Тягучая неизвестность хаотично расползается, повинуясь своему внутреннему алгоритму. Ей никому не приходилось объяснять принципы своего существования, необходимость и закономерности происходящих процессов, намекая на безусловное принятие правил странной игры, — той единственной и самой важной, инструкции к которой нет у человека. Он же вынужденно вступает в игру. Человек, — маленькое существо, параметры которого сброшены до заводских настроек, происхождение которых — такая же неизвестность, как и всё окружающее, что ему предстоит постичь.

Врываясь пронзительным криком в мир, то ли в знак приветствия (но за неумением его выражать словами и обладая только таким способ самовыражения по умолчанию, выбирает его), то ли в знак удивления от новой синкретичной стадии существования, впервые сталкиваясь с ощущениями, которые может переживать собственное тело. Тело — единственное, что действительно сопровождает нас в течение жизни и то единственное, что принадлежит нам (по крайней мере, в большей степени, в сравнение со всем остальным, но с которым связано больше всего запретов).

Начиная с первых, обволакивающих непониманием, минут жизни, знакомство с миром происходят благодаря телу, — четко систематизированному загадочному биологическому материалу. Неисчисляемое количество отдельных клеток, объединяясь в однородную целостность, образуют единственное возможное условие для существования человеческого сознания (по крайней мере, на данном этапе развития). Оно — связь и обязательное условие жизни, сосуд и вместилище всего, что мы знаем и потенциально можем узнать о себе и мире, библиотека, в котором собирается ежесекундно переживаемый опыт.

Пребывая в постоянном плену непонимания, появляется стремление упорядочить упорядоченное, упростить окружающее многообразие, сделать его менее устрашающим и враждебным, требуя ответы (на вопросы, которые появились только у человека), чтобы склеить из фрагментов более-менее приемлемый образ целостности. Нетерпеливо собирая пазл, без определенного образца для сравнения, человек стремится к обрывкам понимания. Природа терпелива. Человек же, нет. Он ограничен. Телом.

Именно телесная ограниченность (имеется в виду ограниченность жизни, которая связана непосредственно с телом) рождает проблему ограниченности времени (но также даёт возможность проживания времени, впитывая его в себя, становясь единым с неограниченным временем, пусть и в ограниченном промежутке). Осознание ограниченности придаёт ценность и необходимость ускоренного постижения, с чем и связана нетерпеливость.

Тело — механизм приспособления к пространству и, как оговаривалось выше, единственное условие, позволяющее быть. Но в силу неизвестных наверняка, (но предполагаемых, так как человек стремиться выстроить хоть какие-то предположения, дабы сузить необъятность своего непонимания, что свидетельствует против всевозможности человека, которая и без этого, является ложной) обстоятельств, тело обладает осознанностью, точнее дает возможность нахождения в нем сознания. С него и начинается болезненность мироощущения. Оно — награда и наказание, мука и радость, свобода и рабство. Тот самый запретный плод и путь к страданию.

Способность осознания приводит к первой встречи с хаосом. Словно заводит в комнату переговоров, где необходимо заключить соглашение с непостижимой безграничностью мира. О чем собственно они договариваются — остается только предполагать.

Необъяснимость мира была рождена попыткой его объяснить. Отрезвляющее непонимание вынуждает приспосабливаться, понимать, ощущать, выстраивать, разрушать и собирать заново разбросанные лоскутки реальности. Когда же окружающая реальность похожа на единство, человек заявляет об обладании ею, словно это необузданный конь, которого наконец-то удалось приручить и использовать в своих целях. Важнее же, её принятие и понимание, нежели обладание, так как в этом случае выстраиваются односторонние потребительские отношения, несущие деструктивный характер.

Стремление обладания реальностью абсурдно (есть только возможность сужения незнания). Человек, неосознанно накидывая на мир воображаемую сеть, ложно полагает, что он ему принадлежит, как рыбак считает, что рыба, пойманная им, принадлежит ему. Мир никому не принадлежит. Он-то по-настоящему свободен, хоть и у него нет необходимости в осознании этого.

Человек же, помещен в ловушку. Собственных ложных истолкований, иллюзий, желаний. Тело — ловушка, сознание — ловушка.

Неограниченность мысли и фантазии, проецируют постоянно новые действительности. Сотни, тысячи разных реальностей. Но даже эти вариации основываются всегда на одной единственно доступной реальности, которую способно воспринять и сконструировать тело внутри себя, исходя из своих возможностей (пределы которых не известны). Растворение реальности в собственных ощущениях, расширение себя через образы, через присвоение реальных, воплощенных физически, объектов — это приёмы, способные, казалось бы, стереть границы ограниченности. В действительности, удаётся лишь припорошить их, как снег, покрывая землю, дает ощущение однородности всего, что под ним скрыто, а это далеко не так.

Желание освободиться, которое невозможно в абсолютном понимании, компенсируется возможностью расширения через присоединение. Здесь речь касается телесной ограниченности во времени-пространстве и попытка выйти за эти рамки. Желание соединиться с чем-то, стать целым, лишиться чувства тела, расширившись до пределов объекта — направлено на преодоление барьера. Мозг способен к «внетелесному» расширению (но не стоит забывать о его телесной природе) через присоединение. Обращая внимание на что-либо, он со-единяется с тем, в чем увязло внимание, становясь единым, но не одним и тем же. Тесность в себе — причина расширения.

Образы, мысли, идеи, чувства, разворачиваемые вариации потенциально происходившего/происходящего здесь и в неизбежно приближающемся завтра — весь этот бесконечный поток обречён на сжатие, чтобы вместиться внутри сцены, где разворачиваются события внутри биологического механизма, который мыслит себя целостностью. Осознание, фантазии, абстракции, иллюзии — разворачивание свободы и изучение неизведанности. Встреча с давящим хаосом и осознание своей ограниченности, ведет к неограниченности, которая разворачивается внутренним сценарием.

Выстраивание декораций мира, возможно благодаря этому расширению-сжатию. Охватывая и соединяясь с внешним миром, информация захватывается и обрабатывается внутренними механизмами, где происходит систематизация и попытка упорядоченности, создание некого автоматического архива переживаний, структурирующих мир, доступ к которому осуществляется неосознанно.

Хаос мира тысячелетиями человек пытается вместить в созданную обертку, из которой этот хаос расползается, как тающая шоколадная конфета. Тело — приспособление упорядочивания хаоса, инструмент дающий возможность восприятий. Оно — единственное, что связывает нас с реальностью, с той непостижимой окружающей бесконечностью интерпретаций и оно же — единственное, что позволяет разобраться (или попытаться разобраться) в том, что происходит вокруг.