Эссе известной анархистки было опубликовано в 14-м номере журнала «Freedom» (Лондон) 1900 года за март-апрель, когда в обществе уже существовало предчувствие глобальных военных катастроф, но сами по себе трагедии ещё не случились. Сейчас, в XXI в., мы являемся свидетелями новых катастроф. Мы знаем, что тоталитаризм приводит к войне. Вождизм приводит к войне. Неучастие трудящихся в политических процессах — тоже приводит к войне. Элита-агрессор — двигатель военно-политической машины. Такой двигатель не остановится, пока трудящиеся не обретут субъектность, волю и свободу принимать решения.

Автор: Эмма Гольдман

Перевод: Софья Кудрявцева

Товарищи рабочие!

Позвольте мне начать свою речь с цитирования одного из величайших умов Англии — не современной Англии, колонизирующей, несущей смерть, сеющей крах самой себе, а Англии тех времен, когда свобода и гостеприимство считались ее важнейшими благодетелями. То была Англия, подарившая миру великих мыслителей, великолепных писателей, трогающих сердца поэтов, среди которых Карлейль, несомненно, сияет ярчайшей звездой на небосводе. На вопрос: «Каков истинный смысл войны?» — он ответил так:

«В английской деревушке Дамдрадж[1] живут и усердно трудятся более пяти сотен душ. Из них в качестве «естественных врагов» французов, отбирают прямо во время войны с Францией около 30 трудоспособных мужчин: Дамдрадж самостоятельно вскормила и воспитала их — не без трудности и сожаления она взрастила их до зрелого возраста и даже выучила их ремеслам так, что один может ткать, другой строить, третий орудовать молотом, и самые слабые стоят за их спинами как за каменной стеной. Несмотря на это, среди криков и ругани происходит отбор; мужчин одевают в красные мундиры и отправляют плыть на корабле две тысячи миль до юга Испании — там они ожидают начала сражений. А в это же самое место… на судне доставляют 30 таких же французских ремесленников из французского Дамдраджа по тем же причинам; пока, наконец, после бесчисленных столкновений, две стороны не начинают настоящее сопротивление: и тридцать стоят против тридцати, каждый с ружьем в руке. Сразу же раздается команда «Огонь!» — и они проливают кровь друг друга, и вместо 60 бойких, ценных ремесленников, мир получает 60 мертвых туш, которые только и остается, что похоронить да оплакать. Был ли у тех людей какой-либо повод для распри? Черт возьми, ни малейшего! Они жили достаточно далеко друг от друга и были абсолютно незнакомы, напротив, в бесконечной широте Вселенной, между ними, неосознанно, путем торговли, прослеживалась даже некоторая взаимопомощь. Как же так? А просто как дважды два! их государи вступили во вражду, и, вместо того, чтобы пристрелить друг друга, они решили заставить этих бедных глупцов сражаться».

В этих емких словах Карлейль раскрыл секрет войны и милитаризма. Еще совсем недавно из места, которое называют величайшей и свободнейшей землей в мире (я говорю об Америке), из каждого такого Дамдраджа было призвано тридцать — нет, гораздо больше — мужчин, их одели в униформу и отправили в незнакомую страну; и все то же произошло во множестве Дамдраджей Испании. И Испания, и Америка вскормили и воспитали своих сыновей сильными и выносливыми ремесленниками. У этих сыновей были дети и жены, о которых следовало заботиться, — а часто еще и мать с сестрой, нуждавшиеся в поддержке. Но никакое количество молитв и слез не могло удержать их в своих домах — им был отдан приказ оставить родные места, потому они и пошли проливать кровь друг друга. Были ли между ними распри? Никаких — совсем; они к тому же жили далеко друг от друга, и в этом огромном мире их если что и связывало, то, скорее, взаимопомощь. Но в чём же тогда дело? Американцам, например, сказали, что движущей силой, сподвигнувшей их на начало военных действий, была особая сентиментальность народа, вера в мораль; в какой-то степени так оно и было — по крайней мере, так думали сами американцы. Этой силой было глубокое сочувствие к страдающим от голода и пыток Мясника Вейлера[2] кубинцам, находящимся под гнетом режима испанского духовенства и правительства, это было негодование американского народа против зверств, совершавшихся на Кубе — я говорю негодование американского народа, а должна говорить — американских рабочих, — и это, казалось бы, благородное сочувствие, эти человечные мысли послужили хорошим поводом, чтобы начать войну с Испанией и впоследствии прибрать Кубу к рукам.

Хотите ли вы знать, какое влияние оказала Испано-американская война на рабочих? Сейчас объясню. Во-первых, Америка потеряла тысячи своих сыновей — которые умирали или от лихорадки, или от отсутствия полноценного питания, или были убиты из испанских ружей, или (в качестве награды за их патриотизм и преданность родине) от отравления «забальзамированным мясом»[3], поставляемым американскими капиталистами. Вместо тех сильных, трудоспособных мужчин, которым пришлось покинуть родные дома и отправиться на поле боя, мы имеем тысячи матерей с разбитым сердцем, голодающих вдов и сирот, увеличивающих число безработных и снижающих заработную плату рабочих. Кроме того, мы имеем военный двухцентовый налог– всего лишь один пенни, знаете ли, ведь правительство так добро к нам — а этот военный налог в один пенни, словно Дамоклов меч, нависает над головами рабочих — налог, из–за которого цена на мясо поднялась с 4 до 6 пенни, на хлеб — с 2 до 2,5 пенни за буханку, на уголь — с 17 до 25 шиллингов за тонну, арендная плата повысилась с 24 до 30 шиллингов в месяц, а пиво, одежда и другие вещи первой необходимости еще сильнее возросли в цене. Один только военный налог разорил сотни мелких торговцев, увеличил ряды безработных и снизил заработную плату.

Тем не менее, все эти страдания могли бы быть терпеливо перенесены, если бы хоть кто-то оказал кубинцам помощь. Была ли эта помощь оказана? Я не могу с этим согласиться. Я утверждаю, что вся кровь, которая была пролита, все жизни, которые были потеряны, все деньги, что были потрачены, — все это было напрасно; кубинцы были освобождены от чудовищных лап испанского правительства лишь для того, чтобы попасть в сети практически столь же недобросовестного. Мы можем вспомнить о Хомстеде и Хомстедской стачке[4], в которой погибло 11 человек и 30 были ранены; противостояние горняков в шахтах Кёр-д’Ален в Айдахо, во время которого 200 человек были сброшены гнить в Булл-Ран[5], где перед смертью их пытали под острием штыка; когда мы думаем о жестоких зверствах на Юге, о неграх, которых линчевали, истязали и которых сжигала разъяренная толпа, где не поднялась ни одна рука в знак протеста и не было сказано ни одного слова в их защиту — когда мы думаем обо всех этих вещах, я могу сказать, что американское правительство ничуть не лучше испанского, и мы уже можем видеть доказательства этому на примере Кубы, где во время стачки 12 тысяч рабочих армия не выдержала напора бастующих и была под угрозой отступления. Мы спасли кубинцев от испанских пуль, но всего-навсего для того, как мне кажется, чтобы подвергнуть их безжалостности ищеек американского капитализма. Но, как если бы этого не было достаточно, мы можем наблюдать еще более оскорбительный, унизительный и жестокий исход последней Испано-американской войны — я имею в виду вторжение на Филиппинские острова и разгром филиппинцев — этих благородных мятежников, все еще защищающих свою независимость, несмотря на сотни убитых жителей, сожженных домов, людей с подорванным здоровьем, а также их женщин, подвергшихся жестокому обращению мужчин, пришедших освободить кубинцев во имя свободы. Колумбия! спрячь лицо свое, тебе должно быть стыдно; ведь ты стала проституткой ради порока и благополучия своих сыновей!

Мы вновь можем согласиться с Карлейлем, что в каждом британском и ирландском Дамдрадже призывали мужчин, одевали их в форму цвета хаки и отправляли в Трансвааль, чтобы те вышибли дух из буров[6]. Разве это англичане ссорились с бурами? Вовсе нет — наоборот, они еще совсем недавно состояли в дружественных отношениях. Что же тогда? Конкретно в этом случае мы даже не можем утверждать, что произошло разногласие между правителями, так как правитель Трансвааля сделал больше для предотвращения войны, чем мог бы сделать любой уважающий себя человек, уступив требованиям Чемберлена, Сесила Родса и Альфреда Милнера. Нет, разногласие произошло вовсе не между главами стран, а между несколькими жадными и ненасытными монстрами, которые сошли с ума при виде красного золота Трансвааля, как бык сходит с ума при виде красной тряпки. Они решили, что Британия должна пожертвовать своими сыновьями по требованию ее торговцев-палачей. Не существует более оправдываемой битвы, нет более праведной защиты, нет более благородного страдания за свободу, чем то, что мы видим сегодня со стороны буров, горстки фермеров, не обучавшихся военному мастерству и незнакомых с современным оружием, миролюбивого народа, которому пришлось взять ружья в руки из крайней необходимости, и который показывает миру, что, когда народ сражается за собственную Свободу и Независимость, ему не требуется ни Бог, ни Король в помощь. Я видела статью в одной из ваших газет, что некоторое количество министров потребовали вашего покаяния; из–за ваших грехов Бог не был на вашей стороне во время войны. Я всегда была уверена, что англичане являются самыми набожными людьми на земле; по крайней мере, они всегда притворялись таковыми, опасаясь Божьей кары. Так не может ли эта кара быть оттого, что вы подчинились приказу Правительства поработить и уничтожить мирных людей? Но нет, министры требуют вашего покаяния, потому что Бог в их грубом воображении всегда на стороне благочестивых — иначе он слишком часто помогает подлецам. Тем не менее, я вовсе не считаю обязательным вдаваться в подробности Англо-бурской войны; достаточно было сказано с обеих сторон касательно результатов, которые, вероятно, получены от рабочих; поистине слепы те, кто все еще их не замечает. Помимо повышения стоимости угля и еды, помимо ваших 50000 детей, которые ходят в школу без завтрака, вы променяли свой завтрак, вы променяли свое право по рождению на чечевичную похлебку; и вы предстали перед миром в качестве добровольных рабов, чтобы ублажить разбойников и воров, и вы показали себя неспособными (вопреки подаренному ее Величеством шоколаду и сливовому пудингу от аристократов) встретиться в бою и победить горстку фермеров!

Не говорите мне, что это м-р Чемберлен виноват в этой войне; единственные, кто виновен, — это вы сами. Я повторю за Рёскином: «Существует два вида рабов: первые выполняют работу только под действием хлыста, вторые — из–за собственного невежества; одних подкупают деньгами, других — внушением страха [или обещанием шоколада?]. Еще раз — не так важно то, какую именно работу выполняют рабы. Некоторые занимаются вскапыванием полей, другие — копанием могил, некоторые выжимают сок из винограда, другие — кровь из людей, но это является все тем же рабством, ведь ты выполняешь работу по приказу другого».

Да, товарищи рабочие, в этом и заключается ваше проклятие — выполнять работу по приказу другого. Когда, ну когда же вы научитесь быть собою, думать по собственной воле, действовать по собственной воле! У вас не получится, пока вы не научитесь осознавать зло, которое приносят война, кровопролитие, узаконенное убийство и разбой, пока не научитесь осознавать, что любая классовая или расовая ненависть является результатом вашего собственного невежества и что, сознательно выбирая оставаться в неведении, вы становитесь легким инструментом в руках ваших правителей, которые слишком трусливы, чтобы выйти и сражаться самостоятельно.

Оригинал: https://www.libertarian-labyrinth.org/the-sex-question/emma-goldman-the-effect-of-war-on-the-workers-1900/.

Оформление: кадры из фильма «Цельнометаллическая оболочка». 1987. Великобритания, США. Реж. С. Кубрик.

Примечания

1. Вымышленная деревня из романа Томаса Карлейля «Sartor Resartus» («Перекроенный портной» в пер. с латыни), жители которой трудились, по-настоящему выматывали себя работой, как, и во всех других деревнях в то время.

2. Валериано Вейлер-и-Николау, маркиз Тенерифе (исп. Valeriano Weyler y Nicolau; 1838—1930) — испанский военачальник; в американской прессе был прозван «Мясником Вейлером».

3. Выражение принадлежит президенту Т. Рузвельту и связано с разразившимся во время Испано-американской войны скандалом по поводу недоброкачественных мясных консервов, поставлявшихся американской армии с чикагских боен. Считают, что эти поставки привели к бóльшим потерям в американской армии, чем боевые действия: из 5462 погибших в ходе войны только 279 были убиты на фронте, остальные стали жертвами несчастных случаев и отравлений «забальзамированным мясом». Скандал подтолкнул Конгресс в 1906 году к принять закон о чистых лекарствах и продуктах питания.

4. Забастовка на Хомстедском металлургическом заводе в городе Хомстед; произошла в июне-ноябре 1892 г. и стала одним из самых острых конфликтов в истории рабочего движения США конца XIX века.

5. Булл-Ран — небольшая река в штате Вирджиния; известна проходившими там гражданскими войнами (Первое и Второе сражение при Булл-Ран).

6. Буры — субэтническая группа африканеров в ЮАР и Намибии; белокожие фермеры-африканеры.