожаление, давая понять кто есть мы в такой момент МЫ.

Мы,

— тех, кого нет на этой практике, пока и нет там, куда вскоре сами должны вернуться. — Тех, кто должен ещё только родиться? Встретив её потом, спрашивает она. — Возможно. Отвечаю я ей. «Мы те — кто начали жить, ради нас, но уже прямо сейчас, не жертвуя собой сею секунду, а участвуя в каждой секунде нахождения в творчестве бытия». Встречая её, всегда говорю — с той. Которая совсем недавно так неистово пыталась что-то сказать. Прогоняла нас с Миидом восвояси, требуя своего исполнения. В тот, уже почти совсем забывшийся, один из моментов финальной части нашей ежедневной эпопеи на мойке. — Она тоже хочет уметь любить? — Конечно! Ведь со временем порывы к властвованию уменьшаться, и мы увидим, как она глядит уже совсем по-другому. Но, а финалом такого нашего с ней сотворчества, стало то, что мы вместе, вдвоем, разговаривая готовили пирог-торт, предназначенный для завершающего дня курса. И которым празднуется само его завершение, в качестве подаваемого главного угощения, для всех студентов и служащих, к этому моменту сохранившихся в центре. Так, возможно и наш манифест с Миидом возымел действием, — и значит, можно вернуться к теме Мы. К причине отсутствующей скрепляющей её основы — предмету нравственности, которая в данном случае, почему-то, даже никак не теоризируется, ни практикой, ни лекциями, ни смыслами самих участников процесса. Эта та тема; она вообще, как будто табуирована, её просто игнорируют. Как и понятие МЫ, тут отсутствует, в общем-то, как оно отсутствует повсюду, в мировой жизни. В тоже время, когда именно само значение Мы и образует определение Мiр. Осталось же это значение, пожалуй, при упоминании, и только, как творческий прототип, лишь с упоминанием о каком-нибудь общинном строе, точнее могло присутствовать там, где есть общее, нечто сложенное в общее и нужное всем, проговоренное для каждого с детства, рано или поздно каждым понятое, каждым осознанное и принятое т.е. сам смысл жизни, проявленный каждым для каждого. Продиктованный планом нахождения каждого. — Но и находясь в высоконравственной среде, можно из неё выпасть? — Но нельзя о ней забывать. Поскольку нравственность и есть центр самого мироздания. Так как, эго способно создавать свои центры. И в них удерживать заблуждением сознание. Окружая всем доступным сущность, открывая любые средства, для достижения искусственного самоудовлетворения. Пользуясь умом, по своему усмотрению. Заставляя верить в одно единственное начало, продолжающееся и умирающее в свойстве нахождения с удовольствием. Давая уму возможность наслаждения сиюминутного, уверяя о вечности его, таким образом настаивая отрицать вечность истинную. Приводящим каждого к союзу ума, с удовольствием плоти. Сделав плоть мерилом счастья. Так, теперь, словно перед важным делом, практика ума медитацией словно подготавливает к процессу восприятия сложных вещей собственной сущностью. Уже находясь на уровне осознания нового, в открывающемся пространстве общего: в этом и есть, на мой взгляд, её основной инструмент. Не в подмене удовольствия, и не замене одно другим. Есть ответственность перед высшим миром ставшего сотворцом истинны. Но и для таких характеристики личного, на воззрение возможности связи с высшим, нужны не только слова: наше ментальное поле загрубело от ощущения одиночества, идущее от неузнаваемо искажённой правды в действительности, осуществляя власть присвоением. Практика ума, медиацией, способна приоткрыть тайну пути, в одной очень важной характеристике любви, свершившимся с Буддой, отправившегося, не выражая сомнения, туда, где он сам лишь малая частица большего. Так отвечаю, прощаясь и снова встречая её, на вопросы её: о чём и хочу ещё поговорить с тобой, просто, как и раньше, тут, излагая текущие мысли…

DEZO.SPACE2021