Советский романтизм и православная Русь
В субботу посетил Манеж. Вся экспозиция выставки «Романтический реализм. Советская живопись 1925-1945 гг.» состояла из мифологических мемов, надерганных из разных концов советской культуры. Ментальным центром экспозиции был образ Сталина и Ленина. Народу было много, и люди, толкаясь у картин стремились изойти на текст. Так, две женщины пенсионного возраста, глядя на холст, изображающий похороны Ленина, спорили о том, жива ли была Крупская к 1924 году или уже умерла. Пухленькие мужички наоборот проявляли чрезвычайную осведомленность, на весь зал вещая — «Вот она самая признанная картина послевоенного времени!». Тексты, разбросанные по всей экспозиции, не отставали от посетителей. Создавалось ощущение, что текстовая отрыжка еще не дошла до уровня исторической рефлексии, но некие смутные предположения о ней имеет. Да и сами залы во многом демонстрировали это замешательство. Стараясь ответить на вполне надуманный вопрос о существовании некой романтики в соцреализме, кураторы распределяли работы чуть ли не по цветам. Зал труда, зал вождей, зал праздников, зал войны, зал знаменитостей и даже на всякий случай зал архитектурных утопий — все это складывалось в такую кашу, что понять кураторский замысел было крайне трудно.
Единственное, что было на выставке удачным — это местоположение экспозиции «Романтического реализма» в подвале. Это местоположение, являясь топосом бессознательного, неким культурным подполом, вполне четко отражало местоположение советской истории в головах кураторов и зрителей. Пространство выставки персонифицировало скрытый адок мешанины неотрефлексированных образов и туманного значения наследия прошлого.
Тем временем, над советским романтизмом разверзлась еще более порочная бездна неупорядоченных образов — выставка «Православная Русь. Россия — Моя история». Оказавшись на экспозиции, надо было, как в сказке — сразу решить в какую сторону пойти. Путь налево маркировался табличкой «К ИКОНЕ», где сразу была заметна большая очередь. Подойдя к черной закоптелой доске, люди кланялись, целовали образ и получали бумажку. С другой стороны, пространство выставки напоминало семинар буйнопомешанных. Центральное место в этой вакханалии занимали гиды, которые голосом то ли сектантов, то ли телепророков вываливали в воздух ушаты слов из современных псевдоисторических изданий. Отшатнувшись от их страшных голосов, доносящихся с каждого угла выставки, можно было упереться в один из стендов в буквальном смысле, нагромождающих пространство. Информация полезная как бы для каждого, была расположена так плотно, что от нее слезились глаза, но при этом разобраться в ней было невозможно. Бесперебойное сообщение недостоверного и ангажированного текста, казалось, стремилось захватить все формы человеческого восприятия.
Если располагающуюся в подвале выставку «Романтический реализм» можно отнести к бессознательному, то находящуюся на уровне земли «Православную Русь» следует смело относить к реальному. Причем есть интересный момент, в обеих выставках акцент ставится на историю, которая почему-то заменяется мифом. Такая форма интерпретации истории напомнила мне сцену из романа Малапарте «Шкура», в котором главный герой отправляется вместе с американскими солдатами посмотреть на последнюю девственницу Неаполя. Только что освобожденный нищий город пал перед красивыми американцами до такой степени, что стал демонстрировать молодую девушку американским солдатам. Девочка лежит, раздвинув ноги перед американскими солдатами, а ее хозяин предлагает солдату-негру засунуть в нее палец, чтобы убедиться в ее девственности. История после посещения данных выставок напоминает эту девочку. Всем и каждому предлагается бесплатно сходить на выставку и сунуть палец в ее девственное лоно. Каждый может убедиться в чистоте и непорочности Истории, забыв при этом, что находится в бардаке.
______
