Германия давно освободилась от нацистской лексики. Что будет со словарем эпохи путинизма?

Эта статья впервые была опубликована на сайте «Новой газеты Европа». Материал принадлежит «Новой газете Европа». Любое его использование допустимо только после согласования с редакцией издания.

Об особом языке ненависти, который использует российская пропаганда в последние лет двадцать, но особенно — с начала большой войны в Украине, пишется и говорится немало. После вероятного падения режима какие-то слова, выражения и сравнения эпохи путинизма, скорее всего, окажутся под негласным запретом, какие-то будут вызывать только улыбку, а какие-то (к примеру, пресловутая «стабильность») будут далее использоваться, но в ином ключе.

Послевоенный опыт Германии подсказывает, что в первую очередь важен не запрет сам по себе, а общественный консенсус по неуместности использования тех или иных слов.

Твердый как сталь

В марте 2010 года в Германии шел очередной раунд общественно-политической дискуссии о пособии по безработице Hartz IV (ныне упраздненном). Артист Михаэль Лерхенберг обвинил одного из политиков, умершего в 2016 году Гвидо Вестервелле, в желании «собрать получателей Hartz IV в одном лагере за колючей проволокой, над входом в который должна висеть надпись: Leistung muss sich wieder lohnen («Работа снова должна себя оправдывать»)». Разгорелся скандал — возмутился также Центральный совет евреев Германии, указавший, что шутки, высмеивающие страдания жертв концлагерей, — позор.

Своей фразой Лерхенберг явно намекал на знаменитое высказывание Arbeit macht frei, и хотя в его фразе не содержалось никаких пересечений с нацистским лозунгом, параллель была очевидна. Этот пример в очередной раз доказал, что

подчас не требуется даже прямое использование слова или предложения со скандальной репутацией — достаточно простой ассоциации, чтобы вызвать конфликт.

Другой пример, куда более острый, — реклама 1998 года сменных корпусов для мобильных телефонов компании Nokia, использовавшая слоган Jedem das Seine («Каждому свое»). Не будет лишним напомнить, что в принципе это выражение приписывается древнеримскому философу Катону Старшему, но современный контекст подлинно ужасен. Nokia прекратила кампанию в этом виде только после решительных действий Американского еврейского комитета. Десятилетие спустя совместную рекламу нового сорта кофе запустили компании Tchibo и Esso. В январе 2009 года на автозаправках по всей Германии висели плакаты с теми же словами: Jedem das Seine. А в 2018 году это же выражение для рекламы использовала сеть магазинов одежды Peek & Kloppenburg.

В 2020 году сотрудники мясного отдела супермаркета Edeka в примыкающем к Берлину городе Кляйнмахнов заказали для себя футболки с надписью «Твердые как сталь, жесткие как кожа». Ход оказался сомнительным: эти слова — часть речи Гитлера, который в 1935 году призывал немецкую молодежь быть в том числе твердой как сталь и жесткой как [выделанная] кожа. Сотрудники магазина проходили в таких футболках два дня, а потом руководство велело их снять.

Во всех этих случаях авторы рекламных идей напирали на то, что имели в виду нечто совсем иное и не собирались никого оскорблять. Об их подлинных мотивах можно только догадываться.

Некорректные сравнения

После падения нацистского режима и разгрома гитлеровской Германии в наследство стране осталось, помимо прочего, большое количество слов, которые оказались в чрезвычайной степени обременены тем самым контекстом.

Всем известны приветствие в адрес руководителя тогдашней Германии «хайль Гитлер», и хотя само слово «хайль» всего лишь значит «слава/да здравствует», в Германии таким образом приветствовать кого-либо запрещено. То же самое — слово «зиг хайль», дословно — «да здравствует победа». За публичное употребление этих выражений в Германии предусмотрен крупный штраф. При этом слово Sieg в значении «победа» используется совершенно рутинно.

Но это очевидные примеры. Куда больше не таких простых случаев — которые и в Германии не всем понятны, а тем более, представителям других языков.

У подобных выражений есть две потенциальные цели использования. Первая — прямое употребление. Эту цель преследуют неонацисты и прочие маргиналы; при этом занятно, что немецкие правые далеко не всегда прибегают к подобной лексике — они изобретают выражения-прикрытия, чтобы надзорные ведомства лишний раз к ним не цеплялись. К примеру, правые иногда говорят о «мифе об Освенциме» вместо «лжи об Освенциме», что стало бы прямым нарушением закона. Вторая цель — попытка речевой стигматизации, манипуляционное приписывание таких слов и оборотов группе лиц, которые чем-либо [якобы] провинились перед обществом (см. пример с пособием Hartz IV).

Использующие нацистскую лексику могут из «лучших» побуждений сопоставлять людей (с Гитлером, Геббельсом, доктором Менгеле), характеризовать глобальные действия (говорить «аншлюс» вместо более нейтральных «присоединение» или «аннексия»), называть нацистскими словами современные ведомства («гестапо», «вермахт», СС) или учреждения («концлагерь»).

Инструментализация нацистской лексики не только опасна. Она в первую очередь указывает, что те самые обремененные слова и понятия, то есть выражения, вызывающие негативные ассоциации с нацистской эпохой, не используются в повседневной современной жизни.

На эмоциях или с холодной головой та или иная сторона прибегает к подобным словам и выражениям, создавая нарочито непривлекательный образ описываемого человека, организации или явления, попутно их дискредитируя.

Эта практика не то что «не новая»: ей почти столько же лет, сколько и победе над фашизмом. Немецкие СМИ напоминают, что уже в 1947 году баварский министр по денацификации Альфред Лориц, настроенный якобы слишком пронацистски, был назван журналом Spiegel «белокурым Гитлером». Далее в этом смысле лучше не становилось: советская, восточногерманская и западная пресса, а также политический истеблишмент, время от времени именовали друг друга всеми указанными выше словами и многими другими (и каждая сторона, естественно, считала именно себя вправе использовать эти выражения).

13 августа 1961 года, в день начала строительства Берлинской стены, правящий бургомистр Берлина Вилли Брандт заявил, что появилась не просто госграница, проходящая через центр города, но «заградительная стена концентрационного лагеря».

Подобных примеров из истории действительно огромное количество. Однако чем ближе к сегодняшнему дню, тем бóльшая ответственность возлагается на использующих такие выражения. В частности, в 2002 году министр юстиции Германии Герта Дойблер-Гмелин непрямым образом сравнила тогдашнего президента США Джорджа Буша с «нацистом Адольфом» и в результате вспыхнувшего скандала после очередных выборов не стала претендовать на место в правительстве (хотя в теории могла бы).

Недавние пандемийные паспорта вакцинированного (или же их отсутствие) также часто сравнивалось в желтой звездой евреев — что также массово критиковалось как сторонниками вакцинации, так и еврейским сообществом.

Были и не совсем политические случаи: в 1976 году яйца кур-несушек были названы «яйцами из концлагеря», а аборты впрямую обозвали холокостом, эмбриокостом и бэбикостом. Противники ядерной энергии также не гнушались подобных сравнений (жители Германии помнят выражение «Горлебен — это Холокост»; Горлебен — хранилище радиоотходов в Нижней Саксонии).

Важность консенсуса

В Германии и в других странах с развитым демократическим обществом возник определенный консенсус: подобные сравнения есть недопустимые случаи тривиализации, опошления, релятивизации и даже издевательства (в случае сравнения с жертвами нацистского террора).

В публичном пространстве установилась фиксированная модель действий: за использованием — намеренным или по неосторожности — обремененных слов или понятий следует критика в СМИ и соцсетях, поскольку это нарушает общественную конвенцию относительно уникальности нацистских преступлений и их жертв. За этим в большинстве случаев (но не в ста процентах) следуют публичные извинения.

Но у этого явления есть и обратная сторона: привыкание даже к самым острым словам, выражениям и сравнениям, а также их растущая популярность. Все это связано как со слишком частым использованием этих самых слов, так и с разными представлениями об этических нормах со стороны говорящих — кому-то претит даже произнесение фамилии «Гитлер», а кто-то делает это с удовольствием, хоть и в критическо-уничижительной манере. Частое использование обремененных слов ведет также и к тому, что они становятся все более банальными и менее надежными для достижения своих конъюнктурных публичных целей.

Все ли запретные слова одинаковые?

Исследователь нацистской лексики и автор книги Verbrannte Wörter («Сожженные слова») Маттиас Хайне указывает, что гитлеровская власть созда (ва)ла новый лексический пласт — и хорошо это понимала.

Сам Хайне делит нацистскую лексику на четыре группы.

Первая — неологизмы (Vergeltungswaffen, оружие возмездия; Kulturschaffende, работник культуры).

Вторая — слова, претерпевшие намеренное изменение значения («арий» и производные).

Третья — слова «высокой ценности», которые имели особое значение для нацистской идеологии и поэтому использовались особо часто: «народ», «раса», «империя» (часто передаваемое на русский словом «рейх»). С их помощью формировались типичные для нацистского стиля официальные словосочетания (Reichsnährstand, Имперское земельное сословие; Volksempfänger, радиоприемник массового производства).

Четвертая — выражения, которые уже использовались другими политическими и социальными группами, но получили типично нацистский подтекст — «фюрер» (вообще-то изначально просто «ведущий») и даже «концентрационный лагерь».

Часто использовались армейские, технические и биологические термины, которые указывали, что отдельные личности, а также целые расы и государства находятся в борьбе за выживание. Увеличение рождаемости и создание дополнительных рабочих мест характеризовались словами Geburtenschlacht и Arbeitsschlacht («сражение/битва/бой за рождаемость/труд»). Понятие Gleichschaltung (насильственная идеологизация, а также уравнивание в значении «уравниловка») — изначально технический термин, означающий стандартизацию, а биологические понятия Schädlinge (вредители) и Parasiten (паразиты) использовались для описания противников нацизма и особенно евреев. К этому добавилось слово Selektion («отбор»), формально научный термин, но подразумеваемый отбор производила не природа, а сами нацисты.

В конечном счете все эти слова и выражения преследовали одну и ту же цель: дегуманизировать противников национал-социалистов, расчеловечить их.

Можно ли при помощи слов заставить людей убивать?

Маттиас Хайне призывает языку и словам не придавать слишком большого значения. Язык усиливал предрассудки и предубеждения, но тенденции существовали и ранее. Одним лишь употреблением слов «унтерменш» и «паразиты» не принудишь людей ненавидеть и убивать евреев — общество должно быть готовым к этому дикому шагу, указывает Хайне, и немцы тридцатых годов к нему были вполне готовы. Лексика только подогревала ненависть, но не формировала направление, куда двигалось общество.

В этом современный ученый частично противостоит классику изучения нацистского языка и тоталитарного мышления Виктору Клемпереру, автору важнейшей книги «LTI. Язык Третьего рейха». Клемперер утверждал: «Нацисты вводили в кровь и плоть множество отдельных слов, речевых оборотов, предложных форм, которые они в миллионный раз вдалбливали путем повторения и которые механически и бессознательно усваивались». И далее он же: «Слова могут быть подобны крошечным дозам мышьяка; их проглатываешь незаметно, они вроде бы не оказывают никакого воздействия, но через некоторое время отравляющий эффект все-таки наступает».

Решать, кто из двух ученых однозначно прав, не имеет смысла — правы оба. Приход Гитлера к власти, конечно, не был поворотным эпизодом в истории немецкого языка. Задолго до установления нацистской диктатуры уже существовала определенная языковая предрасположенность, которую национал-социалистам просто нужно было эксплуатировать в своих целях, а нацистская пропаганда сознательно сужала и обостряла значение уже существующих слов.

Многие немцы (но, естественно, не все) сразу после окончания Второй мировой войны хорошо понимали, что огромное количество выражений более использовать не стоит. И не случайно первое послевоенное издание словаря немецкого языка «Дуден» вышло уже в 1947 году: издание 1941 года содержало почти все понятия нацистской эпохи, и построение демократического государства требовало ревизии — в том числе языковой.

При этом, вопреки существованию большого количества публикаций на эту тему,

никто в Германии не собирается расширять список слов, за использование которых полагается штраф, и/или учреждать языковую полицию. Не следует также надеяться, что каждый немецкоговорящий будет знать и хорошо понимать историю, фон и контекст каждого произносимого слова,

но политики и журналисты в этом разбираться должны — или как минимум от них это резонно ожидать.

Примеры обремененных выражений

Список слов и выражений, несущих на себе печать нацистского времени, огромен. Некоторые, хотя и интересны, требуют чрезмерно длительного объяснения, связанного с нюансами немецкого языка. Но для примера рассмотрим ряд обремененных слов и выражений с разной последующей судьбой. Слова приводятся в алфавитном порядке.

Alles für Deutschland («Все для Германии»). Лозунг SA — штурмовых отрядов. Публичное употребление, равно как и более известного Deutschland über alles («Германия превыше всего»), запрещено.

Asozial («антисоциальный»). В целом это слово обозначает поведение, отклоняющееся от социальных норм и причиняющее вред обществу. Однако гитлеровцы называли антисоциальными всех людей из «низшего» класса. Согласно взглядам национал-социалистов, это были маргинальные социальные группы, которые имели серьезные проблемы с производительностью труда и адаптацией в обществе или были просто бедны. Сейчас это слово почти в ста процентах случаев воспринимается как оскорбление.

Betreuen («заботиться/обслуживать»). В концлагерях это слово использовалось для обозначения убийства людей с инвалидностью, но сейчас это слово вернулось в обиход и употребляется в разных сферах, к примеру, в медицинской («обслуживать пациента») или социальной («заботиться о ребенке» в детском саду).

Blitzkrieg. Как ни странно, для немцев, в отличие от русскоязычных, понятие «блицкриг», молниеносная война (ближайший аналог — «маленькая победоносная») не является стопроцентно запретным. Хотя именно так назывались действия фашистских войск на территории Польши, и это слово активно использовала нацистская пропаганда, его еще совсем недавно употребляли и для обозначения израильской Шестидневной войны 1967 года.

Deutschland, erwache («Германия, просыпайся»). Еще один ныне запрещенный лозунг SA.

Drittes Reich («третий рейх»). Национал-социалисты использовали это выражение в 1926 году, но позже сами отменили его, заменив термином Tausendjähriges Reich («тысячелетний рейх»), поскольку, по их мнению, «четвертого рейха» больше не должно было быть.

Ehestandsdarlehen («ссуда вступающим в первый брак»). Экономическая мера по поддержке молодых семей. Суммы до тысячи марок (в пересчете несколько сот евро) выдавались на приобретение товаров для дома. Сейчас подобные кредиты выдаваться также могут, но называются они в любом случае иначе.

Ein Volk, ein Reich, ein Führer («Один народ, один рейх, один фюрер»). Наиболее известный лозунг национал-социалистов, призванный укрепить чувство общности и идентификацию личности с правящим режимом. Использование вне исторического контекста невозможно.

Endlösung («окончательное решение»). Имелось в виду «окончательное решение еврейского вопроса», полная ликвидация евреев в Европе. Вместе с Sondernbehandlung («особым обращением») это одно из худших и наиболее одиозных понятий времен национал-социализма. Используется только в историческом контексте, хотя изначально представляло собой сугубо технический термин времен Веймарской республики.

Endsieg («окончательная победа»). Какую победу имели в виду нацисты, очевидно, но, к примеру, Лион Фейхтвангер использовал это слово, говоря о победе над гитлеровским режимом. Контекст поменялся — и слово оказалось пригодным к употреблению.

Führer («фюрер»). Само слово давно нельзя употреблять в значении «лидер» (для этого используется в том числе слово leiter, «руководитель») однако как составная часть более длинных слов вполне употребляется: Lokführer — машинист локомотива.

Herrenrasse («раса господ»). Концепция, согласно которой «арийская раса» считалась вершиной «расовой иерархии». Сейчас употребление этого понятия вне исторического контекста невообразимо.

Hiwi, Wissenschaftliche Hilfskraft («научный сотрудник»). Сейчас термин Hiwi используется в академическом контексте. На самом деле это сокращение также восходит к нацистской эпохе. Тогда оно обозначало что-то вроде «полезных людей», военнопленных, которые были вынуждены выполнять невоенную работу на стороне Германии во время войны, никоим образом не желая это делать.

Lebensunwertes Leben («жизнь, недостойная жизни»). Чаще всего использовалось в связке со словом Vernichtung, уничтожение. Национал-социалисты в рамках «расовой гигиены» допускали и практиковали принудительную стерилизацию «наследственных больных», алкоголиков, нетрудоспособных и ряда других групп. При этом само понятие было разработано до прихода Гитлера к власти — в 1920 году психиатром Альфредом Хошем и адвокатом Карлом Биндингом.

Mädel («девушка»). Возможно, наиболее интересный случай. К 1944 году существовавший уже почти 15 лет Союз немецких девушек (Bund deutscher Mädel, BDM), женское крыло Гитлерюгенда, был крупнейшей по численности женской организацией в мире. BDM объединял девушек от 14 до 18 лет, а для немок от 10 до 14 лет существовал Союз девочек — Jungmädelbund. Членство в этих организациях было обязательным, а евреек и других пораженных в правах молодых женщин туда, естественно, не принимали. Такой связи с национал-социализмом оказалось достаточно, чтобы на долгие годы вычеркнуть слово Mädel из активного употребления. Однако в последнее время слово снова появилось в обиходе — в рекламе, в телепередачах, а далее в частных разговорах. Не в последнюю очередь это связано с тем, что все меньше людей находятся в контексте и знают историю BDM.

Meine/Unsere Ehre heißt Treue («Моя/наша честь — это верность»). Девиз на клинках кинжалов СС и на пряжках ремней солдат и офицеров войск СС. Выражение существовало по крайней мере с начала XX века и означало, что честь слуги состоит в верности хозяину. Используется только в историческом контексте.

Mischehe («смешанный брак»). Если мужчины или женщины «немецкой крови» вступали в брак с евреем, их брак назывался смешанным — что сопровождалось поражением в правах обеих сторон. С 1935 года «смешанные браки» были запрещены в соответствии с так называемым «Законом о защите немецкой крови и немецкой чести». Тот, кто все же вступал в такой брак, наказывался за Rassenschande («осквернение расы», еще одно запрещенное понятие) — часто смертью. При этом само понятие «смешанный (межэтнический) брак» сегодня существует и по умолчанию не считается чем-то позорным.

Mit deutschem Gruß («с немецким приветом»). Это словосочетание, ныне не используемое, употреблялось в том числе как прощальная фраза в письмах национал-социалистических времен.

Parteigenosse/-in («член партии», «товарищ по партии»). Использовалось для состоящих в NSDAP. В дальнейшем использование этого слова для обозначения членов других партий стало неуместным, хотя отдельное слово Genosse («товарищ») вполне употребимо. Понятие «член партии» передается словом Parteimitglied/-in.

Reichskanzler («рейхсканцлер»). Официальное название ФРГ — Bundesrepublik Deutschland, что официально переводится как Федеративная Республика Германия. На деле же слово Bund, пришедшее на замену Reich-у, скорее обозначает «союз», «объединение». Все понятия, приставкой к которым служило слово reich-, включая канцлера, считаются историческими терминами. Именование российской пропагандой канцлера Германии Олафа Шольца «рейхсканцлером» является не чем иным, как использованием нацистской лексики и оскорблением.

Reichskristallnacht («хрустальная ночь рейха», по-русски более известна как «хрустальная ночь»). Еще один пример запрещенного самими нацистами термина. Не исключено, что это выражение придумал берлинский кабаретист Вернер Финк, увидевший разбитые витрины еврейских магазинов. Целью Финка, вероятно, было высмеять и осудить акцию нацистов. Теперь это выражение предпочитают не использовать, называя те события Novemberpogrome, ноябрьскими погромами, хотя и этот термин не совсем верен: погром подразумевает нечто спонтанное, стихийное, а акция против еврейских магазинов планировалась заранее.

Riesenreich im Osten («гигантская империя на востоке»). Гитлер так называл СССР, и несколько лет назад это выражение — в отношении России — употребил один немецкий журналист, еврей по национальности. Но он, судя по всему, не знал о происхождении этого словосочетания.

Sonderbehandlung («особое обращение»). Убийство отдельного человека.

Untermensch («недочеловек»). Одно из наиболее известных слов нацистского режима. Изначально обозначало людей «низших рас» и «полукровок». Сейчас это слово также употребляется только в историческом контексте.