Что спецоперация рассказала нам о путинском режиме — в редакционной колонке канала Невойна.

«Глупость или измена?» — вопрошал депутат Государственной Думы Павел Милюков в 1916 году, когда армия Российской империи отступала под натиском немцев, отдавая им город за городом на западных рубежах державы. Спустя сто с небольшим лет такие же точно восклицания мы слышим от отечественных патриотов, жалующихся, что некие тайные враги или некомпетентные личности, засевшие в высших эшелонах власти, ведут дело к поражению в войне с Украиной. Но патриотические комментаторы ни тогда, ни теперь не смогли понять, что основной причиной неудач являются не люди, сидящие в тех или иных кабинетах, а сама система, которая неминуемо и закономерно идет к своему краху.

Тем, кто оценивает происходящее исключительно с технической точки зрения, непонятно, почему некоторые решения, которые кажутся им очевидными и назревшими, не принимаются или не выполняются. Хотя причины такого положения дел вполне ясны. Власть не будет делать то, что противоречит её социальным, экономическим и политическим интересам. В данном случае — интересам людей и групп, ради выгоды которых как раз и ведется война. Если бы дело обстояло иначе, то нынешнюю военную операцию никто бы и не стал начинать, учитывая то, что её бесперспективность с технической точки зрения была очевидной с первых же дней. Войну начали, исходя из внутриполитических раскладов, в которых тоже запутались. Но разрубить гордиев узел одним ударом не удалось, узлы противоречий затянулись ещё туже.

Герой Новороссии Игорь Стрелков (Гиркин) возмущается, что нет мобилизации. Но как может проводить мобилизацию режим, стабильность которого годами основывалась именно на пассивности и аполитичности населения? Неспособность правительства провести мобилизацию и слабость антивоенного движения имеют одну и ту же причину: народ состоит из массы личностей, живущих преимущественно частной жизнью. Любая попытка вывести людей из этого состояния обернется обрушением психологических условий, при которых только и может существовать путинская система. Как, с одной стороны, можно дать оружие в руки гражданам, если у власти не только нет оснований им доверять, а зато есть много причин их бояться? А с другой стороны, как можно вооружить массовую армию, если после нескольких десятилетий правления воровской олигархии промышленность разорена и развалена настолько, что и нынешнее двухсоттысячное войско вооружить толком не удается. А ведь солдат надо ещё и кормить, одевать, снабжать боеприпасами, перевозить. И тут обнаруживается (в точности как во время Первой мировой войны), что куда ни взглянешь, обнаружишь проблемы, диспропорции, узкие места.

Санкции ещё более усложняют задачу. Автомобилестроительные заводы останавливаются, производство грузовых вагонов упало наполовину. Данных по оборонной промышленности нет, они засекречены, но если судить по смежным отраслям, то и там нет оснований для оптимизма.

Зачем жаловаться на некомпетентность чиновников и военных, если очевидно, что действующий персонал заменить некем? Появление любого успешного военного или аппаратного лидера автоматически становится угрозой не только для высших лиц в его ведомстве, но и лично для Владимира Путина. Ведь ещё один фундаментальный принцип режима: «Если не Путин — то кто?» Незаменимость высших чиновников — сознательно сформированная ситуация, никак не связанная с дефицитом компетентных кадров. В стране просто не должно быть заметных, ярких или хотя бы узнаваемых фигур, вызывающих у сколько-нибудь большого числа людей позитивные эмоции. Главный вождь и его окружение должны оставаться незаменимыми, ибо в противном случае их бы уже давно заменили всех до одного. А потому любая замена на сколько-нибудь высоком уровне превращается в серьезнейшую политическую проблему и угрозу стабильности режима. Тут дело даже не в негативном отборе, на который много лет жалуются либеральные публицисты, а в том, что система делает крайне трудным и нежелательным вообще любые изменения.

В известном смысле положение дел в современной России даже хуже, чем во времена царизма, где существовали сословные привилегии и соответствующие институты, в рамках которых всё-таки можно было принимать некоторые решения. В путинской Российской Федерации все институты разрушены. Это уже не самодержавная монархия, где имелись строгие правила престолонаследия, процедуры назначения и смещения высших чиновников. Сегодняшнее наше государство в политологическом смысле трудно даже назвать диктатурой, ибо работающий авторитарный режим нуждается в функционирующих институтах не меньше, чем демократия. Многие из тех, кто жаловались на стремительное свертывание остатков демократических свобод, происходившее у нас в течение прошедших трех лет, не заметили, что и более или менее упорядоченного авторитарного режима за это время тоже построить не удалось. Государство пришло к деспотическому управлению, когда вся власть сосредоточена в руках узкой клики, руководствующейся скорее своими страхами, желаниями или настроениями, а не какими-то политическими и экономическими критериями. От принятия решения отстранена даже большая часть олигархии, не говоря уже о капиталистическом классе в целом. И вполне понятно, что длительное время такое положение дел сохраняться просто не может. Но и в краткосрочной перспективе это ведет к развалу управления.

Патриотические блоги пестрят жалобами на то, что заявив о каких-то действиях, армия и правительство не выполнили своих обещаний. Отсюда опять привычные вопли про «измену». Но где же эти, окопавшиеся на всех уровнях власти, предатели? Их никто не может назвать просто потому, что их нет.

Объявленные намерения не реализуются, но не потому, что кто-то их саботирует, а потому, что их невозможно осуществить. И не то, чтобы не пытались. Вспомним, например, повторявшиеся военными и политиками заявления про «удары по центрам принятия решений». И вот Стрелков и его единомышленники грозно спрашивают: «Где же эти удары?» На самом деле удары наносятся постоянно, с самого первого дня. Просто результатов нет: диверсионные группы, посылаемые для убийства высших должностных лиц Украины, ловят и уничтожают, ракеты и самолеты, атакующие Киев, сбивают — не забудем, что ещё в советские времена украинская столица была (наряду с Москвой) одним из нескольких городов СССР, максимально защищенных от любых возможных угроз, включая ядерный удар. И даже если за годы независимости многое развалилось и разладилось, то уж за 8 лет, прошедших с начала открытого противостояния между двумя государствами, украинские военные и спецслужбы сумели навести в этих делах порядок, тогда как их российские коллеги просто продолжали бессовестно воровать.

Готовность бить по складам, разрушать дороги и мосты, сжигать нефтехранилища у путинской армии есть. Она этим занимается с первых же дней войны. Но обнаруживается, что у «второй армии мира» ограничен запас ракет, а потому не на все цели их можно тратить. Нет хорошо организованной разведки и четкой стратегии, потому дорогие ракеты всё равно пускают по совершенно неподходящим целям. Нет координации, а потому официальные лица не просто лгут, объясняя происходящее, но и постоянно путаются в своей лжи, противоречат сами себе. Не имея четкого понимания задач войны, но получая постоянные пинки от центральной власти, требующей показать активность, военные бомбят жилые кварталы. Министерство иностранных дел договаривается о прекращении обстрелов Одессы, чтобы наладить вывоз зерна (в чем Россия заинтересована не меньше Украины) и ослабить санкционное давление, а военные начинают обстрел Одесского порта ракетами — и это не изощренное коварство, и даже не патологическая глупость, а просто признак того, что на государственном уровне работу военных и дипломатических служб вообще никто не координирует.

Причина неудач не в предательстве и глупости (хотя ничего особо умного российские высшие чины за последние годы не сделали), а опять же в системном разложении. Оно, в рамках нынешнего режима, является непреодолимым и фатальным. Хуже того, попытки усилить активность, «поднажать», придумать что-то новое, лишь ухудшают дело.

В условиях деспотическо-хаотического управления иначе и быть не может. То, что воспринимается патриотическим обывателем как нерешительность и непоследовательность власти, в действительности есть лишь результат её неспособности действовать иным способом. Система изжила себя и разрушается на наших глазах. И в этом отношении сравнение с 1916 действительно становится в высшей степени актуальным.