Согласно древнему мифу, когда Аид похитил Персефону и сокрыл ее в царстве мертвых, деревья перестали плодоносить, земля — давать урожай, и в мире воцарился голод. Произошло событие, полностью разрушившее гармоничный строй бытия. Представьте, что однажды вы проснулись и с удивлением заметили, что отныне дождь идет горизонтально, а лето вместо привычных трех месяцев сократилось до трех жалких дней. В трагедии Софокла «Эдип-царь» Фивы погибают под властью чумы, превращаясь в огромное кладбище, поля не дают урожая, вымирают стада, люди мучимы голодом, — и все из–за того, что была пролита кровь царя Лайя, и бог Аполлон жаждет возмездия. Почему я вспомнила об этом? Потому что то же самое происходит в фильме Ренаты Литвиновой «Северный ветер».

Матриархальное царство приходит в упадок из–за внезапной гибели юной красавицы Фанни. И Литвинова доводит этот процесс до предела: смерть девушки запускает страшный механизм — все начинает гнить. Гниют деньги, гниет земля, хранящая в себе древние сундуки, гниют ценности, гниет дом, гниют отношения между людьми, гниют сами люди, чьи еще живые тела начинают издавать неприятный запах. Погибает Фанни — единственная из тех, кто в этом древнейшем женском клане познала любовь. И вместе с гибелью Фанни происходит гибель всего. Тотальный декаданс. В изумительных декорациях, в вечном ожидании того, кто так никогда и не придет, в циклическом времени, в предании о 13-м часе, в тщетных попытках подменить любовь и все равно погибнуть, истлеть, иссякнуть, в завораживающей фантасмагории, которую могла создать только Рената Литвинова, чей режиссерский почерк и художественный вкус мы узнаем безошибочно.

Это онейрический фильм. То есть фильм, имеющий структуру сновидения. И, признаться, я ждала, что грань, которая отделяет мир живых от мира мертвых, столь значимая для нас по ту сторону сна, в «Северном ветре» растворится как дым, сопровождавший Маргариту, и мы вот-вот увидим вернувшуюся хотя бы на время Фанни-Персефону. Но она не вернулась. Мертвые не возвращаются, живые же — словно умерли, но все еще находятся здесь, напоминая о неизбежном распаде. Распад — тонкая корочка на ткани жизни, семя умирания, проросшее сквозь кожу миру, откуда ушла любовь. Именно любовь в фильме Литвиновой и прорывается за пределы самой жизни, попирая рок, время, обстоятельства…Это мир однолюбов, в котором любят вечно и только кого-то единственного. Мир, не представимый нами и, наверное, не имеющий места даже в наших фантазиях, ибо мы давно запретили себе так любить.

Меня беспокоит только один вопрос: кем же была рано ушедшая Фанни, если ее гибель привела почти к «сумеркам богов»? Не она ли в действительности и была подлинной главой матриархального царства?