Я проснусь на даче. На диване поперек будет лежать Полина. Скажет, что ночью я её лягала ногами. Я извинюсь. Она скажет, что это было не слишком сильно. Придет Юля. Я выпью таблетку Омепрозола. Мы переоденемся и начнем готовить завтрак.

Полина пожарит яичницу с помидорами. Мы заварим чай и сядем завтракать. Я выпью Фосфалюгель, а потом поем яичницу. Оставлю часть Саше. За завтраком спрошу, могу ли я взять какой-то контейнер, чтобы набрать клубнику для Димы. Юля найдет мне несколько контейнеров. Несколько раз повторит, что я слишком быстро уезжаю. Я намажусь солнцезащитным кремом, соберу клубнику, обниму Полину и Юлю. И мы поедем с Сашей на станцию. Я буду спрашивать, когда они купили этот участок и как выбрали место.

Саша высадит меня у тропинки. Я буду торопиться, приду на станцию, сяду на лавочку в теньке. Будет очень жарко. Потом вспомню, что не валидировала тройку. Побегу валидировать. На станцию уже придет мама с двумя девочками и двумя собаками. Они достанут миску с нарезанной дыней, съедят по кусочку, а шкурки отдадут своим большим собакам.

Подъедет электричка. Я зайду в почти полностью пустой вагон. Открою несколько окон — всё равно будет слишком душно. Я сниму кроксы и подниму ноги. Вырез на платье слишком глубокий. Мне некомфортно ехать одной в этом платье. Выйду на станции и пойду пешком домой. Будет очень жарко.

Зайду в Дикси. Потрачу там 240 рублей: 51,81 на томаты, 53,98 на два сырка, 70,39 на луховицкие огурцы и 63,99 на молоко. Приду домой, схожу в душ, выпью Фосфалюгель и подкреплюсь. Выберу одежду такую, чтобы кожа не обгорела и чтобы было не слишком горячо: светлую немецкую рубашку и, наверное, юбку. И поеду к офтальмологу, а от него на трансвагинальное узи на Арбат.

Но сначала офтальмолог посмотрит мне в глаза и выпишет рецепт на очки. Буду идти к метро и думать, где я могла бы успеть заказать очки до отъезда. Зайду в одну оптику. Там очки делают несколько дней — не успею забрать до вылета. А потом в метро.

Выйду на Арбатской и пойду по теньку, ну там, где он будет. Буду идти и вспоминать, как ходила в Октбярь, как сидела в книжном. Приду заранее, нужно будет еще подождать минут двадцать до приема. По женской консультации будут ходить женщины.

Зайду в туалет. Буду волноваться и бояться пропустить очередь. Зайду в кабинет, постелю пеленку на кушетку, сниму юбку и трусы, скажу, что я готова, что нужно посмотреть на мою миому — узистка скажет, что я слишком молодая для неё. Наденет презерватив на аппарат, добавит смазку и введет его в меня. Миома будет по размеру такой же, как и в прошлом году. Окажется, что у меня загиб матки — врач попросит потерпеть боль. В заключении напишет, что матка у меня в положении Anteflexio.

Выйду из кабинета, наберу воду в термос, напишу Диме, что освободилась и пойду к нему на встречу. Буду каждые несколько минут проверять сообщения. Дима пришлет мне свои координаты, я отправлю скрин карты. У Садового увижу его через дорогу, спущусь в переход. Выйду из выхода, у которого он стоял, — Дима окажется у другого. На ногах у него будут зеленые кроксы.

Мы обнимемся и пойдем в сторону Библиотеки имени Ленина. Говорить будем мало, я буду удивляться, почему так, почему Дима почти ничего не говорит. Дойдем до Библиотеки, там присядем на скамейку в теньке. Я достану клубнику, землянику и помою её водой из термоса. Сделаю фотографию Димы на пленочный кодек папы.

Начнем есть. Дима скажет, что у него начались другие романтические отношения. Спросит, что я про это думаю и что чувствую. Я что-то отвечу. Потом муж скажет, что, пожалуй, стоит скоро развестись. Я скажу, что очень не хочу разводиться, но если будет нужно, то «что уж». Начну плакать. Будет мучительно душно, меня начнет тошнить.

Я скажу, что если Дима не хочет дальше продолжить наш путь к Перспективе, то мы можем разъехаться. Мы посидим еще немного. Нас попросит о помощи мужчина лет шестидесяти. Я скажу, что мы ему не поможем. Потом пойму, что помочь вообще-то стоило бы и хотелось. Я перепутаю его с теми, кто вторгается, чтобы попросить купить что-то. Мне станет стыдно. Мужчине уже поможет прохожий.

Мы встанем и дойдем до метро. Я буду пытаться придумать, что можно сделать, как всё поменять. Панама будет очень кстати — она здорово спрячет слезы. Я скажу, что не поеду дальше. Мы встанем у входа на станцию на пути у других людей, крепко обнимемся и будем плакать.

Дима уйдет в метро, я поднимусь на другую сторону. Запишу для себя видеокружок по пути к Охотному ряду. Буду плакать. Скажу: «Кажется, мы окончательно расстались с Димой. Чувствую себя очень-очень плохо. Хочется что-то найти понятное. Но ничего понятного нету».

Зайду во вкусвил, чтобы купить что-нибудь поесть, выпить и что-то, чем я смогу вытереть лицо от слез и соплей. Увижу салфетки на кассе, возьму несколько и уйду. Иногда буду заглядывать в карту, чтобы понять, правильно ли я иду. У меня еще будет желание пройти маршрут, по которому мы хотели пройти вместе, одной. И другое — доснять оставшиеся кадры, чтобы отдать пленку в проявку. Напишу Полине про встречу с Димой. Она напишет, что очень сочувствует и что поддержит любые мои решения.

Ближе к восьми я зайду в Джаганнат на Кузнецком мосту, пройду сразу в туалет. Закроюсь там, буду плакать. Потом хорошенько умоюсь и пойду на раздачу. Возьму себе бутылку воды за 70 рублей, уменьшенную порцию дала за 170 рублей и шафрановый бурфи за 110 рублей.

Прислонюсь спиной к скамейке. Позвонит Дима, спросит, добралась ли я до дома. Скажу, что не поехала домой. Напишу Лиде про нашу встречу с Димой. Скажу, что мне очень плохо и есть я не могу, меня тошнит. Лида напишет, что она со мной.

Я всё же выпью Фосфалюгель и поем, выпью воду. Опять пойду в туалет. В одном будет не работать слив. Я пойду во второй. Буду вспоминать, как мы сидели в этом Джаганнате с Дашей в нашу первую встречу в 2020. Как я волновалась тогда. Умоюсь и выйду.

Подойду к зданию, на котором будет висеть мемориальная доска в память об Анне Политковской. Я сфотографирую её. Еще, до этого или после, сделаю селфи — тоже на кодак. Буду искать, где мне остановиться, посидеть.

Пойду в Экосборку сдать вторсырье, которое я набрала за июнь. Всё рассортирую, наберу воду в термос, схожу в туалет, зайду в секонд — там никого не будет. Когда я выйду на улицу, пойму, что оставшиеся пару кадров я не могу доснять. Я больше ничего не захочу фотографировать на этот фотоаппарат. А потом у меня еще и сядут аккумуляторы — зарядить их будет негде.

Я зайду на станцию Чистые пруды в 21:24, перейду на Люблинско-Дмитровскую линию и поеду на север. Я буду плакать, наверное, везде. Мы договоримся с Лидой почитать Лив Стремквист вечером. Приеду домой. А потом мне напишет Саша, что будет в течение десяти минут. Я остановлюсь у входа в ванную, посчитаю время и увижу еще одно сообщение от неё.

Открою Саше дверь, расскажу, что сегодня произошло. Она скажет, что у нас много общего и что она уже знает про моё расставание. Она умоется, я пойду лежать в ванной.

После — в ванну пойдет уже Саша. Она ехала от родителей в очень жаркой электричке. Скажу, что тоже сегодня ехала в очень жаркой электричке. Саша будет купаться, а мы созвонимся с Лидой. Я покажу ей моё заплаканное лицо.

Потом Саша выйдет и несколько раз пройдет за моей спиной. Я буду думать, что, наверное, девчонок нужно представить друг дружке. Но так и не представлю. Мы договорим с Лидой, и я приду на кухню к Саше. Предложу ей разную еду. Саша откажется.

Мы начнем обсуждать расставания и боль от них. Саша будет подготавливать вещи к завтрашнему выпуску из магистратуры. Я дам ей постельное белье. Мы ляжем спать. Я долго буду лежать, а потом закапаю в глаза Феникамид, зажмурюсь от боли и попробую уснуть.