Глупый-то свистнет, а умный-то и смыслит

С середины 1990-х годов в России не теряет популярности идея объединения левых сил. Не счесть числа проектам, призывам, починам.

Стейеров, вроде Баранова, в этом деле не так много, в основном с этой затеей носятся молодые сторонники коммунизма, не так давно познакомившиеся с болотом левого движения. Можно сказать, что сетование на отсутствие сильного единого левого движения — это совершенно логичная первичная мысль человека, который, не будучи марксистски и исторически подготовленным, узнаёт о левой разноголосице, пестроте мнений и организаций. Совершенно логичная первичная… обывательская мысль.

Почему обывательская? Потому что только обыватель оперирует умозрительным, восклицая — давайте, дескать, братцы, навалимся на общего врага! И оказывается неважным: кто? каким образом? и какова конечная цель данного предприятия? Поэтому неудивительно, что когда у поборников данной логики доходит до дела, то их проекты сдуваются, как дырявые шарики.

Человек, вполне владеющий поиском в интернете, знает немало примеров единого сильного левого движения в других странах. Например, левые Франции выступают единым сплочённым фронтом, поднимают значительные массы на борьбу со времён… Парижской коммуны. Много ли пользы для дела коммунизма принесло это вполне единое, сильное и сплочённое левое движение?

Есть и обратные примеры, когда сильное единое левое движение приводило к власти «народных президентов», например, в Латинской Америке. Да только что нам толку в России от этого латиноамериканского опыта? У нас левые, как бы мы их ни ругали, но всё-таки цели ставят подальше, чем Альенде и Чавес. Наш народ всё-таки пограмотнее будет и так легко не увлечётся революционной фразой и яркими харизматиками. Наша политическая ситуация совершенно не похожа на латиноамериканскую. Да и зачем копировать то, что либо показало свою несостоятельность, либо толчётся на месте вокруг демагогии о немарксистском социализме? Все более-менее серьёзные левые организации в России признают марксизм в качестве руководящей идеологии, а значит хотя бы формально, но ставят целью построение коммунизма. Вряд ли в России массы откликнутся, например, на программу Чавеса, которая по глубине и пропагандистскому звучанию не сильно отличается от того, что проповедует и Миронов, и Зюганов, и даже Путин.

Можно ли считать, что взятие власти большевиками в 1917 году осуществилось в том числе в результате наличия сильного единого левого движения в Российской империи? Разве большевики не жёстко и последовательно боролись против действительно сильного, весьма сплочённого левого движения, спаянного из меньшевиков и эсеров, захвативших, в частности, Советы? А как большевики относились к трудовикам в Думе? Некоторые возразят, дескать, это «потом», а «сначала» Ленин строил единую партию с меньшевиками и вообще всеми леваками. Неправда, Ленин старался подчинить выработанной научной программе как можно большее количество революционеров и активистов, но подчинить исключительно на его, ленинских, научно-централистских, условиях. Ленин учил полной непримиримости идеологии и полной самостоятельности партии. Поэтому лепить из Ленина сторонника единого сильного левого движения не слишком-то умно. Ленин был сторонником единства сильной большевистской партии и, если уж на то пошло, слабости остального левого движения. Ленин пинал меньшевиков, троцкистов, эсеров так, что они его ругали последними словами, якобы он боролся не против «общего врага» — царизма, а против них, леваков. Ничего не напоминает? Все эти крикуны про «общего врага» отрицают многократно доказанную и многократно отстаиваемую классиками марксизма стратегическую необходимость изоляции оппортунизма из рабочего движения в качестве основного условия победы рабочего класса. Для них как бы не важно, куда вести людей, хоть на убой, но главное вести. Совершенно безответственная и глупая позиция.

Наивным ребячеством является представление о конкуренции между различными организациями и политическими платформами как о склочной борьбе отдельных лиц, сообществ, ведомых эгоизмом и тщеславием. Склока, чванство, позёрство в протесте и революции, к сожалению, дело привычное, но сведение идеологической борьбы в коммунистическом движении всецело к этим явлениям — очевидная ошибка. Как прикажете объединяться, например, нам, прорывцам, с РПР, которая всецело занимается возбуждением экономического сопротивления, а мы при этом считаем необходимым прямо обратное — пропаганду тупиковости этого сопротивления?

Иными словами, неофиты часто не понимают, что идеологическая борьба — это форма классовой борьбы и она протекает по своим объективным законам. Страшно как раз обратное, когда преобладает беспринципное единство, что может служить первым признаком того, что рабочее движение идёт в фарватере буржуазной политики.

Так, например, замечания левой блогерши и писательницы Завацкой вызывают удивление:

«Нет представителя левых сил, который не сожалел бы о расколе коммунистического движения».

Неправда, есть — мы. Только безмозглый человек может сожалеть о том, что совместно с ним не «борются» такие «титаны» провокаторства, двурушничества или троцкизма, как Удальцов, Развозжаев, Митина, Попов, Новиков, Ферберов, Батов, Биец, Тарасов, Гагина, Балаев и другие, в том числе вся эта шайка левых блогеров, которую и представляет сама Завацкая.

Дальше — больше. Завацкая в типичной манере для неофита указывает, что у всех левых общая цель. Может быть, у всех левых типа Завацкой и общая цель, но у марксистов не может быть общей цели с антимарксистами — троцкистами, националистами, анархистами, экономистами и синдикалистами, которые и составляют 99% списочного состава левого движения.

Завацкая риторически вопрошает:

«Почему мы не можем объединиться против общего врага, который у нас».

Встречный вопрос задаст всякий вменяемый человек: а с кем, собственно, объединяться? Что могут конкретно эти люди, в том числе Завацкая? Хорошо, допустим они не подходят нам в сопартийцы, не соответствуют требованиям научного централизма, но они ведь даже совершенно бесполезны и с точки зрения решения тактических локальных задач.

Так, РКРП и «Рот Фронт» настолько бездарны, что не могут нормально собрать необходимые документы для регистрации своей шараги. Удальцов — юный оранжевый рэволюционер — взял деньги у Таргамадзе под колпаком силовиков. Идиот! Бездарь! Как ещё скажешь? Даже без учёта политической глупости этого предприятия. Митина, та вообще, способна только лицом торговать на всяких протокольных конференциях. Хабарова в образе Жанны Д`арк питает примитивными идеями КПРФ. Сама же Завацкая заражена духом акционизма и не понимает, что когда левые активисты без поддержки масс, самостоятельно, пикетируют базу НАТО — это позорище, а не «короче, было весело». Попов строит организацию, в которой каждое решение должно приниматься большинством промышленных рабочих. Ну и так далее.

Конечно, среди левых есть вменяемые люди, талантливые личности, искренние борцы. Но нет вождей, и, самое главное, мало марксистов. Левые в массе своей не владеют марксизмом, поэтому, в какие бы организационные формы не рядились, представляют собой кучку плохо мотивированных тусовочных протестантов.

Кроме «Прорыва» и нашей газеты нам неизвестны крепкие марксистские издания, редакторский состав которых имел бы авторитет хотя бы среди своих читателей. Периодически возникают разные «проекты», то «Ледокол», то «Вестник бури», то LENIN CREW, то «Политштурм», то «Спиноза», которые что-то пописывают, а читатель что-то почитывает. И всё. РКРП, ВКПБ издают регулярную прессу, но читать её решительно невозможно — одна приличная статья на пятнадцать в лучшем случае. Так если эти левые неспособны даже организовать нормальную марксистскую газету, то какой толк с ними объединяться? Ради «кружковой работы»? Никакого толка от организации кружкого типа нет, пока она не способна наладить регулярное марксистское издание.

Нездоровая тяга объединиться с оппортунистами всех мастей, как правило, поражает самих же оппортунистов. Прожектофилы объединительства — по большей части ограниченные люди, желающие смешать всё и вся в неопределённую кашу. Как писал Энгельс:

«Нельзя позволить сбивать себя с толку криками об объединении. Как раз те, кто больше всего носится с этим лозунгом, и являются главными зачинщиками раздоров… Эти фанатики объединения — либо ограниченные люди, желающие смешать все и вся в неопределенную кашу, которой стоит только немного устояться, чтобы различные элементы, сваленные в общий котел, пришли в еще более острое противоречие между собой…; либо это — люди, желающие бессознательно… или сознательно фальсифицировать движение».

Сектантство

Наиболее «суровым» грехом в левом движении считается сектантство. Никто из леваков не желает, чтобы его считали и называли сектантом. Главным теоретиком современного понятия политического сектантства является… Троцкий:

«В основе их лежит отказ от борьбы за частичные и переходные требования, т. е. за элементарные интересы и потребности рабочих масс, как они есть. Подготовка к революции означает для сектантов убеждение себя самих в преимуществах социализма. Они предлагают повернуться спиною к „старым“ профессиональным союзам, т. е. к десяткам миллионов организованных рабочих, как будто массы могут жить вне условий реальной классовой борьбы! Они остаются безучастны к внутренней борьбе в реформистских организациях, как будто можно завоевать массы, не вторгаясь в эту борьбу! Они отказываются делать на практике различие между буржуазной демократией и фашизмом, как будто массы могут не чувствовать это различие на каждом шагу! Сектанты способны различать только две краски: красную и черную. Чтоб не вводить себя в искушение, они упрощают действительность… Они неспособны найти доступ к массам и потому охотно обвиняют массы в неспособности подняться до революционных идей… Мост, в виде переходных требований, этим бесплодным политикам вообще не нужен, ибо они не собираются переходить на другой берег. Они топчутся на месте, удовлетворяясь повторением одних и тех же тощих абстракций. Политические события являются для них поводом для комментариев, а не для действий. Так как сектанты, как вообще всякого рода путанники и чудотворцы, на каждом шагу получают щелчки от действительности, то они живут в состоянии вечного раздражения, непрерывно жалуются на „режим“ и „методы“, и погрязают в мелких интригах. В своих собственных кружках они заводят обыкновенно режим деспотизма. Политическая прострация сектантства лишь дополняет, как тень, прострацию оппортунизма, не открывая никаких революционных перспектив».

Правда, и классики использовали слово «сектантство», но исключительно в качестве синонима оторванности от масс. В основном же данный термин в собрании сочинений, например, Ленина упоминается по ходу высмеивания обвинений в сектантстве, брошенных в него оппонентами, в том числе и главным «антисектантом» Троцким.

Оторванность от масс, вообще говоря, раньше понималась как нежелание вести массовую пропаганду в прямом смысле слова: изготавливать и распространять печатную продукцию и агитировать людей. Сегодня практически нет левых, которые не желают как можно громче заявить о себе, распространить свои идеи, какие бы убогие они ни были, или даже название и символику. Всё как раз наоборот, левые чрезмерно пытаются понравиться публике, носятся как угорелые за каждым проявляющим хоть малейший интерес, готовы трансформировать «Капитал» в комиксы, снимать глупые видео, писать на идиотские темы, отвечать на тупые вопросы, лишь бы последователи ставили «лайки». Короче, сплошной хвостизм, а не сектантство.

Под оторванностью от масс понимают также отсутствие влияния в пролетарской и интеллигентской среде. Но отсутствие влияния может быть причиной сектантства, то есть нежелания вести пропаганду и агитацию в этих средах, а может быть и причиной ненаучности собственно теоретической позиции, которая не находит себе твёрдых приверженцев. И ещё: отсутствие влияния может быть причиной объективной ситуации, когда только длительная кропотливая кадровая работа в условиях поражения коммунизма и отступления коммунистического движения способна переломить негативную тенденцию слабости и дезорганизации рабочего класса. Но о таких вещах крикуны про сектантство совершенно не задумываются, в их глазах, раз нет железной поступи миллионных колон пролетариата, значит проблема в сектантстве. Если бы всё было так просто.

Обычно обвинители в сектантстве сами никогда не вели пропаганды в «народной толще», поэтому им кажется весьма ловкой и даже блестящей затея написать попроще, распечатать побольше и раздать поактивнее. И дело в шляпе. На самом деле сотни раз уже и писали проще некуда, и печатали десятки тысяч экземпляров, и где только не раздавали. Это во-первых. А во-вторых, партийная работа — это не «Вести недели», а системная пропаганда научного мировоззрения, которая вербует и воспитывает революционеров, которая нарабатывает авторитет в массах. Поэтому главное в пропаганде — не доступность изложения, а научность, актуальность и оперативность. Наши же обвинители, естественно, сами научно писать не умеют, поэтому жгуче жаждут быть попроще и эксплуатируют мнимую актуальность и ложную оперативность.

Как можно назвать нашу газету сектантской, если она публикуется в интернете, то есть доступна каждому из 75 млн человек в РФ, которые ежедневно пользуются доступом в сеть? Как можно считать авторов газеты сектантами, когда все они стараются с научной точностью разбирать насущные вопросы социально-политического, экономического и духовного развития человечества?

Вождизм

Вторым по значимости обвинением является вождизм. Сетует, например, стыдливый распространитель наших материалов:

«Нынче среди левых кого не встретишь, так все считают себя чуть ли не

„гуру марксизма“, знатоками и вождями, подобно Ленину. А ко всем другим относятся как к „низшим“ существам, которые не понимают „истинной“ сути вещей.

Теперь каждый более менее значимый представитель левого движения занимается в первую очередь раскруткой своего непомерно раздувшегося имиджа, ростом популярности и известности. Стало модно создавать десятки, сотни и тысячи интернет-сообществ, ориентированных на вождистские принципы их основателей».

Мы вполне согласны, когда к конкретным лицам предъявляются конкретные претензии об оппортунизме, но весьма странно выглядит претензия о том, что кто-то считает себя правым и ведёт пропаганду своих идей. Как же быть тому, кто считает себя вполне знающим в некоторых вопросах? Да, к гуру марксизма сложно отнести и Хабарову, и Андрееву, и Попова, и Огородникова, и Тюлькина, и Сёмина, и Шилова, хотя некоторые из них и прочат себя в знатоки, но это же не значит, что «гуру марксизма» не может быть вообще. Были ли Ленин и Сталин «гуру марксизма»? Были ли Ленин и Сталин вождями? Правильно ли равняться на них, воспитывать вождей, в том числе самовоспитываться?

Наша газета глубоко убеждена в правоте теоретической позиции редколлегии журнала «Прорыв», глубоко убеждена в правоте её главного сотрудника — В.А. Подгузова. Для нас, стало быть, Подгузов — своего рода гуру марксизма. Мы признаём выдающуюся роль Подгузова в выработке современной коммунистической теории и, следовательно, его научный и организационный авторитет.

Логика возражателя же сводится к отрицанию авторитетов. А это анархистское ребячество уже порядком набило оскомину.

Нет ничего странного в том, что вокруг наиболее теоретически подкованных людей формируются их сторонники, кружки и организации. Тем более ничего странного нет в том, что разные теоретики марксизма друг с другом соперничают, спорят и воюют по ключевым вопросам выработки стратегии и тактики революционной борьбы. Период наличия пяти — десяти разных политических платформ неминуемо пройдёт, но скорее всего только с того момента, когда кем-либо будет выработана действительно научная платформа и программа, которая на практике начнёт доказывать свою состоятельность. Вместе с тем, процесс брожения и варки левого движения начнёт создавать сгустки оппортунистов против большевизма, беспринципные левые побегут объединяться против настоящих коммунистов по мере роста влияния последних. Если же победоносной теории не будет, то продолжится брожение, форма которого будет подвержена исключительно стихийным веяниям.

Мы, естественно, считаем, что именно прорывцы создадут Партию Научного Централизма и таким образом организуют пролетарские массы в рабочий класс для установления его политической диктатуры. Впрочем, не исключая возможности и даже приветствуя движения кого-либо «параллельным курсом» к тем же самым объективным истинам. И, конечно, мы не испытаем чувства неудобства, недоразумения или досады от того, что тюлькинцы, поповцы, балаевцы, хабаровцы, соркинцы и прочие придерживаются аналогичного подхода по отношению к себе. Это совершенно логично и строго соответствует закону непримиримости идеологии.

Как можно «притираться», если мы расходимся в фундаментальных вопросах?

Практика

Главный грех радетелей левого объединительства состоит, как это ни странно, в непонимании основ марксистской философии. Общество существует объективно, представляет собой особую форму материи и познаваемо. Стало быть, в основе коммунистической политики должна лежать наука, то есть марксизм, оперирующий объективными истинами по поводу классовой борьбы в конкретно-исторических условиях. Более того, сама цель коммунистического движения должна быть поставлена посредством теоретического анализа и конкретно. Правильных ответов на эти вопросы не может быть несколько, как не может быть несколько истин по одному поводу. Эти ответы, правильные и неправильные, и вырабатывают разные теоретики марксизма, основываясь на теории и практике прошлого, прилагая своё мировоззрение к окружающей действительности. Это фундаментальные программные вещи, концентрированное выражение всей теории. Ими никто поступаться не должен, да и редко кто поступается на самом деле. Таким образом, каждая политически зрелая группа или организация имеет свои представления о стратегии и тактике развития рабочего движения и революции, естественно, считая всех остальных оппортунистами. Так и есть, истина одна по каждому поводу, а заблуждений — бесконечное множество. Вопрос принципиально лишь в том, достиг ли хоть кто-то объективной истины или ошибаются вообще все.

Радетели осознанно или неосознанно стоят на позиции удальцовщины, суть которой в «развитии протеста», в том числе путём митинговщины, экономизма и объединения лебедя, рака и щуки. Оправдывается это, как правило, ссылками на практику, дескать, теория теорией, а на практике-то что.

Что такое практика? Практика — это те конкретные действия, которые дадут необходимый результат. Что такое теория? Это система общих умозаключений о сущностных причинах, порождающих явления. Теория и практика — противоположности, которые тождественны. Какая теория, такая и практика.

Революционная теория есть неотъемлемая часть революционной практики.

Всякому осмысленному действию человека всегда предшествует акт мышления, то есть акт отражения объективного мироздания того или иного качества. Вот как этот акт мышления связан с действием, в том числе и результатом, так и всякая теория связана с практикой, то есть неразрывной, обязательной связью.

Под практикой следует понимать исключительно целеположенную и целедостигающую практику как практику, которая осуществляется в соответствии с общей и всеобщей теорией. Конкретные детали деятельности, будучи освоенными, обогащают теорию действительной конкретикой, делая теорию истинной. В этом смысле истина всегда конкретна, поскольку проверяется результативной и только результативной практикой. Практикой проверяется состоятельность всеобщей и общей теории.

История человечества доказывает, что наиболее результативная практика рождалась на основе совершенной теории. Подступая к практической реализации теории, исполнителям приходится решать огромный круг задач, не входящих непосредственно в данную конкретную теорию, так как ему противостояла объективная, каждый раз новая, изменившаяся действительность. Но как только практика завершается победоносным итогом, человечество получает в руки надежный инструмент движения по пути прогресса, поскольку теперь теория подтверждена практикой на базе текущей, конкретной действительности. Следовательно, вся диаматическая сущность взаимодействия теории и практики состоит в их неразрывности. Они невозможны друг без друга. Но о практике следует говорить как о более высокой сущности по сравнению с субъективной теорией потому, что практика, рожденная добросовестной теорией, обречена на успех и является конечной материализацией теории, она есть теория уже воплощенная в материи, а ложная теория делает практику, в конечном итоге, невозможной.

Поэтому судачества «практиков» не имеют никакого здравого смысла, являются попросту невежественными. Разве учреждение и издание газеты — это не практика? Пусть «практики» поставят и наладят марксистскую прессу на уровне нашего издания, тогда и поговорим о практике. А пока «практики» только по митингам башмаки стаптывают и раздают туалетные листки с примитивным содержанием у проходных заводов.

Наша практика, исходя из нашей теории, имеет в основном следующий вид. Общая стратегия борьбы — это организация пролетарских масс в рабочий класс для взятия политической власти. Стратегия — это концентрированное выражение марксистской теории. Тактика борьбы является составной частью стратегии, реализацией стратегии в данный конкретный момент времени. Тактика исходит из учёта имеющихся средств и классовой расстановки сил в данных конкретных условиях.

Сегодня, таким образом, необходимо воспитать костяк теоретиков-пропагандистов, комиссаров коммунизма, которые развернут сеть печатных изданий с пропагандой марксизма, опорных пунктов партии. Способ и средство для такой кадровой ковки существует только одно — развитие теории марксизма, то есть очищение её от оппортунизма и дальнейшие победы в теоретической форме классовой борьбы в виде ответов на вопросы о причинах поражения КПСС, о плане строительства коммунизма и так далее. С другой стороны, все интересующиеся и сторонники должны проявить известное упорство в самообразовании.

Партия, которую мы строим, — это не союз взаимопомощи и не юридическая клиника, как полагают некоторые. Невозможно заслужить политический авторитет лайфхаками и юридическими консультациями. Перед нами стоит задача заслужить, в первую очередь, научный авторитет. Коммунисты должны стать политическим авангардом, то есть строго выполнять эти функции.

Стало быть, мы работаем над тем, чтобы молодые и не только люди приходили и становились с нами в один ряд, работали в газете и журнале. Объединяющим фактором служит идеологическая позиция, выраженная в статьях, и сам издательский процесс. Связь между людьми, как коммунистами, так и сторонниками и сочувствующими, осуществляется посредством пропагандистского слова. Конечно, возможны и личные контакты, но это незначительный элемент, тогда как печать — основа основ.

В этом и состоит революционная практика в данный конкретно-исторический момент времени. Потенциальным элементом или предпосылкой коммунизма в сегодняшней капиталистической действительности является овладевший в достаточной степени марксизмом человек, систематически ведущий пропаганду и с неослабевающим напором занимающийся самообразованием. Относительно реализованным элементом или предпосылкой коммунизма является организация единомышленников-марксистов, набирающая влияние в среде передовых пролетариев в виде растущего научного авторитета. Реализованным элементом или предпосылкой коммунизма является устойчивая связь между партией и сочувствующими группами пролетариев в форме организации в класс. Масштабирование этого состояния и составляет существо революционного процесса и вместе с тем представляет собой рост организованности и сознательности рабочего класса.

Степень сознательности и организованности рабочего класса и является той самой силой действия, а степень организованности эксплуататорского класса — силой противодействия, соотношения которых определяют пределы устойчивости социальной формы материи под названием капитализм. Количественным параметром силы рабочего класса являются конкретные люди, владеющие марксизмом и действующие в соответствии с его положениями, учитывая при этом обстановку. С известного момента их деятельность предстаёт в виде Партии авангардного типа, которая устанавливает прочную связь с массами.

Вывод

Сильное единое левое движение — это единство в первую очередь оппортунистическое. Марксизм учит компромиссам и тактическим союзам в политике, однако марксизм отрицает единство левых, общую цель и прочее. В настоящий момент, чтобы появилась необходимость в компромиссах или тем более в тактическом союзе, необходима крепкая влиятельная партия. А компромиссы и тактические союзы должны быть строго обоснованны и продиктованы условиями развития коммунистической борьбы.

Крикуны левого объединительства представляют собой в основном умственно ленивых протестантов, которые не желают работать на коммунизм, как этого требует история.