Наша эпоха породила новый тип западного человека. Мыслители с разных сторон описывают этого нового человека. Так, например, Эрих Фромм называет его человеком-роботом (homo mechanicus), а Александр Зиновьев — западоидом и даже постчеловеком. Философы-постмодернисты аналогично используют слово «постчеловек» и говорят о «смерти человека». Для человека-робота характерно мифологическое мировоззрение, отсутствие критического мышления, жизнь в соответствии со стереотипами, шаблонами, модами, которые поддерживаются так называемым общественным мнением, подавление подлинной эмоциональности и имитация эмоций, несоответствие деятельности призванию и талантам. Он живет в рукотворной реальности или, если быть точным, в имитационной. В эпоху постмодерна общественные отношения приняли игровой характер — люди или объединения людей играют кого-то или что-то, какую-то роль, которая не соответствует объективной реальности или искажает ее. Во всех сферах жизни — в семье, в Церкви, в школе, в искусстве, в политике — обнаруживается этот игровой характер отношений, а сами общественные институты выдают себя не за то, чем они есть на самом деле, то есть тоже играют определенную роль. Проблема усложняется тем, что человек-робот почти полностью утратил связь с объективной реальностью и живет в рамках имитационной. Он уверен, что видит мир таким, каким он есть на самом деле. И эта уверенность не может быть никем разрушена, потому что человек-робот в глубине своей души верит, что правдой является то, что он посчитает таковой (банальный лозунг современности: «У каждого свое мнение!»). Но при этом та субъективная реальность, которую он творит, не является уникальной: миллионы людей ничем особо не отличаются по образу жизни и мыслей, они лишь играют в отличие, играют в свою собственную индивидуальность.

Итак, тремя основными качествами человека-робота или человека-имитатора являются следующие:

— отсутствие собственных мыслей;

— подавление подлинной эмоциональности;

— имитационный характер жизни.

От времени до времени немного яду: это вызывает приятные сны.

А в конце побольше яду, чтобы приятно умереть.

Ницше. Так говорил Заратустра

1. Отсутствие собственных мыслей

Разгул мифа в западном обществе принял невиданные масштабы. Миф — это простые готовые ответы без особой аргументации на самые сложные вопросы, которые ставит перед собой каждый человек. Эти ответы несут в себе иллюзию, их задача — не раскрытие истины, а успокоение человека, который не может жить без смысла и ищет порядок в этом мире. Найти порядок — найти смысл. Если жизнь хаотична, то она бессмысленна. Но если в мире есть порядок, то человек тоже является частью порядка, и ему нужно попросту найти свое место в нем. Но парадоксальность ситуации заключается в том, что, с одной стороны, человек не может жить бессмысленно, с другой, он не хочет тратить силы на поиски истины. Поэтому он довольствуется мифом. Миф успокаивает его, «примиряет» с окружающим миром, дает ориентир. Итог очевиден: очень редко встретишь людей, которые выработали критическое мышление. Критически относиться к явлениям — не значит обладать критическим мышлением, которое представляет собой фактически умение мыслить. Иными словами, под сомнение в нашу эпоху поставлена сама мыслительная функция людей. Если и говорить о скрытом тоталитаризме в западном обществе, то это тоталитаризм мифа. На арену истории с новой силой вышел всемогущий диктатор — Его Величество Миф.

Мифы заполонили почти все сферы жизни, начиная с религиозной и заканчивая научной. Священник, пастор или гадалка часто служат проводниками мифов. К ним специально обращаются за тем, чтобы получить простые готовые ответы порой на самые важные вопросы. Популярность знахарей и гадалок обусловлена именно этим: снять с себя ответственность за свою жизнь и переложить ее на другого. Можно говорить о разгуле религиозного мракобесия, которое достигает невероятных масштабов (например, однажды по ТВ показывали программу, где подробно объяснялось, что женщины надевают платок в храме, чтобы энергетика входила через их половые органы и била в голову, а не наоборот). Кроме этого, есть не только мифы, порождаемые религией, но и мифы о религии (например, миф о небывалой кровожадности Инквизиции, убивающей тысячи ежедневно).

Рассадником мифов в украинском обществе является и современное научное сообщество. С советских времен в нем доминирует позиция, что наукообразное — значит научное, поэтому за науку выдаются самые жуткие верования и мифы, которым придается форма наукообразности. Это легко видно на примере валеологии, которая к науке не имеет никакого отношения. Это прорыв сект в систему образования под видом науки. В сознании многих ученых вообще произошло смешение науки и религии, науки с оккультизмом или христианством (отсюда эти понятия — «православная психология», «нетрадиционная медицина»). Это мракобесие. Дичайшее мракобесие заполонило умы тех, кто призван быть проводником Разума.

Важно отметить, что особую роль в популяризации мифов играет современная психология. Она представлена тремя группами: 1. Психология (как таковая). 2. Популярная «психология». 3. «Парапсихология». Последние две группы обслуживают современные мифы, но и первую тоже можно упрекнуть в этом. Часто психолог выполняет роль авторитета, который объяснит тебе, что с тобой происходит, кто ты и что делать. Психоаналитики часто, например, занимаются «конструпретацией» реальности, объясняя все до последнего на этом свете без особых доказательств, без аргументации, имея перед собой лишь «метод». Популярная «психология» представлена не очень объемными книгами, например, Николая Козлова, которые на простом языке, легко и понятно, еще и с веселыми картинками, объясняют тебе, как надо жить. Невероятно сложную жизнь, которая не вмещается ни в какие рамки, ни в какие слова, ни в какие модели, ни в какие метафоры, ни в какие объяснения, они очень просто и легко расписывают на нескольких сотнях страниц. Для большей убедительности популярные психологи проводят тренинги, которые сделают вас счастливыми и решат все ваши проблемы. Один из самых стойких мифов популярной психологии заключается в том, что счастье — исключительно субъективно, что нужно каждый день лишь медитировать мантру: «Я счастлив, я счастлив, я счастлив!…» И, как уверяют тебя психологи, скоро ты действительно почувствуешь себя счастливым.

В итоге мы видим одно: нежелание мыслить, нежелание самому решать сложные вопросы, стремление получить готовый ответ. Нас уверяют, что сложные вопросы могут решить только специалисты, ставя нас изначально в позицию недоумков. И когда мы видим, что один и тот же набор мифов исповедует наше окружение, да и общество в целом, у нас складывается впечатление, что мы думаем правильно, ведь эти же мысли с тобой разделяют миллионы.

Мифы насаждают в нашем обществе с самого детства, начиная с семьи. Большую роль в распространении мифов играет система образования.

Массовое сознание населяют мифы, которые имеют происхождение как «сверху», так и «снизу». Что я имею в виду? Те идеи, которые рождаются на философских вершинах, по причине интеллектуальной пассивности масс не могут быть им доступны в первоначальном виде. Поэтому они переосмысливаются этими массами, искажаются, мутируют, наполняясь другим содержанием и принимая новую форму. Например, многие совершенно не понимают проблематику социокультурного кризиса наших дней. Но это не значит, что они с ней не знакомы. В массовой культуре тема кризиса преподносится в примитивной и часто искаженной форме. Так, идея человека-робота раскрыта в фильмах, где по сюжету люди борются с машинами, захватившими мир. А в популярном сериале «Звездный путь» традиционными персонажами являются вулканец Спок, подавляющий в себе эмоции и ведущий размеренную, рациональную жизнь машины, а также его антипод робот Дейта, который стремится стать человеком, преодолев свою природу робота. Все современное массовое искусство либо говорит о кризисе культуры, либо несет на себе отпечаток этого кризиса. Так вот, массы перерабатывают идеи философии на свой лад. И из этого рождаются популярные мифы современности, как, например, миф о 2012 или о детях-индиго — вестниках нового мира. Мы переживаем «конец света» и рождение нового, пока еще призрачного мира. Не понимая процессов, происходящих в культуре, обыватель все же интуитивно чувствует, что «что-то происходит». И, пытаясь это объяснить, он выдумывает очередной конец света — очередной 2012.

Если между людьми без мыслей начинается дискуссия, то это борьба не мнений, а борьба одной системы мифов с другой. Это можно увидеть на примере политической гонки. Противоборствующие политические силы выдвигают свой набор мифов в противовес набору соперников.

Лозунгом нашего времени является банальная фраза: «У каждого свое мнение!» Те, которые особо ее любят повторять, в подавляющем большинстве случаев вообще не обладают своим мнением. В их случае речь идет не о какой-то позиции, а о том, что им просто нравится так думать. Идеи, которые исповедует современный человек, редко когда выработаны им самим. В наши дни есть набор примитивных идей или мифов, которые разделяют почти все, хоть каждый и верит, что это его личная позиция. Эти идеи канонизированы общественным мнением. Среди них: вера в себя, вера в свою индивидуальность и уникальность, вера в свои высокие интеллектуальные способности; миф о 2012, о детях индиго, о «секрете» и так далее. Можно говорить о массовом сознании в западном обществе, которое имеет свои яркие отличительные особенности. Для него характерно своеобразное представление о мире, которое во многом состоит из мифов. При этом культ толерантности привел к тому, что критиковать мифы попросту неприлично, ведь «У каждого свое мнение!»

В итоге западный человек в современном мире представляет существо с посредственными интеллектуальными способностями. Он может управлять автомобилем или работать за компьютером, но его сознание заполнено самыми дичайшими мифами. В этом плане он не очень далеко ушел от первобытного человека. Он свято верит в свои интеллектуальные способности, но при этом почти всецело живет в иллюзии мифа.

Панацеей от мифического сознания является философское и научное мышление. Научиться критически мыслить — означает научиться мыслить. Без философии и науки это маловозможно. Основа философии — сомнение. «Я знаю, что я ничего не знаю». Но без вникания в философию невозможно понять сущность кризиса эпохи.

Наш XX век был, может быть, самым драматичным в истории человечества с точки зрения судеб людей, народов, идей, социальных систем и цивилизаций. Но, несмотря ни на что, он был веком человеческих страстей и переживаний — веком надежд и отчаяния, иллюзий и прозрений, обольщений и разочарований, радости и горя, любви и ненависти… Это был, может быть, последний человеческий век. На смену ему надвигается громада веков сверхчеловеческой или постчеловеческой истории, истории без надежд и без отчаяния, без иллюзий и без прозрений, без обольщений и без разочарований, без радости и без горя, без любви и без ненависти…

А.Зиновьев. Глобальный человейник

2. Подавление подлинной эмоциональности

Современный человек живет, бросаясь из одной крайности в другую. Первая из них заключается в том, что, находясь в обществе, он вынужден подавлять свои эмоции. Его эмоциональная жизнь оторвана от реальной. Общество учит нас подавлять в себе эмоции для того, чтобы наш внутренний зверь не вырвался наружу. Но часто с подавлением отрицательной эмоциональности подавляется и положительная. Когда вы приходите на работу, никого не будет интересовать, что вы чувствуете. Вы должны подавить эмоции и заняться своим делом. При этом в большинстве случаев человек вынужден работать на той работе, которая не соответствует его призванию, подавляет в нем творческую активность и превращает его в функцию — в человека-робота.

В итоге жизнь человека протекает в постоянном подавлении своей эмоциональности. Ребенком его приводят в школу, где первым делом учительница учит его сидеть ровно, сложив руки перед собой. Она говорит, что вести себя хорошо — означает вести себя безэмоционально. Когда он вырастает и идет на работу, его закрепощение увеличивается: теперь он проводит большую часть своего времени в офисе, подавляя себя. В итоге это приводит к психологическим и психическим болезням, которыми страдают почти все, а главное, к потере самого себя. Но иначе нельзя: если дать всем эмоциональную волю, начнется хаос.

Положение дел было бы другим, если бы самоактуализация стала уделом не 1% населения, а всех. Речь идет о процессе личностного роста, который начинается с того, что человек осознал свои таланты, свои потенциалы, и его деятельность служит раскрытию и развитию этих талантов. Но многие совершенно не знают самих себя. Поэтому они вынуждены подавлять в себе эмоциональность, которая неразрывно связана с творчеством. Маслоу утверждает, что в процессе самоактуализации человек испытывает пиковые переживания: чувство счастья, полноты жизни, экстаза. Это и есть проявлением того, что я называю подлинной эмоциональностью. Ведь часто мы улыбаемся, не радуясь, и делаем грустный вид, не испытывая печали. Человек-робот, подавивший свои собственные эмоции, вынужден имитировать эмоциональную жизнь, которая угодна обществу. Кроме этого, он имитирует эмоциональность для себя, пытаясь заполнить пустое место. В итоге мир наполняется людьми, которые имитируют самые разные чувства: от радости и любви до грусти и боли. При этом они уверены, что это и есть их настоящие чувства.

3. Имитационный характер жизни

Мы живем в очень малотворческую эпоху, для которой характерна невиданных масштабов игра в творчество, но не само творчество. Наша эпоха — это эпоха массовой творческой импотенции. Гениальность почти не свойственна ей. Те, кого в наше время почитают гениями или талантами, находятся часто на очень низком творческом уровне или даже полностью безтворческом. Им свойственна имитация творчества или, в лучшем случае, повторение того, чего достигли настоящие творцы прошлого. Прав был Бердяев, писавший: «В новые времена иссякает в господствующем сознании творческое дерзновение. Думают о чем-то, пишут о чем-то, но были времена, когда думали и писали что-то, когда было то, о чем теперь вспоминают, о чем пишут исследования. Наша эпоха потому, быть может, так «научна», что наука говорит о чем-то, а не что-то… Мало кто уже дерзает писать так, как писали прежде, писать что-то, писать свое, свое не в смысле особенной оригинальности, а в смысле непосредственного обнаружения жизни, как то было в творениях бл. Августина, в писаниях мистиков, в книгах прежних философов. Великие учителя Церкви писали что-то, раскрывали жизненные тайны христианства, а теперь имеют смелость писать лишь об учителях Церкви, о их дерзновении… Когда обращаемся к прошлому, часто поражаемся творческому дерзновению наших предков: они дерзки быть, мы же потеряли смелость быть».

Подлинное творчество делает человека — человеком. Человек рождает себя в творческом акте, исходящем из самих глубин души. Но человек-робот не может творить. Он лишь выполняет программу. У него пустой внутренний мир, Человек подавлен в нем. В интеллектуальном (теоретическом) плане он следует программе так называемого общественного мнения, а в деятельности (практическом плане) — программе офисной машины. Будучи лишенным своих мыслей, он имитирует высокий интеллект, будучи лишенным подлинных чувств, он имитирует эмоциональность. А подавленность подлинно-человеческого в нем приводит к тому, что он имитирует человека — и очень актерски имитирует. Отсюда фраза Мамардашвили: «Зомби может имитировать не только человека, но и проблему зомби». Иными словами, уровень имитации жизни настолько высок у человека-робота, что он может говорить о своей собственной проблеме, правда, не с целью ее преодоления, а с целью игры в человека, который «вышел из строя», «не такой как все», «прозрел». Имитируя человека, homo mechanicus создал вторую реальность — имитационную. Он оторван от объективной реальности и растворен в этой второй реальности, иллюзорной по своей сути. Степень потери его в имитационной реальности настолько высока, что он уверен в том, будто это и есть настоящая жизнь. И тот факт, что окружающие люди тоже находятся в этой реальности, служит для него убеждением в ее подлинности.

Какого человека имитируют в нашу эпоху люди-роботы? Во-первых, они играют в индивидуальность. Каждый из них верит в свою особую уникальность и в большую ценность этой уникальности. Часто эта вера раздувается до самообожествления. Во-вторых, они верят, что вполне умны и знают, что к чему, хотя всю свою жизнь сводят к нескольким банальным фразам («Я верю в себя, поэтому всего добьюсь!», «Жизнь дается один раз, поэтому ее нужно прожить на полную катушку, чтобы в конце на Небесах сказали «Вот это да, повтори!» и так далее).

Это то, что роднит миллионы людей-имитаторов. Но есть и более изощренные из них. Они имитирует протест, борьбу со стереотипами, играют в творческую личность, порой даже в гения с ореолом безумства.

У нас в обществе принято играть в якобы гонимых юродивых. В безумную эпоху, для которой характерен выплеск дионисических сил, герои должны быть безумцами. Поэтому те, кто хочет занять место этих героев, разыгрывают безумие, которое, как гласит очередное суеверие современности, связано с гениальностью. В итоге наш мир заполнили бесчисленные симулянты, имитирующие юродство, безумие. Все сошли с ума: отныне юродство стало популярным, а юродивые приобрели орды поклонников.

Подлинное юродство совмещается с массовым непониманием. Юродивого не могут любить. Его либо презирают, либо игнорируют. Я всегда думал, что юродство — это игра в сумасшедшего с целью зашифровать в своем поведении некое послание. Теперь я понимаю, что это не так. Юродивый ведет себя так не потому, что хочет в особой форме что-то донести. Он такой, потому что он не может иначе. Это образ жизни, который вытекает из души юродивого. Он не пришел извне. И если человек начинает сознательно играть юродивого, имея благую цель просветить окружающих, то здесь не будет подлинного юродства. Это будет имитация юродства.

Но ситуация усложняется тем, что юродивыми в наше время становятся для того, чтобы прославиться. Парадоксально, но факт. Кто у нас имеет репутацию юродивых? Звезды, которых мы так часто видим на ТВ, слышим по радио, читаем о них в газетах.

Можно играть в кого-то, а можно играть во что-то. На работе можно имитировать бурную деятельность. Реалии современного постсоветского общества состоят в том, что большая часть населения задействована не столько в реальном деле, сколько в имитации бурной деятельности. Не только человек занят имитацией, но и группа людей, создающих определенный социальный институт. Неудавшаяся семья, например, может разыгрывать для себя и для других идеальные отношения, школа и университет играют в успешные ячейки системы образования, «церковь» играет во что-то, похожее на христианство, и в масштабное духовное возрождение, не имея реально никакого особого влияния на общество… И так почти во всех сферах мы можем наблюдать игровой характер отношений. Поэтому западное общество уже давно живет в рукотворном мире, мире, которого нет. Это имитационная реальность.

Зоопарком, в котором можно воочию наблюдать людей-имитаторов, являются социальные сети. Игра в кого-то и во что-то представлена здесь во всей своей полноте, со всеми деталями. Нередко здесь можно увидеть, как совершенно пустые человекоподобные машины без собственных мыслей и настоящих чувств играют в человека. Александр Зиновьев пишет, что символом нашего времени можно считать его героиню — Еву. Она всю жизнь вела электронный дневник — что-то вроде современного Живого Журнала. В него Ева записывала все, что с ней происходит: «К информации о том, что она «ам-ам» и как делала «пи-пи» и «ка-ка», прибавлялись мысли о мальчиках «бяках», впечатления от мультипликационных фильмов и комиксов, от походов в магазины и зоопарк…» В итоге она прожила совершенно пустую жизнь («жизнь, как она есть»), не оставив после себя ни детей, ни плодов творчества, но по уровню имитации эта бездарная жизнь перещеголяла не менее бездарные жизни масс.

Такова эволюция западного общества, которая привела к появлению человека-робота (или человека-имитатора) и имитационной реальности, оторванной от жизни. Шаг выходу — в осознании проблематики кризиса культуры. Это первоочередная задача для человека — выплыть на берег после краха корабля культуры…