Кредит доверия, кризис доверия, вотум доверия, телефон доверия… Доверие нужно ещё заработать! Доверия заслуживают (не) все…

Обосновавшись в языке, редкое слово не выбирает себе сожителей. Современные спутники доверия могут сказать о нём больше, чем все толковые словари. Кризис, кредит, телефон, вотум, служба, заработок — слова, описывающие явления социального порядка, придают доверию институциональное звучание: оно становится индикатором состояния общества и отдельных людей, меркой устойчивости их отношений.

Живя в цивилизации борьбы со следствиями (мы лезем из кожи вон, чтобы «вернуть сияние и блеск волосам», забывая, что блеск и сияние — естественные признаки их здоровья), — трудно поверить, что в социальном измерении доверие — признак выполнения некоторых критериев, производная от некоторых функций, подкреплённый реальным и главным в условиях XXI века капиталом, человеческим капиталом, актив — ценный лишь в качестве звена, связующего прочие активы.

Доверие констатирует отказ от единоличной ответственности, или, по крайней мере, стремление к таковому.

Это может быть признаком как крайней инфантильности («Я маленький мальчик, у меня лапки, я хочу платье и ничего не решать, пусть всё решают Путин и Пан Ги Мун — я же им доверяю!»), так и предельной зрелости: для многих «социальных возрастов» способность делегировать ответственность является отражением психологической и профессиональной состоятельности.

Доверие может перерастать в слепое и беспрекословное подчинение, рождаемое не решением действовать в соответствии с рекомендациями человека, избранного в наставники (руководители, супруги и т.п.) для собственного совершенствования, предполагаемого успеха общего дела (в монастыре, лаборатории, ордене, секции, команде, батальоне), или же в ситуации «жизни и смерти» (при надвигающейся лавине в горах, перед лицом крушения самолёта), — а инертностью, безынициативностью и безволием, отсутствием собственных устремлений.

В последнем случае доверие становится обоюдоострым инструментом манипуляций — обоюдоострым потому, что, вручая его манипулятору, манипулируемый, сам о том не подозревая, помогает последнему уверовать в собственное всемогущество, — как правило, мнимое или недолгосрочное. Тем не менее, доверие — базовая ценность, ресурс, без которого невозможно общение людей и функционирование социальных институтов. Доверие сродни маслу для скороходных спортивных лыж: ехать по трассе без смазки не то чтобы невозможно — но тяжело и, с точки зрения гонок, почти бессмысленно.

Как и любой экономический ресурс, доверие «покупается» и «продаётся» — однако не всеми и не у всех.

Здесь мы должны вернуться к замечанию про инфантильность: «купить» доверие человека можно только в обмен на снятую с него ответственность. Именно этим, в частности, занимается корпорация Apple, зарабатывающая доверие пользователей через изъятие у них ответственности за собственные девайсы, давно живущие более-менее «своей жизнью»; в этом же будет заключаться и психологическая притягательность Интернета вещей.

Служа индикатором, инструментом, доверие — нередко именуемое «слепым» — по природе своей амбивалентно. Тем не менее, встречая это слово вне контекста, мы несомненно оцениваем его как нечто позитивное — в первую очередь, потому, что именно доверие является признаком хотя бы мало-мальской предсказуемости нашей полной сюрпризов жизни. Недоверие, таким образом, может корениться как в непредсказуемости своего объекта, так и в ожидании от него предсказуемо негативных (оцениваемых как негативные) действий либо бездействия.

Это означает, что двигателем недоверия отнюдь не всегда является страх перед неизвестностью — травматический опыт взаимодействия с объектом недоверия (или кем-то/чем-то, подобным ему по тем или иным признакам), неоправданность ожиданий и пережитое разочарование порождают недоверие не реже, а может быть и чаще невозможности прогнозировать исход. Это распространяется на любые отношения, включая деловые, экономические и международные.

Институт доверия напрямую коррелирует с институтом репутации.

Восстановить утерянное доверие (испорченную репутацию) бывает не легче, чем незаметно склеить разбитый предмет. Иногда это требует полного пересмотра существующей системы отношений, договорённостей и правил, а в некоторых ситуациях — выхода на кардинально новый уровень, позволяющий отделиться от травматического опыта и как бы «начать с нуля» путём (или ценой) полномасштабного ребрендинга.

Именно этот «ребрендинг» осуществляется государствами в периоды революций. Он влечет за собой смену всей системы символических координат: гимна, флага, нередко — названия страны, религии, основного закона, способа летоисчисления и именования дней недели, формы взаимного обращения жителей и построения социальных иерархий.

В исключительных случаях восстановление доверия требует ещё более радикальных мер, вплоть до физической гибели человека (института). Случается, что смерть не только возвращает репутацию к состоянию незапятнанности, но и позволяет приписывать «покойному» добродетели, никогда ему не принадлежавшие, возводя таким образом доверие к нему в совершенную степень, — ведь легче всего доверять тому, с кем заведомо никогда не сможешь иметь никакого дела.

__________________________

Елиса (вета)
Ве (рещагина)