“Живи быстро, умри молодым” — призыв к действию, один из мотивов панк и рок-н-ролл субкультур, философия молодых людей нескольких поколений.

Культовая фраза “live fast, die young, leave [have] a good-looking [pretty] corpse” была произнесена главным героем картины “Стучись в любую дверь” в исполнении Джона Дерека (иногда её ошибочно приписывают Джеймсу Дину). Также существует и современная вариация “live fast, die young, be wild and have fun”, созданная Ланой Дель Рей.

Целая гедонистическая концепция, уместившись в ёмкой фразе, предлагает жить ярко, насыщенно, но не продолжительно. Кредо захватывало юношеские умы и сердца, становилось частым упоминанием в массовой культуре, модифицировалось. Так, например, идея “жить здесь и сейчас” воплотилась и в более позитивном растиражированном призыве YOLO (you only live once).

Почему же всё-таки рок-н-ролл и панк, 50-е, 60-е, 70-е годы? Именно в этот период молодые люди захотели жить быстро, а умирать молодыми. В этом контексте важна история эволюции рок-н-ролла с момента условного возникновения (начало 50-х) до конца 70-х, а также возникновения и становления панк-рока как обособленного продолжения рок-н-ролла.

Общий сумасшедший драйв стилей — результат бунта: личного и политического. Ответ на государственную монополию на общество, конформизм, социальную несправедливость, пуританское воспитание родителей, войну, подрывающую саму основу жизнедеятельности людей — с одной стороны. Самоубийство и саморазрушение, глубокий экзистенциальный кризис — с другой. “Живи быстро, умри молодым, оставь красивый труп” оказалось вполне актуальным кредо в этом споре человека с государством, обществом и самим собой.

Говоря о рок-н-ролле, в первую очередь хочется вспомнить лиризм Чака Берри, Джерри Ли Льюиса, Бадди Холли, Бига Боппера, бессмертных “Битлов” и “Роллингов”. И разумеется, короля Элвиса Пресли. Первоначально аполитичный, популярный, коммерческий, раскованный рок-н-ролл — исходный рубеж философии “live fast, die young”.

Рок-бунт имманентен самому звучанию электрогитар (что справедливо и в реверсивном порядке). В начале “нежное” их звучание у Элвиса становится всё более агрессивным, и рок ушёл с танцплощадки, на которой так полюбился быстрый темп и чёткий рок-н-ролльный ритм. Возникает практически митинговое рок-пространоство — open air. British Invasion врывается в чарты и доминирует на мировой музыкальной арене. Воспитанная на рок-музыке молодёжь готова бунтовать, движение хиппи растёт и становится политически значимым. Бунт против буржуазного государства сублимируется, переходит в употребление психоактивных веществ и злоупотребление ими (что характерно и для панка), порождает контркультуру straight edge. Субкультуры рождаются, модифицируются, сменяются довольно быстро — live fast!

Термин “рок” начинает употребляться в 60-х как более широкое понятие: музыкальный стиль и культурный феномен. Послевоенный бэйби-бум подготовил прекрасную почву для становления рока популярным жанром музыки. Бунтующие в 68-м году воплотили политическое действие. Испытывающие глубокое чувство безысходности и послевоенный экзистенциальный кризис вершили индивидуальный бунт, воплощённый в lifestyle, образе жизни. Выросшие в уже комфортных условиях молодые люди нуждались в новой общественной морали.

Мятежники против системы задаются нетривиальными вопросами: куда подевалась социальная справедливость, старый добрый нонконформизм и можно ли в современных мире говорить о свободе личности?. «С 1936 года я боролся за повышение зарплаты. Раньше за это же боролся мой отец. Теперь у меня есть телевизор, холодильник и “фольксваген”, и все же я прожил жизнь, как козел. Не торгуйтесь с боссами! Упраздните их!». Такова риторика уличных художников, бастующих студентов, маргиналов и анархистов.

Явные политические движения комбинировались с сублимированными:“этика любви”, “сексуальная революция” “пацифистский бунт‘ движения хиппи. Не смотря на явные политические посылы (“Make love, not war”, “Hell No, We Won’t Go!”, каламбур “Off The Pig!’) хиппи-бунт довольно аполитичен (если подразумевать активное политическое участие и не учитывать особо активных, Йиппи): никаких выборов, заседаний и вообще — бюрократическое табу. “Рюкзачная революция” и коммунитарная организация позволили как бы броситься с моста всей политической системы. Тем не менее, индивидуальный бунт хиппи был очень продуктивен и так или иначе связан со многими движениями современности: энафизм, Food not Bombs, фриганизм, Really Really Free Market и прочие антиглобалистские, антиконсьюмеристские, пацифистские и зелёные движения.

А что же с панком?

Он возникает в начале 60-х с британских Sex Pistols и американских Ramones. Дальше — больше, различней (от заводного кельтского панка Dropkick Murphys до апатичного готик-рока Joy Division и The Cure). Максимально политизированный, бунт здесь одновременно и максимально индивидуальный. Панк-рок критичен к обществу, политике, нормам и даже самому себе, всё время балансирует на грани тотального нигилизма. Необузданный драйв, “сырой” звук, впечатляющая концентрация политических посылов в текстах, восполняющая иногда не слишком техничное исполнение. Впрочем, и лиризм и романтизм в панке, разумеется, присутствует; и возможно ли вообще его тотальное исчезновение в поэзии?

Справедливо отметить, что двигатель панка — внутренне сгорание его исполнителей. Употребление наркотиков, алкоголя, бесконечные тусовки и беспорядочные половые связи. Саморазрушение и крайнее его проявление — суицид — неотъемлемы. Они часть панк-борьбы за альтернативу. Вспоминается не слишком известная, но довольно плодотворная для течения группа Suicide, но история панка содержит множество более известных саморазрушительных персоналий, которые воспринимали “die young” отнюдь не фигурально. В “Клубе 27” Брайан Джонс, Джимми Хендрикс, Джим Моррисон, Дэвид Александр; позже — соотечественник Александр Башлачёв и фронтмен “Нирваны” Курт Кобейн. Естественно, список самодиструктивных личностей в истории рока гораздо более внушителен.

Стоит воскресить в памяти и ключевые фигуры стиля, риторики, субкультуры и эстетики панка, которые занимают важное место среди прочих персоналий рок-культуры. Значимые в этом контексте “панк-саморазрушители” — Игги Поп в собственной крови, Сид Вишес с многочисленными порезами, суицид Иена Кёртиса. Несмотря на особую политизацию искусства протест движения очень похож на эскапизм хиппи.

Дистанцирование, перманентные самодиструктивные импульсы в виде пьянства и употребления наркотиков панк-тусовки будут жестоко критиковаться последующими “свободными от яда” стрэйт-эджерами. But still, die young!

“Живи быстро, умри рано, оставь красивый труп” добавила рок-субкультурам не только внешнюю атрибутивность, но и философскую составляющую. Все прошлые паттерны перевёрнуты с ног на голову: культ здоровья, долголетия, семейных ценностей сменяется саморазрушающим гедонизмом. Отсутствие сильных институтов не способны разрешить кризис в обществе.

Быстро набравшая обороты индивидуализация, примат свободы личности над коллективным благом оставил личность в одиночестве. Идеология панка не имеет чётких границ и утверждается с помощью отрицания — от существующего истэблишмента до собственного бытия. Панк- и рок-бунт нельзя назвать в чистом виде политическим протестом, как и протестом индивидуальным; мятежный дух часто носит сугубо провокационный характер против системы и воплощается лишь в искусстве. Система включала в себя всё: армию, религию, семью, систему образования, капитализм, — против всего был направлен незрелый бунт, в чём заключалась особая красота панка.

Философия LFDY как культурный феномен возникла именно на почве рок-н-ролла и панка, и философия “перегоревших” занимает важное место не только в истории музыки.