Окунувшись в сгусток чего-то небесного и святого я совершаю побег в бездонное опустошение. Соленые буйные воды подхватывают меня и погружают во всеобъемлющую массу жизни и смерти. Глубоководный холод окутывает мое тело и волосы. Затронутое совершенное спокойствие пропадает под пластами безупречной темноты. Меня стремительным потоком возносит на поверхность и бережно притягивает обратно под воду. Переливаясь всеми цветами моря я плыву, всматриваясь в ночные волны, обволакивающие мир.

***

Впечатлительный понимает язык природы, язык рожденный из темноты. Он смотрит на дерево спелой вишни и знает, что ничего нет, кроме ее спокойного колыхания. Долгое наблюдение за красными плодами порождает глубокие образы, создает начало истории.

Стоял он с широко открытыми глазами среди гущи черного пространства и был ослеплен темнотой. Пришло к нему видение, и решено было, что в этом заключалась сила его зрения. И тогда соорудил он мир самых разных видений и стал ими. В одном из них смотрел он на спелую вишню и видел любовь, и ощущал кисло-сладкое чувство так явно, что забыл про темноту, которая заполняла пространство вокруг него.

***

Он шел мимо распластавшихся на горизонте деревьев, и отупевший взгляд его привлекал только отупевших собак. Животные чувствовали в нем родню и плелись сзади, опустив хвосты. В городе садилось солнце, и поневоле всякий прохожий поднимал голову, удерживая взгляд на прекрасном. Его не привлекали блики уходящего солнца и тем более не вызывали в его душе сладости, а только освещали ее кривобокость и уродство. Только он, в эти неуловимые минуты красоты захода солнца, не переставал смотреть в сторону дьявола.

***

Всего темнее за окном ночного поезда. Деревья, поля и домики вдалеке превращаются в черный однородный пейзаж. И только если прислониться лбом к стеклу и всмотреться в темноту, можно увидеть придуманные силуэты, тени и блики света. Последствия усталости и воображения, они мигают перед глазами. Проезжая тянущуюся темень, люди проносятся мимо безликих судеб других людей, изредка встречая их фигуры на слабоосвещенных станциях.

***

Мой страх стоит посреди темного густого леса, держит меня за руку и не дает упасть в холодные корни деревьев. Спутник создает тревожное состояние. Таинственный, он расползается по телу и цепляется к моим ногам. С этого момента я не могу ощутить сырую землю, которой можно было бы довериться, сделав шаг. Гуща леса приходит в движение и сбрасывается со склонов на растерзание воздуха, оставив после себя серость деревьев с холодными корнями. Скрежет и вой старых веток превратились в тишину и мертвое ожидание. Оцепенение не добралось только до одной мысли: поскорее разбить зеркало, чтобы страх отпустил мою руку и ушёл из–под моих ног. Зеркало падает и не разбивается.

***

Во времена, когда он был лишен понимания, он боялась, что самое интересное может произойти без него. Вскоре понимание стало непостижимо, а все самое интересное, в конце концов, происходит без участия других. Подумав об этом, Н сделал пару шагов в сторону двери, остановился, оглядывая комнату, зашагал обратно и медленно лег на кровать. Вот — я, думал он, а вот — молчание, наростами покрывающее воздух в комнате, который едва можно вдохнуть без сигаретного дыма

***

Я прохожу по дороге, которая слегка шевелится под ногами. Она похожа на тощего удава, ползущего за своей добычей к луне, которая освещает ядовитым светом таинственный праздник темноты. Передо мной проступает белизна. Ее блик простирается над пустующей обочиной, возле которой танцуют люди. Они выглядят словно бесующие боги, проклинающие дорогу по которой я иду. Их голоса хором выкрикивают, отягощающие слух, непонятные слова. Все эти жесты вокруг меня удивительны. Мое наблюдение становится главным персонажем этого праздника, его огибает удавья дорога и поглощает белизна. Вся суматоха исчезает.