Психолог, нейробиолог, основатель аналитического центра Populace и автор книги «Долой среднее! Новый манифест индивидуальности» Тодд Роуз рассказывает о том, как компромиссы с совестью, самоцензура, пиетет перед авторитетом, нежелание идти против большинства, бездумное следование установленным нормам, убеждённость в собственном бессилии и подозрительность по отношению к окружающим порождают коллективные заблуждения, которые вредят как нам самим, так и обществу в целом, а также как с ними бороться и причём тут помидоры, бутилированная вода и тонзиллэктомия.

ЛОВУШКИ КОНФОРМНОСТИ

«Стоит только раз уступить, повести себя так, как ведут себя другие люди, послушные условностям, и тончайшие твои нервы, драгоценнейшие способности души охватит оцепенение. Останется только внешний декорум при внутренней пустоте».

Вирджиния Вулф

ГОЛЫЕ КОРОЛИ

«Доверяй себе. Думай за себя. Поступай по-своему. Говори за себя. Будь собой».

Марва Коллинз

Ежегодно 100 тысяч американцев нуждаются в пересадке почки. При этом потенциальных доноров всего чуть более 21 тысячи. Каждый четвёртый пациент умирает в течение года. С листами ожидания на пересадку других органов ситуация ещё хуже. В среднем 17 человек умирают ежедневно, так и не дождавшись необходимого органа, а каждые 9 минут на листе ожидания появляется новый пациент.

На первый взгляд может показаться, что это классическая проблема несоответствия между спросом и предложением. Однако примерно каждая пятая пожертвованная почка выбрасывается.

Почему так происходит? Это связано с тем, как устроены листы ожидания, и тем, как мы принимаем решения исходя из решений других людей. Когда появляется доступная почка, подбираются потенциальные рецепиенты, и она предлагается им согласно их месту на листе ожидания. Когда первый пациент в очереди отказывается от почки, следующий должен решить — имея в своём распоряжении крайне мало информации и ещё меньше времени — принимать ли отвергнутый предыдущим пациентом орган. Чем дольше ожидание, тем ниже воспринимаемое качество органа. Если вы на 20-м месте на листе ожидания, то невольно начинаете подозревать, что у 19 человек перед вами были веские причины для отказа. Как следствие, более 10 процентов здоровых почек от умерших доноров в итоге отвергаются.

Эти 19 человек, ожидающие орган, который может спасти им жизнь, а затем отвергающие его, попадаются в ловушку подражателя. Не имея никакой информации, они заключают, что у людей перед ними были веские причины отказаться от почки, а значит им следует поступить так же.

Мы попадаемся в данную ловушку чаще, чем мы думаем. Например, когда другие перед нами отказываются от покупки дома, который выглядит вполне нормальным, мы делаем вывод, что должно быть нечто, о чём мы не знаем: привидения на чердаке или затопленный подвал. Если в общественной уборной никто не пользуется одним из умывальников, мы заключаем, что он неисправен. А чем дольше мы остаёмся безработными, тем меньше у нас шансов найти новую работу, поскольку потенциальные работодатели начинают задаваться вопросом, почему никто не нанял нас раньше.

Мы попадаемся в ловушку подражателя каждый раз, когда решаем руководствоваться действиями других, потому что нам кажется, что у нас нет достаточно информации, или потому что мы не доверяем собственным суждениям. А поскольку мы никогда не можем быть полностью уверены в том, что наше мнение верно, то часто заполняем пробелы, подражая поведению окружающих.

Люди склонны попадаться в ловушку подражателя по двум причинам. Во-первых, у нас есть врождённая потребность в правоте. Будучи детьми, мы спрашиваем себя: «Горячая ли плита?», и поскольку предпочитаем не проверять этого на себе, наблюдаем за тем, как ведут себя взрослые. Социальное обучение подобного рода очень полезно в раннем возрасте, так как позволяет не набить лишних шишек. Во-вторых, мы очень боимся стать посмешищем в глазах окружающих, поэтому не спешим заявлять о том, что король голый. Как следствие, мы часто из-за неуверенности отказываемся думать собственной головой и принимаем решения, руководствуясь поведением толпы.

Из-за глубокой эмоциональной и поведенческой связи с окружающими нам трудно сопротивляться желанию вести себя, как все. А если мы считаем, что кто-то имеет больше знаний, влияния или авторитета, чем мы, это становится ещё труднее.

МИМЫ ИЗ БОГОТЫ

Представьте, что вы сидите в комнате ожидания и заполняете анкету. Вдруг вы чувствуете запах дыма. Вы оглядываетесь вокруг и обнаруживаете, что из вентиляционной шахты идёт серый дым. Вы, скорее всего, схватите свои вещи и побежите к стойке регистрации, чтобы сообщить о проблеме.

А теперь представьте себе, что вы сидите в комнате ожидания вместе с несколькими другими людьми, которые также заполняют анкеты. Вы замечаете, что из вентиляционной шахты идёт серый дым, но все остальные ведут себя так, как будто ничего не происходит. Через некоторое время у вас начинают слезиться глаза и становится тяжело дышать. Вы спрашиваете сидящего рядом человека, беспокоит ли его дым, но тот лишь пожимает плечами. «Что происходит? Неужели я схожу с ума?» — думаете вы.

В 1960-х годах социальные психологи Джон Дарли и Бибб Латане провели аналогичный эксперимент со студентами Колумбийского университета. В первом сценарии 75 процентов студентов покинули своё место, чтобы сообщить о проблеме. Во втором — когда вместе со студентами были подставные участники, не реагировавшие на дым — всего 38 процентов. Почему?

Мы часто подражаем другим из страха стать посмешищем. При мысли о том, что нас посчитают глупыми и высмеют, мы испытываем стресс; включается часть мозга, ответственная за страх. В итоге мы следуем за толпой, потому что это снижает стресс. Подчинение мнению большинства также освобождает нас от ответственности за принятие решений, а значит и за ошибки.

В конце 1990-х годов математик и мэр Боготы Антанас Моккус придумал хитрый способ поставить данный страх на благо общественности. Когда Моккус стал мэром, Богота имела один из самых высоких показателей смертности на дорогах в Колумбии, а количество смертельных аварий с 1991 по 1995 год выросло на 22 процента. Переход дорог в неположенном месте был огромной проблемой: с 1996 по 2000 год более половины всех смертей на дорогах города приходилось на пешеходов.

Моккус нашёл радикальное решение. Он убрал с улиц полицейских и заменил их мимами. Двадцать мимов молча рукоплескали пешеходам, которые подчинялись правилам, и насмехались над теми, которые этого не делали. На оживлённых перекрёстках они высмеивали водителей, чьи бамперы заходили за линию разметки. Моккус ожидал, что пубилчное высмеивание окажется более эффективным, чем штрафы. И оказался прав. В последующие 10 лет количество смертей на дорогах Боготы упало на 50 процентов.

БОЛЬШИНСТВО НЕ МОЖЕТ ОШИБАТЬСЯ

Однажды в августе 2010 года небольшой турбовинтовой самолёт с 20 пассажирами на борту летел над Киншасой. Самолёт направлялся в город Бандунду, что в 160 милях от столицы, и по пути должен был сделать несколько остановок. На подлёте к аэропорту Бандунду стюардесса заметила что-то подозрительное в хвосте самолёта и решила проверить.

Оказалось, что там был живой крокодил.

Ужаснувшись, она побежала в сторону кабины, чтобы сообщить пилоту. Увидев это, один обеспокоенный пассажир побежал вслед за ней. К нему присоединились остальные. Под их весом самолёт накренился и рухнул носом вниз в один из домов неподалёку от аэропорта. Выжил только один пассажир.

Какой бы трагичной ни была эта история, она напоминает что-то из фильмов Мела Брукса. Невольно посмеиваешься над тем, как быстро пассажиры начали копировать поведение стюардессы. Однако именно так бывает с массовым поведением. Стюардесса испугалась крокодила, и первый последовавший за ней пассажир заключил, что в хвосте самолёта есть что-то страшное. Остальные же пассажиры просто копировали поведение других. Они не видели, в чём дело, поэтому когда другие пассажиры один за другим побежали за стюардессой, они заключили, что им следует поступить так же. Рассудив, что большинство не может ошибаться, они подчинились решению толпы.

В некоторых случаях толпа действительно может быть права. В телевикторине «Кто хочет стать миллионером?» участники могут воспользоваться помощью зала, если не знают ответа. Удивительно, но в 91 проценте случаев зрители выбирают правильный ответ. К сожалению, в реальной жизни всё иначе, ведь коллективная мудрость подразумевает, что каждый человек принимает решение самостоятельно. Если же люди знают, что отвечают другие и просто повторяют чужие ответы, мудрость превращается в глупость.

Запустить каскад подражания пугающе легко.

Согласно моделям, разработанным экономистом Абхиджитом Банерджи, первые два человека всегда руководствуются имеющейся у них информацией. Однако третий часто всего лишь подражает первым двум, особенно если те ведут себя одинаково.

По мнению Банерджи, подражать поведению других рационально. Однако каскад подражания также может вести к коллективным иллюзиям.

МАНИИ

В 1841 году шотландский журналист Чарльз Маккей опубликовал книгу под названием «Наиболее распространённые иллюзии и безумства толпы», в которой утверждал, что «люди мыслят стадом» и «стадом же они сходят с ума, а в сознание приходят медленно и поодиночке». Одним из рассмотренных им примеров была знаменитая тюльпаномания 1634 года, когда голландские элиты вдруг решили, что им абсолютно необходимо иметь свою собственную уникальную коллекцию луковиц тюльпанов. Как пишет один современный историк, на пике тюльпаномании в 1635 году «средняя цена луковицы превысила стоимость её весового эквивалента в золоте, а редкая луковица могла стоить больше 50 тысяч долларов по сегодняшним деньгам». За тюльпановым бумом последовал крах. Понимая, что имело место временное помутнение рассудка, правительство объявило все контракты, заключённые на пике тюльпаномании, недействительными.

Однако вскоре после написания книги уже сам Маккей попался в ту же самую ловушку.

Несколько лет спустя инвесторы начали скупать железнодорожные акции в расчёте на дивиденды в размере 10 процентов, хотя стабильные компании в те времена выплачивали по 4 процента. Подключились некоторые из ведущих умов, в том числе Чарльз Дарвин, Джон Стюарт Милль и сёстры Бронте. В 1847 году в железнодорожной отрасли было занято в 2 раза больше людей, чем в британской армии.

Маккей обладал всей необходимой информацией, чтобы понять, что это спекуляция. Однако волна всеобщего энтузиазма поглотила и его. Он продолжал превозносить железные дороги в цикле газетных статей даже после того, как стоимость акций начала падать. Убеждённый сторонник технологий, свободного рынка и экономического прогресса, он легко попался в ловушку железнодорожной мании. Вместо 10 процентов акции принесли всего 2,8. Позже оказалось, что парламент одобрил строительство всего 8 миль железных дорог. Тысячи вкладчиков обанкротились.

В 1849 году, через 3 года после железнодорожной мании, Маккей опубликовал второе издание своей книги с существенными поправками. Однако он ни словом не обмолвился о своём участии в мании. Как и многие его соотечественники, Маккей не горел желанием признавать свою легковерность.

Подобные каскады — главная причина финансовых потрясений. В большинстве случаев они заканчиваются тем, что пузырь лопается. Однако некоторые длятся значительно дольше, приводя к установлению новых норм.

Взять, к примеру, бутилированную воду. Нет никаких сомнений в том, что пить 8 стаканов воды в день полезно для здоровья. Сегодня мы преимущественно пьём воду из пластиковых бутылок, считая, что она чище и безопаснее, чем фильтрованная вода из-под крана. Данная мания началась в США в 1994 году, когда Агентство по охране окружающей среды заявило об опасности употребления воды из колодцев, поскольку существовала вероятность загрязнения воды свинцом. Людей призывали перейти на бутилированную воду до тех пор, пока не будут установлены новые насосы из нержавеющей стали.

Однако очень скоро сформировалось распространённое мнение о том, что бутилированная вода безопаснее воды из-под крана. Предприимчивые компании увидели выгодную возможность и начали продавать людям то, что было, по сути, бесплатно (в конце концов, вода в буквальном смысле падает с неба). Сегодня два крупнейших бренда питьевой воды оцениваются в более чем миллиард долларов каждый, а некогда временное решение превратилось в очень прибыльный бизнес.

Действительно ли бутилированная вода чище и безопаснее? Если вы живёте в городе Флинт, штат Мичиган, где вода из-под крана была признана ядовитой в 2015 году, то несомненно. Однако в остальных случаях с водой из-под крана всё в порядке. В США 99 процентов фильтрованной воды из-под крана пригодно для питья. Более того, именно такая вода часто продаётся в бутылках. Два самых популярных бренда воды, Aquafina и Dasani (которые принадлежат Pepsi и Coca-Cola, соответственно), продают обычную фильтрованную детройтскую воду, разлитую в пластиковые бутылки. Мы попадаемся на эту масштабную мошенническую схему каждый раз, когда покупаем бутылку воды.

В 2019 году американцы выпили 42,7 миллиарда галлонов бутилированной воды — даже больше, чем газированных напитков. Если вы покупаете воду в супермаркете или на заправке, галлон бутиллированной воды (в среднем 1,5 доллара за бутылку) обходится в 2 тысячи раз дороже воды из-под крана.

История с бутилированной водой — это наша современная тюльпаномания. Не говоря уже о том, что мы тратим сотни миллиардов долларов на обман, производство пластика в таких огромных количествах негативно отражается на окружающей среде. В США 70 процентов всех пластиковых бутылок выбрасываются на улицу.

НЕ ВЕРЬТЕ КЛАКЁРАМ

В середине 1990-х годов социолог Николас Христакис работал в хосписе Чикагского университета, где одна из его пациенток умирала от деменции. Однажды друг её мужа позвонил Христакису и сказал, что беспокоится о своём приятеле, для которого болезнь жены стала сильным ударом.

Это заставило Христакиса задуматься. В тот период он занимался исследованием эффекта вдовца — представления о том, что когда умирает возлюбленный человека, вероятность того, что он сам умрёт в течение года, повышается в 2 раза. В ходе своих исследований Христакис обнаружил, что эмоции имеют свойство объединять людей в кластеры, все представители которых ведут себя схожим образом. Так сказать, рыбак рыбака видит издалека.

Например, если человек страдает ожирением, вероятность того, что кто-то другой в том же кластере наберёт лишний вес, составляет 57 процентов. Не страдающие ожирением люди также образуют свой кластер, благодаря чему имеют довольно высокие шансы остаться стройными. Поддержка того или иного кандидата на выборах, курение, употребление алкоголя, разводы и альтруизм также объединяют людей в кластеры. Это значит, что любого из нас может легко засосать в поток определённого поведения, и это не имеет ничего общего с рациональным выбором.

Забавный пример данного явления — клакёры. Римский император Нерон пел, играл на лире и считал себя первоклассным актёром (хотя это было не так). Чтобы поддерживать свою самооценку, он время от времени участвовал в состязаниях (в которых всегда побеждал, поскольку был императором). На каждое состязание Нерон брал с собой большое количество людей, чьей задачей было аплодировать, чтобы создать впечатление, будто он поёт, как бог.

Во Франции XVI века драматург по имени Жан Дора, вдохновившись примером римского императора, убедил друзей аплодировать ему в обмен на билеты. Он назвал их «клакёрами». Идея Дора прижилась и стала источником дохода для начинающих актёров. Суть клакёрства в том, что оно порождает подражание. Наша склонность копировать друг друга — когда кто-то зевает, смеётся или хлопает в ладоши — проистекает из нашей глубокой связи друг с другом. Именно так возникает каскадное поведение, которое обуславливает то, за кого мы голосуем, во что вкладываем деньги, как одеваемся и в какой ВУЗ поступаем. Каждый из нас думает, что действует независимо и обдуманно. На самом же деле имеет место ловушка подражателя.

ЗОЛОТО ДУРАКОВ

Мы часто следуем за людьми, которые, как нам кажется, знают больше, чем мы. Если шестиклассник скажет нам, что приближается конец света, мы ему не поверим; а вот если то же самое говорит врач или учёный, его слова имеют куда больший вес. Если метеоролог говорит, что вероятность грозы в нашей местности составляет 75 процентов, мы не выйдем из дому без дождевика.

Поскольку компетентность очень трудно определить на глаз, мы полагаемся на корреляты. Поддаваясь эффекту авторитета, мы воспринимаем сигналы вроде богатства, должности, красоты, одежды и имущества в качестве индикаторов компетентности.

Нас особенно легко ввести в заблуждение при помощи внешних атрибутов авторитета. В исследовании, проведённом в 1984 году, молодой человек делал вид, что ищет монеты для паркомата, тогда как другой, старший мужчина подходил к прохожим и просил их помочь молодому человеку. Старший мужчина сначала был одет как бездомный, потом как бизнесмен и наконец как пожарный; 45 процентов прохожих выполнили просьбу бездомного, 50 — бизнесмена и 82 — пожарного.

Чтобы вызвать эффект авторитета, часто достаточно одного названия должности. В 1966 году было проведено исследование, в ходе которого незнакомый «врач» по телефону давал указание медсёстрам вводить пациентам «явно избыточную дозу» неодобренного препарата. Целых 95 процентов медсестёр подчинились. Это демонстрирует огромный авторитет, который имеет профессия врача, даже если его квалификация не подтверджена. Более того, мы настолько плохо умеем распознавать компетентность, что часто подчиняемся людям просто потому, что они ведут себя уверенно. Когда человек уверен в себе, это подразумевает, что он знает нечто, чего не знаем мы.

В середине XIX века в Нью-Йорке хорошо одетый мошенник по имени Сэмюэл Томпсон обманывал своих жертв, делая вид, будто знает их. Завоевав их доверие, он просил их одолжить ему деньги или часы, после чего исчезал. Уверенность и заблуждение всегда идут рука об руку.

ПУТЕШЕСТВИЕ В ЛАПУТУ

В 1996 году профессор физики из Нью-Йоркского университета Алан Сокал опубликовал статью «Нарушая границы: К трансформативной герменевтике квантовой гравитации» в журнале «Social text». Исходя из отрывка ниже, о чём, по-вашему, была статья?

«Моя цель здесь будет состоять в том, чтобы продвинуть ещё на один шаг вперёд все эти глубокие исследования, учитывая недавнее развитие квантовой гравитации: той возникающей сейчас ветви физики, в которой общая теория относительности Эйнштейна и квантовая механика Гейзенберга одновременно и синтезированы, и превзойдены. Как мы увидим, в квантовой гравитации пространственно-временное многообразие перестаёт существовать в качестве физической объективной реальности; геометрия становится реляционной и контекстуальной; а фундаментальные категории предшествующей науки — и среди них само существование — проблематизируются и релятивизируются. Эта концептуальная революция несёт в себе, как я постараюсь показать, многообещающие задатки, относящиеся к содержанию будущей науки, которая станет одновременно постмодернистской и освободительной».

Если вам кажется, что это бессмысленная академическая чепуха, то вы совершенно правы. Сокал напичкал свою статью профессиональным жаргоном и отправил в культурологический журнал, редакторы которого одобрили и опубликовали её как серьёзный научный текст. Затем Сокал сообщил, что это была мистификация. Он хотел продемонстрировать, что академики часто получают признание благодаря тому, что говорят как обитатели Лапуты, летающего острова из «Странствий Гулливера».

«Я построил статью вокруг самых глупых цитат о математике и физике, принадлежащих самым известным учёным, после чего придумал теорию, объединяющую и прославляющую их. Это было очень легко сделать, потому что моя теория не должна была быть основана на доказательствах и подчиняться никаким законам логики», — позже сказал Сокал в интервью газете «Нью-Йорк таймс».

Использование сложных терминов в академических текстах иногда достигает таких масштабов, что даже люди, работающие в одной с автором области, не понимают, о чём идёт речь. Области вроде науки, права и медицины сильнее других подвержены репутационным каскадам.

Когда репутация — это всё, голоса тех, кто находится на вершине профессиональной горы, звучат громче всех остальных — не столько в силу весомости их утверждений, сколько в силу того, что нам кажется, будто они знают, о чём говорят. Большинство специалистов не перечат им, опасаясь за свою карьеру.

Яркий пример — тонзиллэктомия, некогда распространённая хирургическая процедура. Несмотря на отсутствие научных доказательств в пользу её эффективности, данная процедура продолжала проводиться десятилетиями просто потому, что её проведение поддерживали врачи. В ХХ веке тонзиллэктомию делали миллионам детей, некоторые из которых умирали в ходе операции. Однако когда процедура наконец подверглась скрупулёзному анализу, сразу стало ясно, что она не имеет под собой научной основы, и поэтому быстро утратила популярность.

Когда мы подчиняемся авторитету, опасаясь за собственную репутацию, то фокусируемся на одной конкретной версии и перестаём воспринимать новую информацию, из-за чего подобный каскад становится очень трудно остановить. К счастью, каскады подобны башне из игры Дженга — у них всегда есть слабое место. Стоит убрать один блок, и вся башня рушится.

СИЛА «ПОЧЕМУ?»

Вернёмся к проблеме отвергнутых почек. Можно ли её решить? Верите или нет, есть невероятно простое решение — настолько простое, что оно никому не приходило в голову, пока его не предложила Чжан Цзюаньцзюань из МИТ. Всё, что нужно сделать людям, отказывающимся от почки, так это указать причину отказа («Я переезжаю в другой штат», «У меня сильная простуда» и т. д.). Дополнительная информация позволяет людям принимать более взвешенные решения. И можно перестать приносить в жертву здоровые почки на алтарь коллективных иллюзий.

Вопрос «почему?» — полезный инструмент для предотвращения каскада любого рода. Этот простой вопрос позволяет думать своей головой вместо того, чтобы руководствоваться чужим мнением. Если кто-то не может объяснить причину, а просто говорит: «Потому что тот-то так делает», существует опасность стадного поведения и коллективной иллюзии. Вопрос «почему?» приоткрывает завесу и позволяет установить, что стоит за действиями и утверждениями других людей.

ЛОЖЬ ВО ИМЯ ЧУВСТВА ПРИНАДЛЕЖНОСТИ

«Индивидууму вечно приходится бороться, чтобы его не поглотило племя».

Фридрих Ницше

Глубоко в джунглях Гайаны была спрятана община Джонстаун, основанная на принципах расового равенства и советского коммунизма. Во главе этой общины, состоявшей из тысячи чернокожих — преимущественно женщин, — стоял харизматичный лидер по имени Джим Джонс. В центре комплекса находился павильон с металлической крышей, где учились дети, а члены общины устраивали собрания. Снаружи были ряды фруктовых деревьев и огороды. Были также лесопилка, библиотека с 10 тысячами книг и ясли. Все члены общины бросили работу и отказались от своего имущества. Они верили, что Джонстаун — это утопия.

Вы, возможно, помните, чем всё закончилось: в ноябре 1978 года конгрессмен от штата Калифорния Лео Райан прибыл в Гайану, чтобы проверить сообщения о сексуальном насилии и пытках в колонии. Параноидальный «пророк» Джонс убедил своих последователей, что Райан приехал с целью уничтожить Джонстаун. Когда Райан уезжал, с ним хотели уехать и некоторые члены общины, однако приспешники Джонса расстреляли их и самого Райана прямо на посадочной полосе.

Затем Джонс сообщил своим последователям о том, что произошло, и о грядущем наказании. Он заявил, что дети и родственники членов общины будут подвергнуты жестоким пыткам, и что коллективное самоубийство — это единственный способ умереть достойно. Однако как минимум один человек с этим не согласился. Пожилая женщина по имени Кристина Миллер спросила: «Разве нельзя уехать в Россию?». Она не хотела умирать в тот день. По её мнению, беглецов было слишком мало, чтобы всем необходимо было прощаться с жизнью.

Против Миллер были тысячи последователей, которые не только верили в реинкарнацию, но и готовы были следовать за Джонсом на тот свет. Её слова были расценены как предательство. «Мы готовы отдать свои жизни хоть сейчас», — заявили другие.

Неизвестно, сколько людей приняли яд самостоятельно, а скольких заставили. В тот день умерло больше 900 человек. Миллер, сидевшая в первых рядах, стала одной из первых.

Кристина Миллер пыталась спасти саму себя и остальных. Однако в итоге она стала жертвой двух особенностей человеческой природы: потребности в принадлежности к ингруппе и страха быть отвергнутым ингруппой.

Люди — социальные существа. Однако в том, что касается коллективных иллюзий, не все группы одинаковы. Нам ближе всего те, с которыми мы чувствуем наиболее глубокую связь, и чья похвала или критика имеет наибольшее значение: ингруппы. Принадлежность к ингруппе позволяет нам чувствовать себя счастливее, безопаснее и увереннее в себе и своём месте в мире. Мы не хотим чувствовать себя не в своей тарелке, поэтому инстинктивно следуем нормам группы: модифицируем свой внешний вид и своё поведение, чтобы соответствовать.

Влияние группы настолько сильно, что мы попадаемся в ловушку идентичности и начинаем лгать о своих ценностях и навязывать другим убеждения, которые сами не поддерживаем, в итоге причиняя страдания людям, которые на самом деле такие же, как мы.

«МЫ» И «ОНИ»

Первый контакт с матерью имеет решающее значение для будущего благополучия ребёнка. Расстройство привязанности объясняет, почему многие сироты, которые были отвергнуты в раннем возрасте, сталкиваются с огромными психологическими и поведенческими проблемами. Жажда принадлежности помогла нашим предкам выжить, подталкивая их сотрудничеству и заботе друг о друге.

Принадлежность — это нейрохимическая потребность. Когда мы чувствуем близость с другими людьми, выделяется гормон окситоцин, который усиливает чувство любви к нашим самым близким людям — прежде всего, семье. Окситоцин также заставляет нас предпочитать интересы группы нашим собственным и защищать свою ингруппу от чужаков. В исследовании, проведённом в 2015 году, участники, которым был введён окситоцин, чаще придерживались ошибочного мнения о членах своей ингруппы.

Окситоцин заставляет нас поддерживать идею, с которой мы не согласны, в обмен на гормональное вознаграждение.

Фильм Джона Хьюза «Клуб „Завтрак“» (1985) показывает компромиссы, которые предполагают подобные отношения. Фильм начинается с того, что пятеро школьников в качестве наказания приходят в школу в свой выходной день. Они усаживаются в библиотеке и получают задание написать эссе на тему: «Как вы думаете, кто вы». Пятеро героев олицетворяют собой пять стандартных типов: умник, атлет, психопат, принцесса и хулиган. Однако по ходу фильма каждый из учеников ставит стереотипное представление о себе под сомнение. В итоге они сближаются, вместе курят траву, танцуют и смеются. Они создают клуб «Завтрак», решают собираться каждую субботу и пишут вызывающее эссе: «Мы признаём, что должны пожертвовать целой субботой за совершённый нами проступок. Да, мы виноваты, но заставлять нас писать сочинение о самих себе — это просто безумие. Какое вам дело, кто мы? Вы видите нас так, как вам хочется. Короче говоря, очень упрощённо».

В нашей культуре молодых людей часто поощряют «найти себя», чтобы они могли внести свой уникальный вклад в общество. Мотивация, уверенность и самостоятельность считаются необходимыми условиями достижения успеха и счастья. Однако «Клуб „Завтрак“» обнажает более глубокую истину об идентичности: вопрос «кто вы?» — это вопрос не только об индивидуальности, но и о принадлежности к группе.

Нас естественным образом притягивает к людям, чьи взгляды и убеждения схожи с нашими собственными. Чем больше времени мы проводим с людьми, разделяющими наши взгляды, тем больше укрепляется наша групповая идентичность, которая служит нам источником смысла и чувства собственной ценности.

Наше представление о самих себе — это смесь наших личных качеств с принадлежностью к ингруппе. Наша индивидуальная идентичность настолько тесно переплетена с нашей социальной идентичностью, что наш мозг не проводит между ними различия. При рассуждении о самом себе и о группах, к которым мы принадлежим, активируются одни и те же нейронные пути.

Однако когда мы начинаем чувствовать эмоциональную связь с определёнными взглядами ещё до того, как имеем возможность их проанализировать, мы становимся жертвами склонности к подтверждению своей точки зрения. Как следствие, мы используем любую доступную информацию для подтверждения выводов нашей ингруппы. Когда принадлежность к ингруппе становится частью нашей идентичности, мы начинаем ревностно отстаивать её взгляды и враждебно относиться к людям, которые к ней не принадлежат.

Но какой бы сильной ни была потребность принадлежать к ингруппе, есть нечто даже более сильное — страх перед остракизмом. Поскольку наша социальная идентичность настолько тесно переплетена с племенем, быть исключённым из него смерти подобно.

ИЗГНАНИЕ

Слово «остракизм» происходит от ostracon, названия черепка, который древние греки использовали при голосовании за изгнание граждан из Афин. Каждый год люди собирались на рыночной площади и бросали черепки с именами ненавистных им сограждан в сосуд. Голоса подсчитывались, и тот, кто набирал больше всего, изгонялся. У бедолаги было 10 дней на то, чтобы покинуть город; ему было позволено вернуться лишь по прошествии 10 лет.

Человек по имени Мегакл был изгнан потому что людям не нравились его мать и то, что он тратил слишком много денег на лошадей. Были изгнаны и некоторые известные люди — в том числе Аристотель и Перикл.

Несмотря на то, что нас вряд ли когда-нибудь выгонят из страны на 10 лет, мы всё равно очень боимся быть отвергнутыми. Целая область нашего мозга (передняя поясная кора) постоянно фиксирует любой намёк на отрицательную оценку. Исследования с использованием функциональной МРТ показали, что одни и те же нейронные механизмы участвуют в реакции на социальную изоляцию и физическую боль. У подвергающихся остракизму людей повышаются кровяное давление и уровень кортизола.

Наши внутренние датчики настолько чувствительны к отвержению, что мы испытываем душевную боль даже в искусственных ситуациях. Киберостракизм — то есть чувство, что нас игнорируют в интернете — вызывает точно такую же физическую и эмоциональную реакцию. Более того, наша автоматическая реакция на социальный остракизм настолько сильна, что когда возникает угроза быть исключёнными из группы, обычно важное разграничение между ингруппами и аутгруппами теряет значение. Когда мы испытываем страх, сомнение в себе и эмоциональную боль, мы перестаём обращать внимание на то, кто нас игнорирует — друзья или враги.

Но остракизм несёт в себе и ещё одну опасность: группы используют его для достижения своих целей.

ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ С ДЖОННИ?

Малолетний преступник Джонни Рокко, выросший в трущобах на Среднем Западе в 1930-х годах, был предпоследним из 11 детей. Его постоянно игнорировали и били. Его отец был склонным к насилию алкоголиком и азартным игроком, а мать постоянно болела, поэтому её не было дома. Когда Джонни было 5 лет, его отец был убит в пьяной драке прямо у него на глазах.

Всё было против Джонни с самого начала. Он нигде не чувствовал себя своим. Его семья часто переезжала с места на место, и за первые 7 лет учёбы он сменил 7 школ. Одноклассники Джонни игнорировали его, не приглашая на празднование дней рождения.

В возрасте 12 лет Джонни поступил в частную католическую школу. Он наконец научился читать. Он старался вести себя подобающим образом, однако ему это не всегда удавалось. После того, как он обнажился перед группой гёрлскаутов, испортил коммунальную собственность и подговорил нескольких мальчишек забросать дом кирпичами, решено было отправить его обратно в государственную школу. Однако не все утратили веру в него. Настоятельница католической школы призывала дать ему ещё один шанс.

К сожалению, как и у его братьев, у него вскоре начались проблемы с законом. Каждый раз, когда в районе что-то происходило, подозрение полиции падало на него. Однажды Джонни и двое его друзей проникли в дом и украли украшений на 50 долларов. Джонни признался, что они сразу же продали украшения вдове, чей сын был вожаком местной банды.

На суде даже участковый отметил, насколько сильно поведение Джонни изменилось в лучшую сторону за последнее время. Однако в итоге судья должен был ответить на вопрос: «Что нам делать с Джонни?».

В конце 1940-х годов социальный психолог из Мичиганского университета Стэнли Шехтер попросил участников эксперимента ответить на тот же вопрос. Его целью было понять, как люди справляются с несовпадением точек зрения в социальной обстановке. Он разделил участников на 4 группы по 8—10 человек и организовал 45-минутные обсуждения, чтобы решить, что делать с Джонни. Ответ должен был быть выражен цифрой от 1 (простить) до 7 (строго наказать). Однако Шехтер скрыл от участников, что в каждой группе было 3 подставных лица, игравших предписанные им роли. Первый всегда выбирал крайнюю противоположность большинству ответов группы, второй разделял мнение большинства, а третий поначалу не соглашался с большинством, но затем позволял себя переубедить.

Большинство участников сочувствовали Джонни и выбирали ответы от 2 до 4. Подставной «радикал» всегда выбирал 7, и реакция на его выбор была очень интересной. Во всех случаях обсуждение начиналось с того, что остальные пытались его переубедить. Однако со временем они сдавались. Тогда они вовсе переставали с ним говорить и впоследствии называли его наименее приятным и наименее компетентным членом группы.

Шехтер обнаружил, что чем активнее кто-то идёт против мнения группы, тем меньше он нравится остальным. А ещё — что наиболее сплочённые группы быстрее всего начинали игнорировать несогласного (в 75 процентах случаев это происходило в течение 35 минут). То есть группы используют остракизм как инструмент наказания и борьбы с инакомыслием. Неудивительно поэтому, что большинство людей предпочитают не перечить другим членам ингруппы. Однако разногласия всё же случаются. Что же происходит, когда вы не согласны с мнением ингруппы?

Когда ваши личные ценности вступают в конфликт с ценностями племени, у вас есть три варианта: 1) пойти против группы и подвергнуться риску исключения, 2) уйти (то есть подвергнуть самого себя остракизму), 3) подчиниться группе вопреки несогласию с её позицией.

Несмотря на то, что люди из-за этого начинают ненавидеть самих себя, третий вариант — который экономист Тимур Куран называет фальсификацией предпочтений — кажется наиболее разумным выбором. Однако проблема в том, что этот путь имеет куда более серьёзные и далеко идущие последствия, чем многие считают. Если вы готовы лгать о своих истинных убеждениях в обмен на чувство принадлежности, вы ещё сильнее усугубляете коллективные иллюзии и увековечиваете положение вещей, которое вас не устраивает.

ПРИТВОРЯЙСЯ, ПОКА ЭТО НЕ СТАНЕТ ПРАВДОЙ

Психолог Леон Фестингер называл ощущение, возникающее при противоречии между нашими убеждениями и нашим поведением, когнитивным диссонансом. Поскольку данное чувство неприятно, оно побуждает нас к восстановлению соответствия. Мы можем либо изменить своё поведение, либо найти ему оправдание. Как правило, мы выбираем последнее.

Например, одно из исследований Фестингера было посвящено тому, что происходит, когда человеку платят за ложь. После участия в долгом и скучном эксперименте студентов просили сказать следующим участникам, что было очень увлекательно. Одним за ложь платили 1 доллар, а другим — 20 долларов. Когда после завершения эксперимента у участников спросили их личное мнение, участники из контрольной группы и группы, получившей 20 долларов, сказали, что было скучно. А вот те, кто получил 1 доллар, были настроены более позитивно.

Фестингер объяснял это так: участники, получившие по 20 долларов, закономерно заключали, что им заплатили за ложь. А вот тем, кто получил 1 доллар, оправдать свою ложь было нечем. Возникший когнитивный диссонанс побудил их изменить своё мнение, чтобы получить необходимое оправдание: если они сказали, что было весело, значит они действительно так считают. Хоть они и знали, что эксперимент был скучным, они модифицировали своё восприятие реальности, чтобы привести его в соответствие со своей ложью.

Так что если не сохранять бдительность, можно начать верить в собственную ложь. Но это ещё не всё.

Одна из причин, почему лгать трудно, это то, что когда мы говорим неправду, нам кажется, что окружающие видят нас насквозь. Психолог Томас Гилович, который первым изучил данное явление, назвал его иллюзией прозрачности.

Кто из нас не притворялся, будто ему нравится подарок, чтобы не обидеть дарителя? Это повсеместная практика. Однако когда речь идёт о более значимой лжи, мы неизбежно начинаем беспокоится, что нас могут разоблачить.

В одном эксперименте участников попросили сохранять нейтральное выражение лица, выпивая красную жидкость из 15 маленьких стаканчиков. В 10 стаканчиках был приятный на вкус напиток, а в 5 — неприятный. Эксперимент был снят на видео, и каждого участника позже спросили, сколько зрителей, по его мнению, смогут определить, в каких стаканчиках был невкусный напиток. По мнению участников, примерно половина зрителей угадала бы правильно. Однако на деле всего треть зрителей смогли прочитать отвращение на лицах участников.

Предположим, вы лжёте, чтобы не перечить группе, но кто-то разоблачает вас перед всеми. Вы можете либо отречься от своей лжи (но никто не хочет выглядеть лицемером), либо настоять на своей правоте, чтобы остаться в группе (но это будет означать необходимость притворяться и дальше). Во втором случае, чем больше вам кажется, что вам нужно убедить остальных в своей преданности, чтобы снять с себя подозрения, тем больше вы радикализируетесь — например, начиная навязывать другим взгляды своей группы (с которыми на самом деле не согласны).

Подобные попытки отвлечь внимание от собственной лжи очень распространены. Взять, к примеру, проповедника Теда Хаггарда. Церковь «Новая Жизнь», основанная им в Колорадо-Спрингс в середине 1980-х годов, к 2005 году разрослась до 11 тысяч прихожан. Её даже называли самой влиятельной мегацерковью Америки. На пике популярности в начале 2000-х годовой бюджет церкви составлял 12 миллионов долларов, а Хаггард даже был избран президентом Национальной ассоциации евангельских христиан (НАЕХ), представляющей 45 тысяч американских церквей.

Как и большинство евангельских проповедников, Хаггард выступал против однополых браков. И не просто выступал, но и добился закрепления запрета на них в конституции штата Колорадо. К сожалению для него, в 2006 году это обернулось против него. Майк Джонс, персональный тренер, подрабатывавший проституцией, выдал Хаггарда. «Меня злило, что он осуждал однополные браки и при этом тайно занимался сексом с мужчинами», — заявил Джонс. После этого скандала Хаггард был изгнан из собственной церкви.

Решение Хаггарда лицемерно осуждать однополые браки навредило не только ему самому, его семье и его сторонникам. Оно также навредило геям — группе, к которой он втайне принадлежал. Поскольку он был знаменит и имел большое влияние, целая страна заплатила высокую цену за его когнитивный диссонанс.

Само собой, если вы решили не перечить группе даже несмотря на то, что не согласны с её взглядами, это ваше личное дело. Но что если вы заблуждаетесь насчёт остальных, и они на самом деле также не согласны с этими взглядами? В таком случае вы становитесь соучастником поддержания иллюзии.

Примером может служить инициатива покончить с расовой сегрегацией на Юге. Несмотря на законы и судебные решения, имевшие целью положить конец сегрегации, процесс шёл очень медленно по одной причине: многие белые считали, что другие белые против. В 1960-х годах профессор социологии Хуберт О’Горман обнаружил, что большинство сторонников сегрегации были убеждены в том, что люди вокруг них также поддерживают сегрегацию. Те же, кто выступал за перемены, часто считали, что они одни, хотя это было не так. Таким образом, заблуждаясь насчёт остальных и замалчивая свои истинные взгляды, люди пошли на компромисс с совестью и навредили делу, которое на самом деле поддерживали.

Делая необоснованные (и неверные) допущения о мнениях окружающих нас людей и опасаясь, что мы в меньшинстве, мы способствуем укреплению взглядов, которых не придерживаемся ни мы сами, ни окружающие. Что ещё хуже, поскольку люди, не согласные со статусом-кво, поддерживают его, становится практически невозможно бороться с заблуждениями.

РАСШИРЕНИЕ СОЦИАЛЬНОГО ПОРТФОЛИО

Когда Джим Джонс завербовал Кристину Миллер и других в свою секту, он сделал так, чтобы его последователи полностью зависели от него. Перед тем, как перебраться в глубокие джунгли, он потребовал от них отказаться от своего имущества, своего жилья и даже опеки над своими детьми. В Джонстауне у всех членов общины отбирали паспорта и лекарства, а контакты с внешним миром строго ограничивались. Постоянно пребывая под присмотром вооружённых охранников Джонса, Миллер и другие ничего не могли поделать.

Эта история показывает, как группа может приобрести полную власть над вами, если вы потеряете бдительность. Если вы убеждены, что все члены вашей группы одинаковы, ваша социальная идентичность становится более примитивной и менее гибкой. Принадлежность к племени становится неразрывно связанной с представлением о своём Я, поэтому вы изо всех сил стараетесь быть, как все. Вы также начинаете с подозрением относиться ко всем остальным.

Попав в ловушку идентичности, мы начинаем искать причины, чтобы отвергать тех, кто отличается от нас. Мы становимся менее терпимыми к разнообразию и начинаем руководствоваться стереотипами. В 2005 году психологи Мэрилинн Брюэр и Кэтлин Пирс написали, что «когда отдельные люди или социальные системы сталкиваются с угрозой психологического, экономического или политического поражения», социальные идентичности начинают определяться упрощёнными категориями, чтобы снизить неопределённость. Это ведёт к усугублению дискриминации и сопротивлению переменам.

Как не попасться в ловушку идентичности? Очень просто — разнообразить свою идентичность. Этого можно достичь путём принадлежности ко множеству групп.

Не имеет особого значения, какие группы вы выберете. Это может быть спортивный или музыкальный фан-клуб, книжный клуб, клуб для игр или образовательный клуб; гаражная рок-группа или хор — словом, всё, что увлекает вас и приносит вам радость.

Более широкое социальное портфолио не только позволяет обезопасить себя и преодолеть мышление типа «свои против чужих», но и приносит пользу обществу. Множественные идентичности позволяют нам менять представление о самих себе без снижения самооценки.

И это ещё не всё. В начале 2000-х годов Соня Роккас и Мэрилинн Брюэр обнаружили, что чем к большему количеству групп вы принадлежите, тем более терпимого, инклюзивного и широкого взгляда на жизнь придерживаетесь. Общение с более широким и разнообразным кругом людей также делает вас более осведомлённым, снижая вероятность иллюзий.

ЗВУК ТИШИНЫ

«Бывают времена, когда молчание — это предательство».

Мартин Лютер Кинг

Когда мы узнаём, что отклонились от общественного мнения, наш мозг выдаёт сообщение об ошибке. На нейронном уровне эта реакция аналогична той, которая возникает, когда результат не соответствует нашим ожиданиям. Наш мозг затем подталкивает нас к изменению своего поведения, чтобы не повторить ту же ошибку в следующий раз. Если мы управляем машиной или катаемся на лыжах, в этом есть смысл. Однако в социальной обстановке это означает, что наш мозг воспринимает несовпадение точек зрения как ошибку, подлежащую исправлению.

Мы подсознательно стремимся к подчинению групповому консенсусу.

Мы предпочитаем быть частью большинства даже когда сама группа нам безразлична или когда точка зрения группы существует только в нашем представлении. В социальных ситуациях наш мозг не проводит различия между представлением и реальностью.

Так мы попадаемся в ловушку консенсуса. Данная ловушка порождает свой собственный вид коллективных иллюзий — проистекающих не из лжи, а из молчания. В конечном счёте туман недоразумения поглощает всех. Безмолвный консенсус очень коварен, так как нам кажется, будто мы всё делаем правильно. Мы не следуем слепо за большинством и не лжём о своих взглядах. Однако ловушка консенсуса может приносить не меньший ущерб обществу, чем предыдущие две ловушки. И, что ещё хуже, мы попадаемся в неё постоянно.

СОГЛАСИЕ С МНЕНИЕМ БОЛЬШИНСТВА

Как рыбы инстинктивно держатся ближе к центру косяка, чтобы не угодить в зубы хищнику, так и мы стараемся держаться с большинством, чтобы повысить свои шансы на выживание. Когда мы отделяемся от толпы, то начинаем чувствовать себя очень уязвимыми. Склонность следовать за большинством проявляется у людей в очень раннем возрасте. Исследования с младенцами показывают, что уже в возрасте 19 месяцев дети, которые никогда раньше не видели определённых игрушек, используют поведение большинства взрослых, чтобы понять, какие игрушки должны нравиться им больше всего.

Мы испытываем глубокий страх перед социальной изоляцией, потому что она крайне негативно отражается на психическом и физическом здоровье. Среди прочего, она ведёт к когнитивным нарушениям и деменции, а также стрессу, нарушениям сна, депрессии и обострённой реакции на потенциальные угрозы.

Когда же мы являемся частью большой группы, то чувствуем себя частью сети. Это взаимовыгодные отношения: влияние группы защищает нас, а наше участие увеличивает влияние группы. Принадлежность к большинству предоставляет ощущение власти, которое увеличивается по мере того, как растёт влияние группы. Посольку это ощущение власти стимулирует систему вознаграждения, мы крепко держимся за него. Численное преимущество также даёт нам ощущение превосходства.

Проблема в том, что сочетание страха изоляции с выгодами принадлежности к большинству поощряет нас соглашаться с мнением большинства.

Когда есть две конкурирующие идеи, мы обычно ждём, на какую из них падёт выбор большинства. Как только становится ясно, в какую сторону дует ветер, мы присоединяемся к большинству и пожинаем плоды: избегаем изоляции и пользуемся выгодой принадлежности к более популярной группе.

Один из примеров этого имел место в Германии в 1965 году. На протяжении большей части того года между двумя главными партиями страны — ХДС и СДПГ — сохранялось равновесие: 45 / 45. Однако в последние недели перед выборами что-то изменилось, и ХДС внезапно получил дополнительные 10 процентов поддержки. В итоге ХДС одержал победу, набрав на 9 процентов голосов больше.

Поначалу никто не мог понять, почему так произошло. Однако политолог Элизабет Ноэль-Нойман заподозрила, что перемена произошла из-за некоего события, подтолкнувшего неопределившихся избирателей к выбору. Она считата, что этим событием был приезд королевы Елизаветы II в мае 1965 года. Визит королевы воодушевил сторонников ХДС и подтолкнул их к открытой поддержке партии. Сторонники СДПГ, наоборот, умолкли. Поскольку голоса сторонников ХДС звучали громче, создавалось впечатление, что у них больше шансов на победу. Как следствие, неопределившиеся граждане решили поддержать ХДС.

Когда мы понимаем, что победу одерживает другой кандидат, мы не всегда меняем свой выбор; иногда мы просто перестаем публично заявлять о поддержке кандидата, который проигрывает. Другими словами, мы не спешим озвучивать непопулярное мнение.

ПЕРЕСТРАХОВКА

Представьте, что вы недавно были избраны в городской совет. На вашем первом совещании совет обсуждает следующую проблему: жилищное управление обеспокоено усугублением ситуации с преступностью и употреблением наркотиков в жилых комплексах, квартиры в которых пользуются высоким спросом. Есть длинный лист ожидания на получение этих субсидированных квартир. Среди кандидатов — пожилые люди и инвалиды. Поэтому жилищное управление хочет выселить жильцов, которые арестовывались за связанные с наркотиками преступления, чтобы освободить место для законопослушных граждан.

План кажется вполне разумным, особенно если будут выселены люди, которые живут одни. Однако затем вы узнаёте, что большинство нарушителей — это подростки. Перед вами встаёт трудный выбор: разделить семью, выселив несовершеннолетнего наркоторговца, или выселить всю семью из-за действий ребёнка?

Лично вы предпочитаете потратить городские деньги на помощь семьям и реабилитацию преступников, и полагаете, что большинство членов совета придерживаются того же мнения. Однако затем глава совета заявляет, что, по его мнению, необходимо выселять не только самих наркоторговцев, но и их семьи. Его позиция застаёт вас врасплох. Оглянувшись вокруг, вы не можете угадать, что на уме у большинства членов совета. «Возможно, остальные с ним согласны», — думаете вы. И поскольку это не ваша парафия, вы решаете промолчать. «Если я выскажу своё мнение, это всё равно ничего не изменит. К тому же, я не хочу с самого начала перечить другим», — думаете вы про себя.

Мы часто выбираем промолчать в подобных ситуациях — особенно когда у нас есть на то веские причины. Например, если мы рассчитываем на повышение, то вряд ли станем делать замечание своему начальнику за неприличную шутку.

Такое поведение несёт реальный вред. В краткосрочной перспективе мы вредим самим себе (будучи нечестными с собой) и группе (скрывая важную информацию). А в долгосрочной наше молчание способствует поддержанию иллюзий.

ДИЛЕММА СВИДЕТЕЛЯ

Иван Бельтрами был врачом, жившим во Франции в начале 1940-х годов. Он ненавидел нацистов и коллаборационистское правительство Виши. У него было много друзей-евреев, некоторых из которых он прятал в своей марсельской квартире и в больнице, где он работал. Он рисковал жизнью, передавая послания участникам Сопротивления и предупреждая евреев об облавах. Когда его брат был схвачен и отправлен в Бухенвальд, он возглавил подпольную группу, целью которой было устранять коллаборационистов и гестаповцев.

Представьте, что вы — доктор Бельтрами в 1942 году. Вы видите, как марсельский полицейский, которого вы знаете лично, загоняет евреев в вагоны для скота. У него по щекам текут слёзы, то есть он явно испытывает угрызения совести, но тем не менее продолжает делать своё дело.

«Как он живёт с собой? Почему ничего не предпринимает?» — возмущаетесь вы.

Мы часто выбираем молчание из-за того, что оно кажется более безопасным вариантом, даже когда могли бы высказать своё мнение вслух без каких-либо последствий. Эта привычка может иметь катастрофические последствия, когда мы решаем промолчать в случае реальной угрозы.

Мы регулярно поощряем предосудительные поступки из-за того, что молчим в ответ на зло, свидетелями которого становимся — например, когда бьют ребёнка, жестоко обращаются с животным, совершают мошенничество, делают расистские замечания и т. д. Коллективное молчание причиняет огромный вред обществу. Оно означает, что аморальные поступки не осуждаются. А поскольку люди имеют склонность подражать друг другу, когда так поступают «все остальные», мы заключаем, что они считают подобное поведение приемлемым.

Как и во время нацистской оккупации Франции, неравенство (в частности, обусловленное властью) порождает молчание. Мы предпочитаем не выступать против тех, кто имеет над нами власть, так как опасаемся последствий. Мы втайне надеемся, что кто-то более смелый выскажется первым. В профессиональной жизни молчание может иметь опасные последствия. В ходе одного опроса 85 процентов респондентов заявили, что был как минимум один случай, когда им казалось, что они не могут выразить свои опасения начальству. В ходе другого 93 процентов сказали, что их в организации существует риск серьёзной проблемы или происшествия, потому что люди не могут или не хотят говорить открыто.

Инженеры НАСА из страха перед начальством не сообщили о возможной неисправности кольцевого уплотнения в шаттле «Челленджер». Из-за этой неисправности 28 января 1986 года шаттл взорвался через 73 секунды после запуска. Все члены экипажа погибли. Из-за авторитарной культуры в компании Volkswagen инженеры создавали дизельные двигатели, занижавшие объёмы выбросов. Когда правда всплыла, компания вынуждена была заплатить миллиардные штрафы, и её репутация серьёзно пострадала. Даже в Кремниевой долине людей увольняют за несогласие. Бывшая сотрудница Google Тимнит Гебру оказалась без работы после того, как опубликовала статью с критикой компании.

С давних времён наделённые властью люди применяли давление и угрозы, чтобы держать других в подчинении и культивировать молчание. Однако в последние годы соцсети изменили правила игры и породили новый вид запугивания — ещё более вероломный, чем прежде.

МОЛЧАНИЕ РАСПРОСТРАНЯЕТСЯ КАК РАК

До появления цифровых технологий чтобы распространить маргинальную идею, её приверженцам необходимо было убедить многих других. Сегодня же достаточно просто иметь аккаунт в соцсетях.

Соцсети позволяют любому, у кого есть зуб на кого-то, повлиять на мнение большинства и затравить несогласных. Никто не отрицает, что использование соцсетей для привлечения к ответственности сексуальных хищников вроде Харви Вайнштейна, приносит пользу обществу. Однако если раньше запугиванием занимались влиятельные люди, то соцсети демократизировали травлю.

Сегодня одним кликом можно спровоцировать волну осуждения и ненависти.

Философ Марк Фишер неутомимо боролся с культурой отмены, которую называл «вампирским замком». Он утверждал, что яростные нападки на публичных фигур в Twitter оставляют «ужасный осадок: смесь зловония от нечистой совести и морализаторской охоты на ведьм». Более того, онлайн-общение служит плодородной почвой для необоснованных заявлений и отрицания людей как сложных и многогранных личностей. Когда всё, что вы видите — это комментарии, фотографии и несколько видео, очень легко навешивать ярлыки. «Вся идентичность человека начинает определяться сквозь призму необдуманной фразы или действия».

Как если бы интернет-травли со стороны реальных людей было мало, в последнее время появились социальные боты, при помощи которых можно тиражировать маргинальные идеи. Как и люди, они могут лайкать, шерить и постить контент. Их можно запрограммировать на то, чтобы вмешиваться в дискуссии или создавать иллюзию популярности, увеличивая количество лайков, которые получает определённый пользователь или пост.

Иллюзорное большинство, которое создают социальные боты, также может использоваться для распространения ложной информации и создания спирали молчания. Данное понятие ввела Элизабет Ноэль-Нойман для обозначения молчания, вызванного самоцензурой. В России боты используются уже много лет для нивелирования критики в адрес Владимира Путина. Их потенциал понимают и другие главы государств — в частности, президент Венесуэлы Николас Мадуро. Тридцать первого октября 2013 года Twitter неожиданно заблокировал (вероятно, за нарушение правил пользования) более 6 тысяч аккаунтов, которые были запрограммированы на репостинг записей Мадуро. Несмотря на то, что они составляли всего 0,5 процента подписчиков Мадуро, после их блокировки количество ретвитов упало на 81 процент.

Экономист Хуан Моралес изучил данное событие, чтобы понять, как боты влияют на наше восприятие популярности в интернете. На основе более 2 тысяч твитов, сделанных за полугодовой период, он установил, что сокращение количества автоматических ретвитов за Мадуро совпало с ростом критики президента и поддержки оппозиции. Другими словами, из-за искусственно раздутого большинства, созданного ботами, вместо политической дискуссии возникла спираль молчания. Когда пузырь лопнул, президент мгновенно потерял значительную часть поддержки.

Мало кто об этом знает, однако уже сейчас 19 процентов всех взаимодействий в соцсетях — это взаимодействия между людьми и ботами. Исследования показали, что ботам достаточно составлять всего от 5 до 10 процентов участников дискуссии, чтобы успешно манипулировать общественным мнением, навязав нужный взгляд двум третям участников.

ПОГЛОЩЁННЫЕ СПИРАЛЬЮ

Чем больше нам кажется, что из-за наших взглядов у нас могут возникнуть неприятности в отношениях с приверженцами статуса-кво — особенно с семьёй, друзьями и соседями, — тем более искажённым становится наше восприятие, а правда превращается в тщательно скрываемую тайну — как нагота короля. Часто никому не хватает смелости об этом заявить. Выбирая молчание, мы повышаем вероятность того, что невежественные подхалимы короля (меньшинство) будут казаться большинством.

Мы все бывали в ситуациях, когда легче промолчать и избежать конфликта. Однако каждое подобное решение способствует мнимому единогласию, которое, в свою очередь, порождает коллективные иллюзии.

Мы попадаемся в ловушку конформности и самоценузры, как рыба в сеть. А соцсети лишь усугубляют нашу естественную склонность к самоцензуре.

Сравните нынешнее положение вещей с началом 1950-х годов, когда сенатор от штата Висконсин Джозеф Маккарти обвинил тысячи американцев в том, что они коммунисты и предатели. «Красная угроза» отравила американское общество. Созданная Маккарти Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности была ответственна за преследования сотен невинных людей, в числе которых были и знаменитости: Чарли Чаплин, Орсон Уэллс, Люсиль Болл, Дэнни Кей, Леонард Бернстейн, Пит Сигер, Альберт Эйнштейн, Лэнгстон Хьюз, Бертольд Брехт и Далтон Трамбо.

Однако даже на пике «Красной угрозы» американцы не боялись говорить открыто. Всего 13 процентов сообщали, что чувствовали, будто их свобода слова ограничивается сильнее, чем прежде. Это не идёт ни в какое сравнение с поляризацией в США сегодня.

Мы являемся свидетелями эпидемии самоцензуры.

В июле 2020 года исследователи из Института Катона спросили людей, чувствуют ли те, что могут свободно выражать свои личные взгляды публично. Почти две трети (62 процента) американцев ответили, что не могут этого делать из-за опасения, что их взгляды покажутся другим людям оскорбительными. Более того, исследование 2019 года показало, что среди людей, не окончивших школу, к самоцензуре склонны 27 процентов, тогда как среди окончивших школу и посещавших колледж — 34 и 45 процентов, соответственно (а среди окончивших колледж процент, вероятно, ещё выше).

Каждый раз, когда мы решаем промолчать, спираль молчания разрастается. Всё больше людей начинают искать оправдания и безмолвно поддерживать непорядочное поведение и нечестные практики. В итоге отрицание становится повсеместным — а, значит, приемлемым и даже нормальным.

СЕМЯ СОМНЕНИЯ

Чтобы выбраться из ловушки консенсуса, нужно разбавить единогласние сомнением. Малейшего семени сомнения достаточно, чтобы понять, реально ли большинство. Можно сказать что-то вроде: «Я ещё не определился» или «С одной стороны, я вижу смысл в Х, но с другой…». Можно также предложить альтернативные варианты, сказав: «У меня есть друг, который…» или «Я где-то читал, что…». Это позволит воздержаться от однозначных заявлений за или против, а также предоставит путь отхода тем, кто боится высказывать своё мнение. Если вы приоткроете дверь, это поможет другим набраться смелости, чтобы пройти через неё.

Важно также помнить, что озвучивание противоположного мнения не всегда оборачивается гневной реакцией со стороны большинства. Чаще происходит обратное. Если помните, в случае с экспериментом, посвящённым Джонни Рокко, большинство не исключало «радикала» мгновенно. Остальные участники пытались переубедить его. Поэтому озвучивание противоположного мнения — это отличный способ определить, что на самом деле думают остальные. Если в ответ вы услышите множество аргументов за один из вглядов, то можете быть уверены, что это и есть настоящее мнение большинства. Если же вы видите, что многие поддерживают вашу точку зрения, то ясно, что группа застряла в спирали молчания, и пора из неё выбираться.

ДИЛЕММА НАШЕГО ОБЩЕСТВА

«Мы не можем жить только для себя. Тысячи нитей соединяют нас с другими людьми; и через эти нити, эту симпатическую связь, наши действия становятся причинами и возвращаются к нам как следствия».

Герман Мелвилл

МАЛЕНЬКИЕ ХАМЕЛЕОНЫ

«Мы наполовину разрушены конформизмом, но без него мы были бы полностью разорены».

Чарльз Дадли Уорнер

Посмотрите на две карточки ниже. Какая из линий справа равна по длинне линии слева?

Ответ кажется очевидным. Однако представьте, что вы участвуете в эксперименте вместе с семерыми другими людьми. Взглянув на карточки, вы верно заключаете, что линия на первой из них соответствует линии С на второй. Однако в этом эксперименте участники дают ответы по очереди, и вы последний. Остальные участники один за другим с полной уверенностью заявляют, что линия на первой карточке соответствует линии В. Когда подходит ваша очередь, вы, нахмурившись, пристально смотрите на карточки. Что видят они, но не видите вы? Вы начинаете сомневаться в себе. Что делать: остаться при своём мнении или согласиться с остальными вопреки тому, что подсказывают вам ваши глаза?

Этот знаменитый эксперимент провёл в 1950-х годах психолог Соломон Аш. Из 123 участников две трети хотя бы однажды согласились с явно неверным мнением большинства. Примерно в 37 процентах случаев участники сознательно давали неправильный ответ. Аш пришёл к выводу, что люди, уступавшие под давлением большинства, заключали, что с ними что-то не так, и предпочитали это скрыть.

Позже все участники приуменьшали то, как часто они уступали. Что ещё более странно, некоторые из них отрицали увиденное собственными глазами и клялись, что были согласны с большинством. Это поразило Аша. Уступали ли они, зная, что дают при этом неверный ответ, или влияние большинства действительно меняло их восприятие? Аш умер, так и не найдя ответа.

Много лет спустя, в 2005 году, психиатр и нейробиолог из Университета Эмори Грегори Бёрнс повторил эксперимент Аша, использовав функциональную МРТ, которой не существовало в те времена. При помощи этой новой технологии Бёрнс смог увидеть, что происходило в умах участников, когда они принимали решения. Оказалось, что область мозга, ответственная за подкрепление и вознаграждение, активировалась, когда участники соглашались с мнением большинства. В тех же случаях, когда они не соглашались, активировалась амигдала — область, связанная с неприятными эмоциями. Что ещё любопытнее, у участников, которые уступали, происходили изменения в визуальной системе мозга — то есть, они действительно видели вещи иначе. Так что в определённом смысле некоторые конформисты говорили правду.

На биологическом уровне мы запрограммированы сравнивать себя с другими и подражать им. И это делает нас подверженными коллективным иллюзиям.

ПРЯМО КАК ТЫ

Если вы когда-нибудь наблюдали за новорожденным детёнышем лошади или жирафа, то наверняка были удивлены тем, насколько быстро он встаёт на ноги. Этот инстинкт запускается в пределах часа после рождения. Животное должно научиться ходить и бегать как можно быстрее, чтобы не стать жертвой хищников.

У людей всё иначе. Ребёнок начинает ползать в возрасте 6 месяцев, а ходить — только к 1 году. У человека период беспомощности длится дольше, чем у любого другого животного. В первый год жизни дети полностью зависят от взрослых. Этот период беспомощности стал необходимым, когда люди начали передвигаться на двух ногах. У младенца большая голова, но узкие бедра. Поскольку размер таза женщины не позволяет нам проводить больше времени в утробе, мы, по сути рождаемся преждевременно. Но благодаря этому у нас есть большой головной мозг, наделяющий нас выдающимися способностями к адаптации, обучению и выживанию.

Лишь через несколько недель после рождения младенец становится способен поддерживать свою голову и двигать руками, а использовать для общения что-то кроме плача — через несколько месяцев. Однако плач работает. Если опекун любит ребёнка, то у обоих выделяется гормон окситоцин, который вызывает у взрослого желание защитить ребёнка, а последнему позволяет чувствовать себя в безопасности. Очень скоро младенец начинает различать выражения лица и пытается их копировать. Он отвечает улыбкой на улыбку и махает ручкой в ответ. Так рождается глубокая связь.

Подражание играет важную роль в нашей социальной жизни. Мы подражаем автоматически, и делаем это даже когда для этого нет причин. Но почему?

Всё дело в зеркальных нейронах, которые активируются когда мы видим, как другой человек что-то делает. Зеркальные нейроны участвуют не только в подражании, но и в эмпатии. На подсознательном уровне наблюдение за определёнными действиями посылает мозгу сигнал готовить мышцы к копированию того, что мы видим. Это позволяет нам учиться, наблюдая за другими людьми, а также устанавливать социальные связи. Как известно, подражание — это высшая форма лести.

Инстинкт подражания сохраняется на всю жизнь и стоит за явлением, известным как эффект хамелеона. Так же как хамелеоны автоматически меняют цвет в зависимости от среды, наблюдение за другим человеком побуждает нас вести себя так же, как он. Именно так мы учимся танцевать, писать, говорить, бросать мяч, пользоваться ножом и вилкой и многому другому.

Эксперимент, проведённый в 1999 году в Нью-йоркском университете, показал, как устроен эффект хамелеона. Исследователи попросили двух незнакомых друг с другом участников (один из которых был подставным) посмотреть на цветные фотографии и описать, что они видят. Подставные участники время от времени притопывали ногами и прикасались к лицу. Примерно в трети случаев участники копировали эти движения.

Нам нравится, когда нам подражают. Благодаря этому мы чувствуем более глубокую связь с другими людьми. Подражание, таким образом, служит социальным клеем. Однако данный инстинкт имеет и обратную сторону: мы также автоматически подражаем желаниям других людей. А это чревато проблемами.

Я ХОЧУ ТОГО ЖЕ, ЧТО И ТЫ

Французский историк и философ Рене Жирар посвятил большую часть своей карьеры изучению «миметических желаний» — желаний, возникающих не спонтанно, а при наблюдении за желаниями другого человека. А когда мы начинаем хотеть того же, что и другой человек, акцент автоматически переключается на этого человека, который превращется в нашего соперника.

Предположим, два человека — назовём их Гарриет и Виктор, — пришли в игрушечный магазин, чтобы купить подарок каждый своему ребёнку. Когда Гарриет замечает, что Виктор смотрит на ту же мягкую игрушку, на которую смотрит она сама, она начинает беспокоиться и быстро хватает игрушку, чтобы та не досталась Виктору. Виктор видит в её действиях сигнал к соперничеству и начинает вести себя так, будто также очень хочет именно эту игрушку. Не имеет значения, хотел ли Виктор эту игрушку прежде или нет; в этот момент она действительно превращается в объект желания для обоих. 

При миметическом желании есть два возможных исхода: хороший и плохой. Хороший ведёт к повышению сплочённости группы: когда двое людей преследуют одну и ту же цель, не соперничая друг с другом (то есть когда объект их желания может быть поделён), их общее желание передаётся другим. Если же мы хотим то, что невозможно поделить, возникает соперничество, которое ведёт к насилию. Именно поэтому подобные желания испокон веков были табу («не возжелай жены ближнего своего»).

ГДЕ ТРАВА ЗЕЛЕНЕЕ

Поскольку привычка сравнивать себя с окружающими делает нас очень чувствительными к сигналам о вознаграждениях и наказаниях, она может приводить к нежелательным последствиям. Когда нам кажется, что мы справляемся относительно хорошо, активируется область мозга, связанная с вознаграждением, и выделяются дофамин и окситоцин. «Лайк» в Facebook или других соцсетях может выполнять роль вознаграждения; именно поэтому многие люди одержимо подсчитывают «лайки» и делают всё, чтобы их получить.

Все мы в той или иной степени — дофаминовые наркоманы.

Когда же нам кажется, что мы справляемся относительно плохо, мы можем начать унижать и оскорблять других людей, чтобы повысить свою самооценку. Более того, когда мы чувствуем угрозу своей самооценке, мы более склонны испытывать чувство превосходства над другими.

Некоторые люди даже готовы пожертвовать чем-то, что важно для них, ради чувства превосходства. В феврале 1995 года исследователи спросили 257 сотрудников факультета и студентов Гарвардской школы общественного здравоохранения, в каком из двух воображаемых миров те хотели бы жить:

1. Вы зарабатываете 50 тысяч долларов в год, остальные — 25 тысяч.

2. Вы зарабатываете 100 тысяч долларов в год, остальные — 200 тысяч.

Большинство (56 процентов) выбрали первый вариант, который позволяет зарабатывать больше, чем остальные, несмотря на то, что при втором варианте абсолютный заработок выше. То есть для большинства людей чувствовать своё превосходство над другими важнее, чем иметь объективно больше денег.

Данный пример показывает, как наша склонность к сравнению подпитывает наши эгоистические наклонности, заставляя нас делать то, что идёт во вред всем, только для того, чтобы повысить свою самооценку.

Мы сравниваем себя не только с отдельными людьми, но и с абстрактными группами. А это порождает коллективные иллюзии. 

Когда мы сравниваем себя с остальными членами группы и обнаруживаем соответствие, то получаем сигнал вознаграждения; когда же обнаруживается несоответствие, сигнал об ошибке сообщает нам, что необходимо подкорректировать свою позицию.

Влияние группы настолько сильно, что перевешивает здравый смысл и объективную реальность. Например, если вы живёте в месте, где распространена малярия, имеет смысл использовать москитную сетку, ведь это проверенный способ избежать заражения. Однако даже в тех местах, где москитные сетки доступны бесплатно, не все их используют. Исследование, проведённое в 8 деревнях в Уганде, показало, что использование москитной сетки тесно связано с представлением о том, использует ли её большинство. Люди, которые считали, что большинство других людей спят под москитной сеткой, почти в 3 раза чаще поступали так и сами. А 23 процентов неверно полагали, что большинство взрослых в их деревне не используют москитную сетку каждую ночь.

Согласно теореме Томаса, представления об использовании москитной сетки имеют реальные последствия: когда люди ей пользуются, заболеваемость малярией падает на 70 процентов.

Мы не можем знать наверняка, что думают остальные члены группы. Однако наши предположения об их мнениях становятся реальностью.

ПРИВИДЕНИЯ

«Все мы такие привидения… В нас сказывается не только то, что перешло к нам по наследству от отца с матерью, но дают себя знать и всякие старые отжившие  понятия, верования и тому подобное. Всё это уже не живёт в нас, но всё-таки сидит ещё так крепко, что от него не отделаться».

Генрик Ибсен

 Давным-давно, когда столовых приборов ещё не было, люди ели руками. Затем некоторые начали пользоваться ножом и вилкой. Вилки стали широко использоваться правящими элитами на Ближнем Востоке к Х веку, однако в Европе появились лишь в XVI веке. Екатерина Медичи, которая в 1533 году покинула Италию, чтобы выйти замуж за короля Франции Генриха II, устроила нечто вроде рекламной кампании столовых приборов. В 1560-х годах она проводила массовые общественные мероприятия по всей Франции, в ходе которых ела, пользуясь ножом, вилкой и ложкой. Она также придумала собственные правила столового этикета.

Эта рекламная кампания способствовала распространению в Европе определённых трендов в питании, а также новых продуктов вроде артишоков и мороженого. В 1633 году король Англии Карл I заявил, что хорошие манеры подразумевают использование вилки. Вскоре после этого элиты Западной Европы полностью перестали есть руками.

С тех пор столовые манеры стали отличать аристократию от черни. Сидевшие «выше соли» получали соль первыми, тогда как их менее знатные гости сидели «ниже соли». Современный столовый этикет содержит многочисленные правила, которым мы следуем не задумываясь, хотя они не имеют ничего общего с личной гигиеной, пищеварением и вкусовыми качествами продуктов. Единственная причина, по которой существуют эти правила — это стремление продемонстрировать свою принадлежность к высшему обществу. Умение «правильно» есть сигнализирует о статусе и эксклюзивности.

ВСЕ В ОДНОЙ ЛОДКЕ

Когда речь идёт о социальном влиянии, на ум первым делом приходит принуждение (например, социальное давление) или манипулирование (например, телереклама), а не социальные нормы — неписанные правила, которые диктуют, как нам следует вести себя в обществе. Нормы кажутся нам данностью, как воздух. Мы не подвергаем их сомнению. Однако нам стоило бы это делать, поскольку социальные нормы — это главный источник коллективных иллюзий.

Социальные нормы произвольны, поэтому они существенно разнятся в разных странах мира. Южнокорейцы не используют красные чернила, потому что в давние времена красными чернилами записывали имена умерших. Члены племени яномамо смешивают прах кремированного родственника с плантанами и съедают его, чтобы его душа могла слиться с мировой душой. А в Италии, когда кто-то произносит тост, считается дурным тоном пить что-либо, кроме вина; если вам вздумается пить воду, то вас могут попросить выйти.

 Все социальные нормы можно разделить на три категории:

1. Нормы согласования, позволяющие привести действия отдельных людей в соответствие с действиями коллектива ради общего блага (например, правила дорожного движения).
2. Нормы принадлежности, сигнализирующие о членстве в определённой группе (дресс-код и лексикон).
3. Нормы «я не мудак», сигнализирующие о том, что человек исповедует просоциальные ценности (справедливость и взаимность), и обеспечивающие коллективное благополучие посредством минимизации эгоистического поведения. Поскольку нормы данного рода определяют нравственность человека, их нарушение часто влечёт за собой наказание.

Хороший пример — обычай вставать в очередь в Британии и её бывших колониях. Первый человек в очереди утверждает свою позицию, и остальные послушно выстраиваются за ним. Проскакивать без очереди считается неприемлемым, потому что это несправедливо. Историки общества считают, что данный обычай зародился в начале XIX века, когда люди стали массово перебираться из деревенской местности в города и делать покупки в маленьких магазинах вместо больших рынков. Во время Второй мировой войны очередь стала связываться с долгом.

За соблюдением норм следит специальная область мозга — островковая доля. Когда та или иная норма нарушается, у нас возникает чувство отвращения. То есть когда вы ведёте себя как мудак, остальные люди реагируют на вас так же, как на червивое яблоко или тухлое мясо.

Учитывая, что социальные нормы обеспечивают взаимодействие и сотрудничество, нет ничего удивительного в том, что группы ревностно следят за их соблюдением. Однако нормы важны для нас не только, когда мы в коллективе. Наш мозг нуждается в них до такой степени, что мы создаём их на ровном месте.

НОРМОЗАВИСИМОСТЬ

Представьте, что на дворе 1927 год. Вы — студент Колумбийского университета и согласились принять участие в психологическом эксперименте. Когда вы прибываете в лабораторию, исследователь отводит вас в полностью тёмную комнату и усаживает за столом с кнопкой на нём. Он говорит вам, что вы увидите движущееся пятно света, и вашей задачей будет определить, на каком расстоянии оно находится.

Через некоторое время исследователь говорит вам приготовиться, и перед вами появляется пятно света. Кажется, оно довольно близко… или, может быть, далеко? В комнате так темно, что трудно сказать наверняка. Вам кажется, будто пятно немного дёрнулось в сторону. Затем оно пропадает.

На каком расстоянии от вас было пятно света? Это невозможно определить. Луна выглядит огромной, когда она находится низко над горизонтом, и маленькой, когда она высоко в небе. Однако мы знаем, что на самом деле её размер не меняется — он просто воспринимается иначе из-за близости деревьев и зданий.

Вот и пятно света в эксперименте на самом деле неподвижно. Иллюзия его движения называется аутокинетическим эффектом. Нам кажется, что наш взгляд «зафиксирован» на пятне света, однако на самом деле зрачки не могут быть неподвижными. Когда мы смотрим на неподвижный объект, мышцы сетчатки совершают крошечные непроизвольные движения, которые затем компенсируются другими, корректирующими движениями. Точка света в тёмной среде акцентирует этот процесс, который обычно имеет место незаметно.

Возникающая в результате оптическая иллюзия была открыта астрономами XIX века, которым казалось, что звёзды и планеты в небе движутся. Во время Второй мировой войны она вводила в заблуждение лётчиков, которым казалось, что они видят разноцветные точки, движущиеся с такой же скоростью, что и их самолёты. Позже так называемые «foo fighters» были признаны разновидностью аутокинетического эффекта.

В 1930-х годах турецкий исследователь Музафер Шериф выбрал аутокинетический эффект предметом своих экспериментов в Колумбийском университете. Он задался вопросом: «Что мы делаем, когда внешние точки отсчёта отсутствуют?». Оказалось, что ответ на этот вопрос зависит от того, одни мы или в группе. Когда участники находились среди других участников, дававших свои ответы вслух («пятно света передвинулось на 6 дюймов влево»), их ответы зависели от наиболее популярного мнения. Шериф обнаружил, что так происходило даже в тех случаях, когда ответ большинства был нелогичным.

Этот групповой консенсус оказался устойчивым: даже когда впоследствии участники были отделены от других, они продолжали интерпретировать увиденное через призму мнения группы. Любопытно, что многие из тех, кто поддался влиянию большинства, категорически отрицали данный факт. Участники принимали решения самостоятельно; в то же время, их решения не были полностью независимыми.

Наш мозг изо всех сил стремится найти порядок в хаотичном мире. Социальные нормы служат нам точкой отсчёта. Почему мы настолько полагаемся на них? Ответ прост: потому что наш мозг ленив.

 С нейробиологической точки зрения, наша склонность полагаться на социальные нормы продиктована тем фактом, что наш мозг расходует много энергии. Девяносто пять процентов нашей умственной деятельности осуществляется на подсознательном уровне, а на мозг приходится около 20 процентов всей расходуемой нашим телом энергии. Когда мы выполняем сложную когнитивную задачу вроде изучения иностранного языка или игры на музыкальном инструменте, мы расходуем на 100 килокалорий в час больше, чем когда смотрим телевизор. Однако большая часть усилий мозга направлена на обеспечение нормальнго функционирования организма.

Поскольку наш мозг нуждается в таком большом количестве топлива, нормы играют очень важную роль. Подобно вьючным животным, они помогают нам нести большую часть когнитивной ноши. Как автопилот, они избавляют нас от дополнительной работы, из-за которой наш нейронный жёсткий диск мог бы перегреться.

Наш мозг любит предсказуемость, поэтому мы полагаемся на нормы при любой возможности. Мы предпочитаем использовать существующие нормы — ездить по одной стороне дороги и терпеливо стоять в очереди — вместо того, чтобы изобретать свои собственные просто потому, что так проще. Мы терпеть не можем, когда нормы нарушают другие, и ненавидим нарушать их сами. Чем активнее мы идём против коллектива, тем сильнее сигнал об ошибке, даже если на самом деле правильных или неправильных ответов нет.

ОШИБКА КАНДИДА

На протяжении нескольких сотен лет после того, как Эрнан Кортес привёз в Европу первые помидоры, они считались ядовитыми. Однако реальной причиной смертей была используемая дворянами оловянная посуда, содержавшая свинец. Простые люди ели из деревянной посуды; но поскольку они стремились подражать дворянам и не допускали мысли о том, что с красивой посудой богачей может быть что-то не так, они также избегали помидоров. Поворотный момент наступил около 1800 года, когда принадлежавшие к рабочему классу итальянцы начали готовить новое блюдо — пиццу.

Люди оправдывают существующие нормы — особенно когда те сигнализируют о принадлежности или моральных ценностях. Что с того, что некоторые люди не ели помидоры, скажете вы — невелика потеря. Однако настоящая проблема в том, что люди на протяжении столетий не задумывались о том, соответствуют ли их убеждения истине. Они были невежественны, считая, что проблема в помидорах.

Бездумно соблюдая нормы, мы совершаем ошибку Кандида, которая быстро превращает социальные нормы в коллективные иллюзии.

В середине XVIII века в Европе наступила эпоха Просвещения, и рационализм начал постепенно вытеснять суеверия и предрассудки. «Кандид, или Оптимизм» — остроумная книга, которая была написала в этот период французским философом Вольтером. Главный герой, занудный профессор по имени доктор Панглосс, наставляет наивного юношу Кандида, что существующий мир — «лучший из возможных миров». Данное утверждение идёт вразрез с ужасами, которые видит вокруг Кандид: землетрясениями, пожарами, голодом, сожжением еретиков, несправедливостью и т. д. Однако Панглосс заявляет, что все эти ужасы — неотъемлемая часть жизни, которую необходимо принять. Когда Лиссабон оказывается разрушен в результате землетрясения и извержения вулкана, Панглосс утешает Кандида, говоря: «Всё в мире к лучшему … потому что если вулкан находится в Лиссабоне, то он и не может быть в другом месте; невозможно, чтобы что-то было не там, где должно быть, ибо всё хорошо».

Когда Кандид дистанцируется от оптимистических убеждений Панглосса, он понимает, что «страсть утверждать, что всё хорошо, когда в действительности всё плохо» — это чистейшей воды глупость.

Мы убеждены, что раз нормы существуют, то они хороши и необходимы. Ведь как давнее представление могло просуществовать так долго, если оно не идёт никому на пользу? На самом же деле с социальными нормами очень трудно покончить.

Это наглядно иллюстрирует история, которая произошла в Швеции. В 5 часов утра 3 сентября 1967 года шведские водители должны были перестроиться с левостороннего движения на правостороннее. Из-за Дня «H» все должны были в одно мгновение изменить свои привычки. Почему это было необходимо? Потому что во всей остальной Скандинавии было правостороннее движение, из-за чего в Швеции происходило много аварий. Однако большинство шведов выступали против нововведения. Поэтому шведское правительство запустило масштабную PR-кампанию. Логотип Дня «H» печатался на всём — от коробок с молоком до женского белья. В каждом населённом пункте необходимо было изменить дорожную разметку. Было заменено 360 тысяч дорожных знаков.

После перехода на правостороннее движение, количество дорожных происшествий на некоторое время снизилось, однако к 1969 году вернулось к прежнему уровню.

Шведское правительство попыталось внедрить новую социальную норму, однако оказалось, что недостаточно просто заменить знаки и переписать правила дорожного движения. С равным успехом можно было заставить всех левшей начать пользоваться правой рукой.

Когда речь идёт о чём-то большем, чем согласование действий, нормы изменить ещё труднее. Взять, к примеру, рукопожатие. Обычай пожимать руки возник в древней Месопотамии: кому-то пришло в голову, что это хороший способ продемонстрировать, что у человека нет при себе оружия. Другими словами, это был способ показать, что вы не мудак. Это была хорошая идея.

К сожалению, в те времена никто не знал, что это также отличный способ распространения инфекции. Учёные и врачи до XIX века были убеждены, что болезни вроде холеры и бубонной чумы вызываются «миазмами». В 1847 году венгерский врач-акушер Игнац Земмельвейс обнаружил, что в венской больнице, где он работал, большое количество женщин умирало от родильной лихорадки. Это было типично для того времени; однако смертность была разной в разных палатах. В палате, где работали врачи и студенты, делавшие вскрытия, смертность была в 3 раза выше, чем в палате, где работали акушерки.

Земмельвейс заставил врачей и студентов мыть руки хлорной водой перед тем, как осматривать беременных пациенток. Материнская смертность упала с 16 процентов в 1842 году до 2 процентов в 1848. После этого мытьё рук стало стандартной практикой для сотрудников сферы здравоохранения.

Здравоохранители каждый сезон гриппа призывали людей отказаться от рукопожатий или хотя бы часто мыть руки (тщетно). Положить конец этой крайне живучей норме помогла лишь пандемия.

Когда много людей совершают ошибку Кандида и соблюдают нормы, противоречащие их личным ценностям, возникают коллективные иллюзии. Целое общество начинает исповедовать убеждения, которых отдельные люди не одобряют: расизм, сексизм и прочие предрассудки.

Вот почему люди искусства выполняют в обществе настолько важную роль. Почти все великие произведения искусства подразумевают переоценку существующих норм.

ЦАРСТВО ИЛЛЮЗИЙ

«Самые ошибочные истории — это те, которые, по-нашему мнению, мы знаем лучше всего — и, следовательно, никогда не подвергаем сомнению».

Стивен Джей Гулд

Как мы уже знаем, мозг расходует огромное количество энергии. Например, хоть он и способен обрабатывать объём зрительной информации, эквивалентный 11 мегабайтам в секунду, мы можем «подгружать» всего 60 бит в секунду при созерцании изображения. Это всё равно, что смотреть на целое население Парижа, но видеть всего 8 человек.

Чтобы сэкономить время и умственную энергию, мозг делает две вещи. Во-первых, он выбирает, какую часть информации подгружать. Он спрашивает: «Что здесь нового? Что изменилось? И если изменилось, важно ли это? Если нет, то можно сэкономить энергию, полагаясь на уже известные нормы и закономерности». Во-вторых, он делает молниеносные предсказания, заполняя пробелы на основе доступных знаний и предыдущего опыта ещё до того, как подключится мышление.

Другими словами, мозг — это не компьютер, обрабатывающий объективную реальность. Стремление к абсолютной точности было бы непозволительной тратой энергии. Поэтому мозг пропускает малозначимые детали и концентрируется на том, что действительно полезно.

Например, когда вы переходите дорогу и видите, как машина сдаёт назад в вашем направлении, вы не ждёте, чтобы посмотреть, что произойдёт дальше, а сразу отскакиваете в сторону. Если машина затем начинает двигаться вперёд, вы подсознательно сопоставляете ваш прогноз с тем, что произошло, и вносите коррективы.

Поскольку мозг запрограммирован прогнозировать, что произойдёт дальше, он склонен неверно интерпретировать реальность в настоящий момент.

Посмотрите на изображение шахматной доски ниже. Обратите внимание на клетки А и В. Если бы я спросил вас, какая из клеток темнее, что бы вы ответили? Кажется, что ответ очевиден — клетка А. Разве нет?

На самом деле обе клетки имеют один и тот же оттенок серого. Почему кажется, что это не так? Потому что ваш мозг знает, как тень влияет на оттенки серого. Из-за помещённого на доску цилиндра возникает несоответствие между тем, что имеет место на самом деле, и тем, чего мозг ожидает из-за наличия тени. Ожидание побеждает, и мозг редактирует реальность, приводя её в соответствие с ожиданиями.

Именно так устроены все оптические иллюзии. Когда мозг пытается заполнить пробелы, он часто неверно интерпретирует информацию. Когда ожидания не оправдываются, возникает замешательство. Тогда мозг пытается решить проблему, подгоняя восприятие под известную ему закономерность.

Чтобы выжить в этом стремительно меняющемся мире, мы вынуждены постоянно проецировать наши ожидания на информацию, которую мы воспринимаем при помощи органов чувств. Но проблема в том, что наши ожидания накладывают отпечаток на всю получаемую нами информацию. Это особенно верно в социальных ситуациях. Нам хочется думать, что мы можем воспринимать «объективную реальность», однако это невозможно. Наш мозг играет роль одновременно проектора и фильтра. И мы правы в своих выводах об отдельных людях и группах ничуть не в большей степени, чем о клетках на шахматной доске.

ЕСЛИ БЫ ВЫ МОГЛИ ЧИТАТЬ МОИ МЫСЛИ

Мы постоянно пытаемся определить, что на уме у других людей. Однако мы можем лишь строить догадки на основе того, что они говорят или делают, а также нашего предыдущего опыта. Этот процесс называется ментализацией. При помощи функциональной МРТ нейробиологи установили, что области мозга, связанные с осмыслением социальной обстановки (медиальная префронтальная кора, передняя височная доля, височно-теменной узел и медиальная теменная кора), также активируются при ментализации. К сожалению, данный процесс связан с высокой вероятностью ошибки. Мы часто ошибаемся из-за того, что сильно недооцениваем то, насколько люди подвержены социальному влиянию. В отличие от гнева или стыда, социальная тревожность не имеет однозначных внешних проявлений. Мы не можем знать наверняка, беспокоятся ли люди из-за того, что их могут высмеять или отвергнуть. Наша естественная склонность принимать всё, что люди говорят и делают, за чистую монету, лишь усугубляет ситуацию. То же самое можно сказать и о социальных нормах. Стоит лишь упомянуть безобидную белую ложь, которую мы говорим друг другу из вежливости.

О ШУМЕ И ЦИФРАХ

Тогда как интернет предоставил нам возможность следить за тем, что происходит во всём мире, наш мозг не успел выработать механизмы, необходимые для обработки огромного количества информации, которую мы получаем от сотен тысяч других людей.

К примеру, спросите себя, скольких людей вы знаете достаточно хорошо, чтобы присоединиться к ним, случайно встретив их в баре? По мнению британского антрополога Робина Данбара, точное число — 150. В 1990-х годах Данбар обнаружил корреляцию между размером мозга приматов и средним размером группы. Он пришёл к выводу, что человек может поддерживать отношения не более, чем со 150 другими людьми. Всё остальное — не более чем шум.

Сегодня благодаря соцсетям мы являемся частью групп, охватывающих такие обширные пространства, что мы не можем знать даже малую часть их членов. Тем не менее, мы продолжаем оценивать мнения и желания других людей так, будто живём с ними в одном городке. Поскольку наш примитивный пещерный мозг способен охватить лишь близких друзей, родственников и важнейшие для нас группы, мы плохо подготовлены к потоку порождённых интернетом иллюзий.

Например, 22 ноября 2015 года на Buzzfeed News была опубликована новость, которая начиналась следующими словами: «Лос-Анджелес, штат Калифорния, — 22 ноября 2015 года рэпер, которого фаны знают под псевдонимом Drake, а близкие — под именем Обри Дрейк Грэм, погиб в автокатастрофе».

На Buzzfeed новость перекочевала из комментариев на YouTube под официальным клипом на одну из самых популярных песен Drake. Многие пользователи в комментариях выражали соболезнования в связи с кончиной рэпера. За 24 часа видео набрало 17 миллионов просмотров. Пользователи форума 4Chan поддержали историю многочисленными лайками. Очень скоро новость оказалась на Twitter и Tumblr, а в Wikipedia появилась дата смерти музыканта — 22 ноября 2015.

Всё это стало неожиданностью для самого Drake, который был жив и здоров.

За мистификацией стояли пользователи 4Chan.

Подобные интернет-мистификации имеют место постоянно. В 2018 году сайт Breaking-cnn.com опубликовал новость о том, что Барбара Буш умерла во сне, за день до её смерти. Новость набрала более 2 миллионов лайков и репостов. Годом ранее миллионы пользователей делились новостями вроде «ФБР изъяло более 3000 пенисов в ходе обысков в доме сотрудника морга», «Президент Дональд Трамп распорядился казнить 5 индеек, помилованных Обамой» и «Пожилая женщина обвиняется в том, что научила своих 65 котов воровать у соседей».

Даже в личном общении определить, что на уме у горстки других людей, невозможно. Так как же мы можем знать, о чём думают многочисленные и анонимные виртуальные группы? Всё, что мы можем — это строить догадки на основе предыдущих знаний и информации, полученной из вторых рук. Люди во все времена охотно потребляли информацию, передаваемую из уст в уста. К сожалению, чем дольше такая информация циркулирует, тем сильнее искажается изначальный смысл. Каждый, кто играл в «испорченный телефон», об этом знает.

Сегодня миллиарды людей по всему миру против своей воли играют в «испорченный телефон».

Те из нас, кто проводит много часов перед экраном, потребляют намного больше информации, чем люди потребляли когда-либо прежде. Не учитывая работы, каждый из нас ежедневно потребляет примерно 34 гигабайта, или 100 тысяч слов. В 2011 году американцы потребили эквивалент 174 газет в день — в 5 раз больше информации, чем в 1986. Пять часов просмотра телевизора эквивалентно 20 гигабайтам данных.

Наивно полагать, что мы способны переварить всю информацию, которая сегодня циркулирует в интернете. Именно поэтому большая часть информации, которую мы получаем, выбирается для нас алгоритмами. Мы видим только то, что, по мнению алгоритмов, хотим видеть.

Кто-то может подумать, что больше знаний значит больше мудрости, но это не так. Скорость, с которой нам предоставляется информация (вкупе с нашей склонностью скачивать как можно больше), значительно превосходит нашу способность к обработке данных. Жить в цифровом веке с устаревшим когнитивным оборудованием — это как пытаться загрузить фотографии в Facebook на старом ПК IBM 1980-х годов. Все попытки обречены на неудачу.

Чтобы справиться с огромным потоком информации, мы полагаемся на подсознательные короткие пути. Мы выбираем источники и группы, которые, как нам кажется, придерживаются тех же взглядов, что и мы. Это приносит сиюминутное облегчение, однако в долгосрочной перспективе порождает дезинформацию и иллюзии.

КОМНАТА КРИВЫХ ЗЕРКАЛ

Большая часть контента в интернете производится относительно небольшим количеством людей. Это гарантирует, что вы никогда не столкнётесь с мнением большинства в Facebook или Twitter. Более того, ваша цифровая среда персонализирована — вы видите то, что, по мнению алгоритмов, вас интересует. Предположим, вы искали информацию об акциях протеста или антифа. Угадайте, что проявится после этого в вашей ленте новостей? Ещё больше новостей об акциях протеста и антифа.

Проблема усугубляется эффектом повторения.

Чем чаще вы слышите ту или иную информацию, тем больше она кажется вам общепризнанной истиной, даже если на самом деле её раз за разом повторяет один и тот же человек.

Взять, к примеру, fake news. В 2018 году исследователи из Йельского университета установили, что регулярная демонстрация одной и той же ложной информации в Facebook повышает восприятие её правдивости. Уже после повторной демонстрации заголовка «Трамп реформирует армию: Призыв возвращается» количество участников, считавших новость настоящей, выросло вдвое. Более того, участники верили в правдивость знакомой им новости даже после того, как было доказано, что она ложна, и даже когда она шла вразрез с их политическими взглядами. Повторение никак не связано с правдивостью. Это глюк в нашем биологическом программном обеспечении.

Соцсети подливают масла в огонь, усиливая самые громкие голоса. Например, в Twitter в 2018 году всего 10 процентов пользователей опубликовали целых 80 процентов всех твитов. Таким образом, активное меньшинство создаёт видимость того, что оно говорит от лица большинства. Поскольку большинство из нас принимают повторение, уверенность и объём за признаки истинности, громкие заявления большинства со временем начинают восприниматься как факты.

Российские тролли использовали данную особенность для вмешательства в американские выборы. В 2017 году некоторые американцы выразили своё возмущение по поводу того, что сенатор от штата Мэн Сьюзан Коллинз поддержала Закон о доступном здравоохранении. Всего через несколько дней российские боты сделали из этого настоящий твиттерсторм. Они стали обвинять Коллинз в том, что она «продажная предательница». Этот поток оскорблений создал впечатление, будто данное мнение разделяют большинство жителей штата.

А в день выборов 2016 года фейковые Twitter-аккаунты использовали хэштег #WarAgainstDemocrats более 1700 раз. Через несколько недель и даже месяцев после того, как Берни Сандерс снял свою кандидатуру в пользу Хиллари Клинтон, Facebook-страницы, поддерживающие Сандреса, заполонили подозрительные новые пользователи, начавшие постить с хэштэгом #NeverHillary.

Прикидываясь американцами и используя таргетированную рекламу, фальшивые новостные статьи и посты в соцсетях, российские тролли ввели в заблуждение десятки миллионов американских пользователей.

К сожалению, влияние ботов продолжается даже после того, как их разоблачают и блокируют. Исследователь из Клемсонского университета Патрик Уоррен говорит, что боты — это «инфекция, которая распространяется по экосистеме соцсетей».

Есть и ещё одна причина, по которой крайние взгляды приобрели такое влияние в соцсетях, исказив наше представление об общественном мнении и самой реальности. Она связана с так называемым парадоксом дружбы, который заключается в том, что в среднем у ваших друзей больше друзей, чем у вас. На первый взгляд это кажется нелогичным, но на самом деле всё довольно просто. У каждого есть хотя бы один очень общительный друг, который повышает среднее значение.

Соцсети акцентируют парадокс дружбы. Предположим, у вас 100 подписчиков в Twitter, у нескольких из которых по 1000 подписчиков. Эти люди постят намного чаще и больше, чем вы. Как следствие, несмотря на то, что они определённо не представляют большинство, невольно создаётся впечатление, будто они говорят от его лица. Это не имело бы особого значения, если бы самые заметные 10 процентов пользователей имели такие же взгляды, как и большинство из нас. Однако они часто придерживаются крайних взглядов и не стесняются их выражать.

Сочетание когнитивных искажений, усиливающего эффекта интернета и парадокса дружбы превращает всемирную паутину в комнату кривых зеркал.

ВЛИЯНИЕ НА СЛЕДУЮЩИЕ ПОКОЛЕНИЯ

В ходе одного исследования 97 процентов участников определили личный успех как «следование собственным увлечениям и талантам, чтобы реализовать себя в любимом занятии». При этом почти столько же, 92 процента, сказали, что в обществе успехом считается обладание богатством и славой.

То есть наше личное представление об успехе кардинально отличается от того, как, по нашему мнению, представляют себе успех все остальные. Образование, отношения и саморазвитие важны почти для всех нас, тогда как статус второстепенен. По большому счёту, все мы хотим одного и того же: быть любимыми, ни в чём не нуждаться, быть хорошими родителями, иметь крепкое здоровье и вносить вклад в общество.

Однако наши дети думают иначе. Взять, к примеру, славу. Поскольку никто не говорит о том, что слава не имеет значения, что, по вашему мнению, усваивают дети? 

Исследование, проведённое в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе и посвящённое ценностям, которые насаждает телевидение, даёт однозначный ответ. В 1967 году ситкомы вроде «Шоу Люси» и «Шоу Энди Гриффита» акцентировали внимание на семье и общине. То же самое делали «Лаверна и Ширли» и «Счастливые дни» в 1970-х. Вплоть до 1997 года главной ценностью на телевидении было чувство общности; а на втором месте вплоть до 2007 года была доброта.

Затем появился интернет. Первое цифровое поколение впитало новые ценности: слава, достижения, популярность, имидж и финансовый успех. Эти ценности пропагандировались в таких шоу, как «Американский идол» и «Ханна Монтана». YouTube, Facebook и Twitter усилили акцент на Я. Сегодня большинство детей хотят стать YouTube-звёздами. «Мы с друзьями запускаем свой YouTube-канал. Наша цель — набрать миллион подписчиков», — сказал исследователям один 11-летний мальчик. Он не был заинтересован в демонстрации своих талантов — его интересовали лишь цифры.

Большинство американских детей представляют себе успех как славу в виртуальном мире. Рекламщики продают данную фантазию, поскольку им также промыли мозги. Они убеждены, что все мы жаждем славы, потому что нам кажется, что мы жаждем её; вот они и дают нам то, что, как нам кажется, мы хотим. Воспитание наших детей и будущее нашего общества продиктованы коллективной иллюзией.

Трагедия в том, что большинство людей на самом деле придерживаются одних с нами взглядов; просто мы этого не осознаём. Мы не говорим о реальном положении вещей из страха разочаровать влиятельных людей или не получить лайки.

Каждое последующее поколение подражает предыдущему. Коллективные иллюзии нашего поколения становятся общепринятым фактом для следующего.

Решение кроется в каждом из нас. Мы должны осознать, что большинство наших представлений о других людях ошибочны. Нельзя позволить этим иллюзиям диктовать наше поведение и то, как мы видим окружающих людей. Хорошая новость в том, что коллективные иллюзии хрупкие. Они существуют только потому, что мы им позволяем. Но чтобы преодолеть иллюзии, каждый из нас должен принять ответственность за их создание и поддержание.

ВЕРНУТЬ СЕБЕ ВЛАСТЬ

«Чаще всего люди теряют власть из-за того, что считают, будто у них её нет».

Элис Уокер

КОНГРУЭНТНОСТЬ

«Привилегия жизни состоит в том, чтобы стать тем, кем вы на самом деле являетесь».

Карл Густав Юнг

 Основатель гуманистической психологии Карл Роджерс сформулировал понятия конгруэнтности и неконгруэнтности — гармонии и конфликта с самим собой.

В американском обществе поощряется неконгруэнтность. Обман и цинизм — это статус-кво. Мы не ожидаем честности от незнакомых нам людей, не говоря уже о правителях; а ещё мы приравниваем искренность к наивности. Мы боимся подвергнуться критике, поэтому вместо того, чтобы говорить то, что у нас на самом деле на уме, мы акцентируем внимание на том, как мы выглядим в глазах окружающих. Самопрезентация — это назначение соцсетей. Наша жизнь испещрена тысячью маленьких случаев лжи, притворства и лицемерия.

Мы настолько привыкли жить этой искусственной жизнью, что не замечаем, какой ущерб наносит неконгруэнтность. Неконгруэнтная жизнь посылает сигнал обществу, что лгать — это нормально, а это порождает ещё больше лжи и безнравственности.

Как до этого дошло? Дело, опять же, в биологии нашего мозга и социальной обусловленности нашего мышления. На подсознательном уровне дискомфорт, который вызывает когнитивный диссонанс, заставляет нас лгать самим себе. Объективная истина вступает в конфликт с желаемым положением вещей; и начинается внутренняя битва между нашими убеждениями и действиями. В большинстве случаев мы разрешаем конфликт, корректируя свои убеждения, чтобы восстановить соответствие. Это накладывает отпечаток на наше поведение. Потом начинаются оправдания, которые мы используем, чтобы скрыть свою маленькую ложь. В итоге мы полностью отказываемся от ответственности и начинаем обвинять других в собственных ошибках. Мы рационализируем своё поведение, искажая, что мы сделали и почему. Со временем это превращается в привычку.

СКОЛЬЗКАЯ ДОРОЖКА

Бывший журналист Джейсон Блэр, который в 2003 году уволился из «The New York Times» после того, как в его статьях были обнаружены вымысел и плагиат, описал свой опыт как «скользкую дорожку». В интервью CBS News в 2012 году он сказал: «Как только вы понимаете, что можете лгать безнаказанно, как только вы переступаете черту, вы начинаете рационализировать, почему вы так поступаете, и убеждать себя, что вы по-прежнему честный человек. Благодаря этому лгать становится легче». Ложь растёт как снежный ком, порождая отказ от моральной ответственности и оправдания. Если нам удаётся оправдывать своё поведение и поддерживать представление о себе как о честном человеке, мы продолжаем поступать безнравственно до тех пор, пока нас не поймают на горячем.

«Так же, как голод заставляет человека есть, когнитивный диссонанс заставляет его менять свои взгляды или своё поведение», — писал Леон Фестингер.

Ваш мозг так или иначе заставит вас восстановить соответствие, ведь постоянный обман утомителен.

В ПОИСКАХ САМОУВАЖЕНИЯ

Конгруэнтность и самоуважение — это одно и то же. Конгруэнтный человек, утверждает Карл Роджерс, — это искренний, открытый и сострадательный человек. Такой человек способен достичь самоактуализации, о которой говорил Абрахам Маслоу, то есть полной реализации своего потенциала. А когда вы живёте конгруэнтной жизнью, вы становитесь счастливее.

Единственный путь к успеху в жизни — это быть честным с самим собой. Успех — это глубоко личная вещь. Чтобы достичь самореализации, необходимо преследовать цели, которые важны лично для вас, что бы об этом ни думали другие. Наши исследования показывают, что когда человек проводит на 20 процентов больше времени, делая то, что доставляет ему удовольствие — работает в саду, играет с домашним любимцем, сочиняет музыку, проводит время с детьми и внуками — удовлетворённость жизнью повышается так же, как если бы ему повысили зарплату на 50 процентов. В то же время, люди, которые делают то, чего, как им кажется, ожидают от них другие — зарабатывают много денег, покупают большой дом, становятся знаменитыми на YouTube — не испытывают аналогичного повышения удовлетворённости жизнью.

Разумеется, идти собственным путём не так-то просто. Когда люди чувствуют, что им не хватает знаний, они склонны подражать знаменитостям. Однако, как мы уже знаем, ловушка подражателя ведёт прямиком к коллективным иллюзиям.

К счастью, конгруэнтность можно повысить благодаря практике.

ЗАПРОГРАММИРОВАНОСТЬ НА ПРАВДУ

Понятие Homo economicus подразумевает, что человек принимает решения руководствуясь личной выгодой. Но если это так, что произошло бы, если бы люди могли безнаказанно лгать? Значит ли это, что каждый из нас стал бы обманывать других ради самообогащения?

Чтобы ответить на этот вопрос, немецкие исследователи провели эксперимент. Они позвонили людям на домашний телефон и попросили их подбросить монетку. Если выпадал орёл, участники получали подарочный сертификат; если выпадала решка, они не получали ничего. С финансовой точки зрения, все участники должны были выбрать выгоду, то есть солгать. Никто не смог бы обличить их во лжи, поскольку исследователи не могли увидеть монетку. Однако количество выпавших орлов оказалось не 100 процентов, а около 50, с незначительным перевесом в пользу решек. То есть несмотря на то, что участники могли безнаказанно солгать, все или большинство из них ответили честно.

Честность даёт нам дозу дофамина, которая и побуждает нас говорить правду.

У нас есть врождённое стремление к конгруэнтности, честности и справедливости, которое продиктовано инстинктом выживания. Даже младенцы понимают справедливость и разницу между хорошим и плохим поведением. Уже в возрасте 3 месяцев они начинают отдавать предпочтение «добрым» куклам перед «злыми». А в возрасте 1 года начинают понимать, что каждый должен получать одинаковое количество печенюшек.

Стремление к доброте и справедливости сохраняется и во взрослой жизни. Восприятие самих себя как хороших людей мотивирует нас делать добро. В одном эксперименте с участием 100 студентов колледжа участники, которые составили список своих добрых дел, впоследствии пожертвовали на благотворительность больше половины суммы, полученной за участие в эксперименте — почти в 2 раза больше, чем участники, которых попросили составить список своих плохих поступков. А участники, которые описывали не только свои добрые поступки, но и реакцию людей, жертвовали значительно меньше, чем участники, которые акцентировали внимание на самих добрых делах. Другими словами, участники, которым было важнее то, как они выглядят со стороны, оказались менее щедрыми, чем те, кто поступал так просто из стремления делать добро.

ИСКРЕННОСТЬ И АУТЕНТИЧНОСТЬ

Проблема искренности и коллективных иллюзий была актуальной для человечества и в предыдущие столетия.

В «Гамлете» Полоний наставляет своего сына Лаэрта: «Будь верен сам себе; / Тогда, как вслед за днём бывает ночь, / Ты не изменишь и другим». Но что именно означает быть конгруэнтным, или «верным самому себе»? Здесь есть две составляющие: искренность и аутентичность.

Искренность подразумевает соответствие между убеждениями человека и его поступками. Много внимания уделял искренности Мишель Монтень. В его представлении искренность была тесно связана с осознанностью. «Когда я с предельной откровенностью исповедуюсь себе самому, я обнаруживаю, что даже лучшее, что только есть во мне, даже оно окрашено известным оттенком порочности», — писал он. Другими словами, быть искренним означает не только быть честным, но и открыто признавать свои недостатки.

ЧЭНЬ

Китайский философ Конфуций, который родился в 551 году до н. э., за 167 лет до Аристотеля, сформулировал понятие о чэнь, сочетающее в себе конгруэнтность — гармонию с самим собой — с обязательствами перед другими людьми. Романтики отстаивали искренность как верность самому себе. Чэнь же подразумевает менее индивидуалистический подход; это призыв быть верным самому себе и другим.

Чэнь — это гражданская добродетель. Это очень похоже на то, как Бенджамин Франклин описывал искренность в своих «Тринадцати добродетелях» (1730): «Не прибегай к пагубному обману: пусть мысли твои будут невинны и справедливы; а если говоришь, то пусть такими же будут и слова».

ДОВЕРИЕ К НЕЗНАКОМЦАМ

«Именно взаимное доверие, даже больше, чем взаимный интерес, скрепляет человеческие объединения».

Генри Луис Менкен

 В нашем обществе бытует представление о том, что людям нельзя доверять. Мы не рождаемся подозрительными, а становимся такими из-за негативного опыта наших предшественников. Конгруэнтность возможна только при наличии доверия. Не решив проблему недоверия, мы не сможем построить общество, в котором можно вести конгруэнтную жизнь, и развеять пагубные коллективные иллюзии. Как развить доверие? Прежде всего, необходимо понять, почему мы настолько подозрительны.

ЦЕНА ПАТЕРНАЛИЗМА

Я считаю, что корень проблемы недоверия — это патернализм. Патернализм определяется как «набор практик, ограничивающих личную свободу и независимость человека или группы людей с целью опеки и покровительства». Проще говоря, патернализм подразумевает отношение к другим людям как к детям, которых необходимо контролировать ради их же блага.

Патернализм был неотъемлемой частью истории США с тех пор, как пуритане высадились у Плимутского камня. В 1911 году американский патернализм получил новый виток благодаря книге Фредерика Уинслоу Тейлора «Принципы научного менеджмента». Теория Тейлора была основана на противопоставлении «образованных» владельцев (стремящихся к максимальной производительности и прибыльности) и «невежественных» рабочих. Он утверждал, что существует неразрешимое противоречие между «тем, чего хочет рабочий, и тем, чего хочет работодатель».

Книга Тейлора была опубликована более века назад. С тех пор многие организации по всему миру взяли на вооружение его патерналистский подход к управлению людьми. Тейлоризмом также пропитано современное общество в целом. Сегодя почти каждая организация и каждый институт в США — школы, суды, тюрьмы, компании, государственные агентства — руководствуются идеей о том, что людям нельзя доверять принимать решения самостоятельно.

Тейлоризм настолько повсеместен, что мы перестали его замечать. Он как воздух, которым мы дышим. А, как мы теперь знаем, то, что мы считаем реальным, становится реальным.

Экономист Алекс Табаррок из Университета Джорджа Мейсона проанализировал последствия тейлоризма и обнаружил, что патерналисты более склонны к коррупции и мышлению нулевой суммы. Как следствие, они алчны, эгоистичны и стремятся распределять блага с выгодой для себя, что порождает недоверие к ним со стороны населения и наносит вред экономике. Табаррок называет это «ловушкой недоверия».

Поскольку наши вдохновляющиеся тейлоризмом правители постоянно твердят нам, что нам нельзя доверять, мы интернализировали данное убеждение. А поскольку мы верим, что нам не следует доверять, мы также считаем, что нельзя доверять и другим людям. Другие люди, в свою очередь, начинают думать так же. Взаимное недоверие превращается в самоисполняющееся пророчество.

ПОД ПОДОЗРЕНИЕМ КАЖДЫЙ

На базовом уровне, доверие — это вера в то, что другие люди выполнят свои обязательства по отношению к нам. Когда мы ёдем по дороге среди других машин, то верим, что остальные будут соблюдать правила дорожного движения. Когда мы обедаем в ресторане, то верим, что другие посетители не украдут нашу еду. Если я делаю ремонт в вашем доме, то верю, что вы заплатите мне за оказанные услуги. Если вы — мой работодатель, я верю, что получу от вас достойную плату за свою работу. Миллиарды подобных основанных на взаимном доверии сделок делают возможным наше выживание.

Доверие подразумевает риск. Когда вы едете по дороге со скоростью 100 км/ч, всегда существует вероятность, что водитель машины перед вами неожиданно затормозит. Однако вы готовы пойти на этот риск ради удобства езды по скоростной дороге. Вы верите, что другие водители будут трезвыми и бдительными. Доверие, которое мы испытываем друг к другу и к нашим институтам — это показатель здоровья общества.

Чёрное пятно тейлоризма на социальной ткани США объясняет, почему, начиная с 1940 года, каждое следующее поколение американцев было недоверчивее предыдущего.

По данным Исследовательского центра Пью, тогда как в 1997 году 64 процента американцев испытывали доверие к своим согражданам, к 2020 году эта цифра снизилась почти вдвое.

Эпидемия недоверия достигла таких масштабов, что поставила под угрозу демократию. Из-за страха перед воображаемыми угрозами всё больше американцев выбирают иллюзорную безопасность политического экстремизма и патерналистского авторитаризма. Если мы хотим иметь более здоровое, безопасное и равное общество, мы должны восстановить доверие друг к другу. Однако это невозможно сделать до тех пор, пока мы не развеем главную коллективную иллюзию.

ИЛЛЮЗИЯ НЕДОВЕРИЯ

В мае 2014 года безработный Джо Корнелл, лечившийся от наркозависимости в реабилитационном центре Армии спасения во Фресно, штат Калифорния, нашёл на обочине оставленную инкассатором сумку со 125 тысячами долларов внутри. Многие на его месте взяли бы деньги и сбежали, однако Корнелл вернул сумку банку. Вы, возможно, думаете, что Джо — исключение. Однако миллионы людей поступают порядочно каждый день. При ближайшем рассмотрении иллюзия недоверия рассеивается. Почему? Потому что каждый человек должен ежедневно смотреть на себя в зеркало.

Предположим, вы нашли на тротуаре бумажник и оставили его в ближайшем почтовом отделении, полицейском участке или музее. Какова, по-вашему, вероятность того, что бумажник со всем его содержимым вернётся к законному владельцу? В 2019 году исследователи провели эксперимент с целью ответить на этот вопрос. Они оставили предположительно найденные на улице бумажники на стойках регистрации в 350 городах по всему миру. В каждом бумажнике были удостоверение личности, адрес электронной почты, список покупок, а также разное количество денег. Оказалось, что люди почти во всех странах пытались вернуть бумажник владельцу — особенно когда в бумажнике были большая сумма денег или ключ.

Исследователи затем провели опрос, попросив респондентов оценить долю возвращённых бумажников в случае если в них нет денег, в случае если в них лежит 13 долларов или 100 долларов. Большинство сказали, что процент будет самым высоким при отсутствии денег и самым низким при 100 долларах. На самом же деле всё было наоборот. Очевидно, что имела место коллективная иллюзия.

В ходе нашего собственного исследования большинство людей поставили «пользоваться доверием» на 3-е место из 76 критериев успеха в жизни (при этом они считали, что большинство людей поставят данное качество на 30-е место). Это указывает на присутствие коллективной иллюзии. Веря в тейлоризм и его ложное представление о человеческой природе, мы считаем, будто другим людям нельзя доверять. В то же время, подавляющее большинство из нас считают, что мы сами заслуживаем доверия. Очевидно, что и то, и другое не может быть верно одновременно.

ОБЩИЕ ЦЕННОСТИ

На первый взгляд может показаться, что либералы и консерваторы ненавидят друг друга, и у них нет никаких общих ценностей. Однако на самом деле люди на противоположных полюсах политического спектра имеют много общего. И вот почему.

В основе доверия лежит набор ценностей, которые разделяем все мы: честность, порядочность, справедливость. Наше исследование, проведённое в 2021 году, показало, что большинство людей хотят одного и того же как для самих себя, так и для страны. Независимо от политических взглядов, большинство американцев считают наиболее важными личные права, качественное медицинское обслуживание, ответственное лидерство, безопасность, непредвзятую судебную систему и равенство.

Признание того факта, что мы согласны по большинству пунктов, очень важно, так как общие ценности — это нравственная основа доверия. Поскольку мы давно утратили привычку доверять людям, которых мы не знаем лично, стандартным подходом стало относиться к ним с подозрением до тех пор, пока они не докажут, что заслуживают доверия. Виновен, пока не доказано отсутствие вины. Но как незнакомые нам люди могут доказать, что заслуживают доверия, если мы не предоставляем им такой возможности?

ДОВЕРИЕ ПОРОЖДАЕТ ДОВЕРИЕ

Пол Экман, один из самых влиятельных психологов ХХ века, утверждает, что, доверяя своим детям, родители могут пробудить доверие к себе. Но как именно устроено доверие? И можно ли научиться больше доверять другим людям?

Нейроэкономист Пол Зак посвятил много лет поиску ответа на этот вопрос. Он начал с изучения гормонов. Эксперименты на крысах показали, что уровень окситоцина резко повышается, когда одна крыса решает, что другая не представляет для неё угрозы. Зак решил проверить, обстоит ли дело так же и с людьми.

Он провёл следующий эксперимент: участникам дали некую сумму денег и сказали, что они могут перевести любую часть этих денег незнакомому человеку онлайн. Им также сообщили, что каждый раз, когда они отправят определённую сумму, она утроится, но нет никакой гарантии, что незнакомец поделится прибылью с ними. В этих обстоятельствах более доверчивый человек перевёл бы больше денег, рассчитывая, как минимум, получить своё обратно. Само собой, тем самым он также подвергался бы риску, что его доверие будет обмануто. То есть самый доверчивый был бы также самым уязвимым.

Зак измерял уровень окситоцина до и после того, как участники принимали решение о переводе денег. Результаты оказались неожиданными. Само собой, участники были тем счастливее, чем больше денег они получали (большее количество денег приводило к более сильному повышению уровня окситоцина). Однако более высокий уровень окситоцина также коррелировал с желанием поделиться прибылью. На следующем этапе эксперимента, посвящённом анализу данной корреляции, участники получили назальный спрей для повышения уровня окситоцина перед отправкой денег. Участники, получившие окситоцин, отправляли более чем в 2 раза больше денег, чем участники, получившие плацебо.

Оказывается, окситоцин — это не только гормон социальных связей. Он также стимулирует нас больше доверять другим и самим заслуживать доверия.

Так что лучший предиктор того, будет ли кто-то вести себя как заслуживающий доверия человек, — это то, относятся ли к нему как заслуживающему доверия человеку. Так же как спираль молчания изолирует людей, доверие заставляет их раскрыться и связывает их.

ЖИЗНЬ В ПРАВДЕ

«Мир меняется в соответствии с тем, каким люди его видят. Если вы можете хоть на миллиметр изменить то, как люди смотрят на действительность, вы можете изменить мир».

Джеймс Болдуин

В 1970-х годах в Чехословакии один управляющий овощного магазина поместил в витрину плакат с лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Никто не обращал на это внимания, потому что в витрине каждого магазина в городе был точно такой же плакат. Он свидетельствовал о том, что зеленщик был не просто частью, но и соучастником репрессивного режима.

Зеленщик поместил плакат в витрину не по собственному желанию. Он знал, что если не подчинится, то у него будут неприятности. Его магазин закроют, его детям не позволят поступить в университет, а его самого подвергнут остракизму. Поэтому из страха за собственную безопасность и безопасность своей семьи он поместил в витрину плакат, хотя и не поддерживал данный лоузнг. Тем самым он способствовал уреплению системы, которую втайне презирал.

Историю зеленщика рассказал в своём эссе «Сила бессильных» поэт, диссидент, а позже первый президент Чехии Вацлав Гавел. Как отмечал Гавел, режиму было безразлично, верил ли зеленщик в лозунг или нет. Достаточно было того, что он и все остальные создавали видимость, тем самым становясь соучастниками лжи и поддерживая режим.

Затем в один прекрасный день, пишет Гавел, зеленщик решил, что с него хватит лжи, и убрал плакат. Он перестал участвовать в показных выборах и начал выступать на городских собраниях. Внезапно он начал завоёвывать поддержку людей по той простой причине, что остальные жители города на самом деле думали так же, как он. Перестав быть соучастником, зеленщик послал сигнал остальным, что они могут поступить так же.

Гавел объясняет: «Поскольку король действительно голый, то это оказалось действительно опасным: своим поступком зеленщик воззвал к миру; каждому дал возможность заглянуть за занавес; каждому показал, что можно жить в правде … нарушив "правила игры", он нарушил игру как таковую. Показал, что это всего лишь игра … показал, что "жизнь во лжи" является жизнью во лжи».

После публикации этого эссе Гавел — который к тому моменту уже был знаменитым — получил 4 года тюрьмы. Однако пока он был за решёткой, искра, которую он высек, превратилась в пламя. Через 10 лет, 17 ноября 1989 года, полиция подавила студенческий протест в Праге. Через неделю почти миллион человек вышли на акцию протеста против правительства. Ещё через несколько дней граждане всей страны объявили всеобщую забастовку. А ещё через 24 часа коммунистический режим был свергнут без единого выстрела. Никто — даже сам Гавел — этого не ожидал.

Я считаю, что режим пал потому, что был основан на хрупкой коллективной иллюзии. Гавел подтолкнул страну к сопротивлению этой иллюзии, и это сработало.

История чешской бархатной революции содержит в себе важный урок. Она показывает, как рядовые люди могут бороться с коллективными иллюзиями.

ПОГРУЖЕНИЕ В БЕССИЛИЕ

В «Силе бессильных» Гавел продемонстрировал, что, подчиняясь установленным репрессивным режимом нормам, чешский народ поддерживал угнетающий его режим, тем самым продлевая собственные страдания. На протяжении нескольких десятилетий люди считали себя бессильными. Однако, как доказала бархатная революция, они вовсе не были таковыми.

Сегодня американцы, страдающие под гнётом тейлоризма и патернализма, также считают себя бессильными. На самом же деле, мы сами отдаём власть, участвуя в системе, поощряющей подчинение и наказывающей за инакомыслие. Мы смирились с тем, что безоговорочное подчинение — это цена принадлежности к нашим племенам. Но это делает нас соучастниками ужасных коллективных иллюзий, которые идут во вред всем нам. И, в отличие от чехов, мы можем винить в этом только самих себя.

Когда мы живём неконгруэнтной жизнью — потому что мы подражаем другим, становимся жертвами каскадов, заставляем молчать других или молчим сами — мы наносим вред своей самооценке и не позволяем себе реализовать свой потенциал.

Парадоксальным образом, наша склонность к конформизму также вредит коллективу, к которому мы принадлежим, потому что когда мы молчим, мы лишаем ингруппу того, что ей необходимо для развития и совершенствования. Когда правда, доверие, честность и альтернативные точки зрения подавляются или отвергаются, прогресс останавливается. Возникают коллективные иллюзии, которые заставляют членов коллектива действовать вопреки собственным интересам. Социальная изоляция — альтернатива принадлежности к группе — внушает им страх, поэтому они оправдывают индивидуальные и коллективные последствия своих действий. Вот почему бездумный конформизм в высшей степени эгоистичен.

Однако коллективные иллюзии можно развеять одним щелчком пальцев. Каждый из нас — как Дороти Гейл с её «рубиновыми» башмачками. Пусть мы пока и не осознаём свою силу, но она у нас есть. Как пишет Вацлав Гавел: «И вот ещё вопрос: действительно ли "светлое будущее" — всегда лишь дело какого-то отдалённого "там"? А что, если это, напротив, что-то, что уже давно "здесь" — и только наши слепота и бессилие мешают нам видеть и растить его вокруг себя и в себе?».

САМОИСЦЕЛЕНИЕ

В 1990 году правительство Вьетнама обратилось к американскому филиалу НКО Save the Children за помощью в борьбе с эпидемией недоедания среди детей. На тот момент 63 процента детей во Вьетнаме — включая детей из относительно обеспеченных семей — недоедали. Save the Children отправила в Ханой директора программ Джерри Стернина вместе с его женой Моникой.

Вьетнамское правительство дало Стернинам полгода. Учитывая, что средний период внедрения новой пилотной программы составлял год, пространство для манёвра было очень ограниченным. У Стернинов не было ни персонала, ни офиса, ни знания языка, ни опыта в вопросах питания. Зато у них был новый подход к обеспечению перемен, который Джерри выработал во время работы в Бангладеш.

Этот подход был основан на двух принципах:

1. В каждом сообществе есть люди, которые могут стать ключом к решению местных проблем.
2. Когда решение найдено, именно местные жители — а не сторонние специалисты — должны воплощать его в жизнь.

Стернины заручились поддержкой Союза вьетнамских женщин, чтобы взвесить деревенских детей и оценить, насколько бедны их семьи. Затем на основе собранных данных они попытались ответить на следующий вопрос: «Может ли ребёнок из очень бедной семьи хорошо питаться?». К их удивлению, ответ оказался положительным. При помощи Союза вьетнамских женщин Стернины разыскали этих нетипичных детей. Оказалось, что матери этих детей делали нечто особенное — а именно, добавляли в еду кусочки креветок и крабов, а также листья батата. Они также кормили детей 3 или 4 раза в день, тогда как большинство родителей — всего дважды.

Креветки, крабы и листья батата были доступны всем, однако большинству людей просто не приходило в голову их использовать, просто потому что так питаться было не принято. То есть из-за соблюдения этой вредной нормы дети недополучали необходимые калории. Большинство родителей были слишком заняты работой, чтобы заниматься рационом своих детей. Нормой было есть один — два раза в день, преимущественно рис. Кроме того, креветки считались вредными для детей, поэтому в большинстве семей детям их не давали (почти как с «ядовитыми» помидорами в XVI веке). А матери, которые кормили своих детей более питательной пищей, никому об этом не говорили, так как боялись идти против нормы.

Одним словом, все страдали из-за коллективной иллюзии о том, что поскольку они бедные, то их дети могут нормально питаться только если получают молоко в порошке, масло, печенье и другие обработанные продукты, которые предоставляются в рамках иностранной помощи. Большинство деревенских жителей не осознавали, что некоторые из них уже наши решение проблемы. Стернины отдёрнули занавес коллективной иллюзии.

Далее необходимо было распространить полезную информацию. Для этого нужно было, чтобы матери здоровых детей пригласили других матерей к себе домой и попросили принести с собой креветки, крабов и листья батата. Затем они вместе приготовили бы еду для всех. Так через несколько недель матери недоедавших детей преодолели свои страхи.

Стернинам было разрешено остаться в стране и продолжить работу. Спустя 2 года 80 процентов прежде недоедавших детей уже получали все необходимые питательные вещества. К концу 1990-х годов более 5 миллионов родителей восстановили здоровье своих детей.

ПОЗИТИВНАЯ ДЕВИАЦИЯ

Позитивная девиация особенно полезна при решении проблем, обусловленных коллективными иллюзиями. Самый яркий пример — калечащие операции на женских половых органах (КОЖПО), жестокая и опасная, но древняя и очень живучая практика, распространённая главным образом в северной Африке. Процедура состоит в частичном или полном удалении внешних гениталий девочки при помощи лезвия.

Считается, что данная практика служит сохранению «целомудрия», а необрезанные женщины считаются непривлекательными и безнравственными. Процедура сама по себе болезненна и опасна. Помимо этого, есть также травма от предательства со стороны матерей и других родственников, которые обманом склоняют девочек к операции, предлагая сладости и прочие вещи. Женщины сообщают, что подобное предательство подрывает их доверие к семье. А пережившие КОЖПО женщины более подвержены психическим расстройствам, тревожности и низкой самооценке.

Многие женщины, прошедшие через КОЖПО, не поддерживают данную практику. Исследование, проведённое в Египте, показало, что даже родители, которые осуждают КОЖПО, опасаются, что их дочери могут подвергнуться социальной изоляции, если останутся необрезанными. Поэтому они идут на ужасный компромисс: они жертвуют доверием своих дочерей и подвергают опасности их жизнь ради их будущего. При этом все боятся говорить об этом вслух из-за социальной стигмы и остракизма.

В 2002 году Моника Стернин была нанята в качестве консультанта, чтобы решить данную проблему. Она должна была применить модель позитивной девиации в Египте, где с КОЖПО было связано огромное социальное давление. Используя опыт, полученный во Вьетнаме, Моника начала расспрашивать людей о КОЖПО и искать семьи, которые не подвергли своих дочерей данной процедуре.

Ей удалось найти нескольких женщин и мужчин, которые готовы были рассказать другим о вреде, который приносит КОЖПО — поначалу не вживую, а на камеру. Среди них были пожилая женщина, врач и отец четверых дочерей с прекрасной репутацией в общине; две его старшие дочери были обрезаны, но после того, как его вторая дочь чуть не умерла от потери крови, он решил не обрезать младших дочерей. Во время собрания он поднялся и сказал: «Посмотрите на меня! У меня четверо дочерей. Все они, как вы знаете, хорошие и порядочные девочки. Две из них обрезаны, а другие две — нет. Единственная разница между ними в том, что первым двум я причинил ужасные страдания, а вторым — нет».

Узнав, что они не одни, люди осмелели и начали обсуждать эту деликатную тему со своими семьями и соседями. Понемногу ситуация начала меняться.

Через 5 лет после того, как Моника прибыла в Египет, правительство запустило программу по отказу от КОЖПО. К 2007 году программа затронула 1,693 семьи. Как только люди увидели, что другие, «такие же как и они» люди отказываются от данной практики, то стали поступать так же.

Перед лицом огромных и неподъёмных проблем в мире может показаться, что решения также должны быть сложными. Однако пример Стернинов доказывает, что это не так. Позитивная девиация — это самый действенный известный мне способ решения сложных социальных проблем. Она учит нас, что ключ к переменам всегда находится в руках простых людей. Как предположительно сказал Махатма Ганди: «Будьте тем изменением, которое вы хотите видеть в мире».

©Todd Rose

Это сокращённая версия книги. Оригинал можно почитать тут.