Книгопродавец: Не продаётся вдохновенье, но можно рукопись продать.
Поэт: Вы совершенно правы. Вот вам моя рукопись. Условимся.

А.С. Пушкин

В разговоре о современном искусстве, невозможно уклонится от темы рыночных отношений. Знаменитая формула Пушкина, которую как молитву повторяли все художники, пытавшиеся продавать свои работы, по мнению многих теоретиков искусства, осталась навсегда в XIX веке. Рынок жёстко и цинично не только предъявил свои права на участие в формировании спроса и предложения на произведения искусства (что в той или иной степени было всегда), но стал диктовать саму стратегию развития искусства, инвестируя наиболее эффектные с коммерческой точки зрения проекты. Причём коммерция в данном контексте предполагает как прямую, так и опосредованную продажу искусства. В первом случае как и двести лет назад продаются «рукописи», то есть готовые произведения искусства. Но особенностью сегодняшнего дня стало то, что галлеристы стали не только отбирать готовые работы, но и направлять в нужное русло деятельность наиболее перспективных с их коммерческой точки зрения художников и кураторов. Анализируя деятельность старейшей арт-биеннале в Венеции, искусствовед Гарет Хэррис пишет в газете The Art Newspaper, что когда-то независимый смотр достижений современного искусства сегодня превратился в банальный шоурум для ознакомления с основными тенденциями перед покупкой произведений искусства на ярмарке Frieze New York. Хэррис в своей статье убедительно доказывает, что сегодня биеннале непосредственно зависит от коммерческих интересов и вкусов дилеров и коллекционеров. Чуткие к рыночному спросу галлеристы не только продвигают своих протеже на основные арт-форумы и фестивали, но и зажигают множество новых ярких «звёзд» на небосклоне современного искусства. Характерным примером такого рода может служить начальная раскрутка и задание вектора «творчества» Дамиана Хёрнста, проделанные Саатчи. Художник в данной цепочке становится центральной фигурой торгового бренда и должен «творить» в рамках обширной рекламной кампании, которую галлеристы проводят при помощи ангажированных искусствоведов, кураторов и журналистов. Иногда художник даже и не создаёт произведение искусства как таковое, но продаёт некое действо, вписывающиеся в соты современного искусства. «Я бы сравнил современного художника с цирковым артистом, который путешествует и показывает номер, — говорит в одном из интервью Борис Гройс. — И если он прыгает через горящий обруч или скачет на пантере, это обстоятельство никак не связано ни содержательно, ни тематически, ни идеологически с городом, в котором он скачет, с событием, по поводу которого он скачет. Событие может быть каким угодно — от Успения Божьей Матери до Дня детей. Это будет тот же обруч и та же пантера. Непонятно, что является поводом для чего, и нет никакого единства смысла». И здесь мы вплотную подходим к коммерческому искусству второго рода, в котором товаром стали идеи, замыслы и творческие предложения. Повсеместное развитие грантовой системы, зародившейся в качестве поддержки и сохранения некоммерческого искусства, очень быстро привело к совершенно новому, немыслимому в XIX веке парадоксальному виду торговли. Художники и кураторы стали выставлять на продажу не просто вдохновение, но БУДУЩЕЕ вдохновение, которое неминуемо должно посетить их после определённых финансовых вливаний. Грантовый рынок очень быстро сформировал вокруг себя разветвлённую инфраструктуру. Разумеется, здесь (в особенности на ниве государственных субсидий) пышным цветом расцвела коррупционная система «поддержки искусства» (в частности в России по разным данным откаты на получение дотаций достигают 70%). Но, даже исключая из грантовой торговли теневую коммерцию, мы сталкиваемся с удивительным опытом развития искусства продажи будущего искусства! О том как «правильно» написать заявку на грант создаются всевозможные инструкции, пишутся целые книги, разрабатываются отдельные сайты; проводятся семинары и вебинары. И тот же Борис Гройс в одной из статей говорит примерно следующее: «Если раньше ко мне на лекции ходили восторженные девушки, которых интересовало современное искусство, то сейчас их сменили целеустремлённые молодые люди, спрашивающие на кого лучше сослаться в заявке на тот или иной грант на Дерриду или на Батая» (цитирую по памяти). На наших глазах искусство получения и отчёта по грантам превращается, в своего рода, профессию. Многие художники и кураторы подают заявки на всевозможные субсидии, стипендии и дотации чуть ли не ежедневно! По сути дела искусство написания заявки, стало гораздо важнее искусства, вызывающего эстетические переживания. Однако, это вовсе не означает, что среди грантового искусства нет интересных и достойных проектов. Среди них нет некоммерческих проектов! Просто в данном случае на смену классической формуле оборота капитала деньги-товар-деньги, пришла принципиально новая рабочая схема идея-деньги-эффект. И любой художник, подающий заявку на субсидирование своего проекта, неминуемо попадает в эту новую коммерческую цепочку. Необходимо отметить, что грантополучатели кровно заинтересованы в создании эффектного проекта, поскольку эффективность реализованных проектов, становится залогом получения грантов на следующие проекты. Разумеется, продажа будущих гениальных проектов, отнюдь не выдумка новейшего времени. И, например, Леонардо да Винчи был не только великим художником, но и гениальным прожектёром, сумевшим продать множество так никогда и нереализованных инженерных проектов. Но сегодня торговля «гениальными» идеями поставлена на поток, что, безусловно, новый и прогрессивный шаг в развитии рыночного искусства. Однако и при новой схеме торговли все минусы коммерческого искусства никуда не деваются. В этой схеме искусство по-прежнему вынуждено опираться на конъюнктуру рынка. Которая в разных секторах может носить иногда прямо противоположный характер. Опытный грантополучатель обязательно изучит политику фонда, поинтересуется интересами и приоритетами членов экспертного совета и никогда не станет подавать заявку, идущую вразрез генеральной линии проводимой фондом или государством, если заявка подаётся в госструктуру. И соответственно, если он и дальше хочет жить на субсидии, то должен оправдать ожидания своих благодетелей. Здесь хочется отметить, что меценатство, практически сошедшее с арены современного искусства и спонсорство это две принципиально разные линии поддержки художественного процесса. Если меценатство было бескорыстным и осуществлялось исключительно из любви к искусству, то спонсорство всегда имеет тот или иной интерес, среди которых есть и невинные — уход от налогов и реклама своей компании, а есть и отмывание денег и политическая пропаганда. Меценат практически всегда сам решает — кого и для чего он должен поддержать. (В современном мире мне известен один крупный меценат — Антонио Прести, осуществивший целый ряд грандиозных проектов в своей родной Сицилии и всегда лично принимавший в них участие.) Спонсор, всегда учреждает совет, фонд, ту или иную институцию, которая будет работать, свято соблюдая интересы своего учредителя. Меценатство не требует от художника немедленного эффекта (да по большому счёту вообще ничего не требует, так, например, Чайковский, жил и творил на деньги Надежды фон Мекк, которой важно было лишь то, что он пишет музыку). Спонсор всегда ожидает отдачи, громкого эффекта, привлечения внимания.

Рассмотрим взаимоотношения современного «свободного» художника и коммерческого искусства. При классическом способе торговли художник (если он хочет продавать свои работы) попадает в жёсткую зависимость от галерей и аукционных домов, которые формируют покупательский спрос. Если те или иные художественные решения обрели коммерческий успех, то художника будут подталкивать к работе именно в русле этих успешных решений. А если он вдруг захочет сделать высказывания в совершенно иной непохожей манере, то галлеристы решительно посоветуют отказаться от подобных экспериментов или, по крайней мере, взять для таких работ псевдоним и экспериментировать в своё удовольствие за пределами арт-бизнеса.

«Работать с творческими людьми тяжело в одном случае, если у вас не прописан контракт, в котором чётко определены все последствия за изменение творческого порыва, вдохновения». — уверяет арт-менеджер Денис Белькевич. Рынок любит планирование и определённость. И если твои радикальные жесты имели успех, то и продолжай их делать, но в рамках прописанного контракта. Как говорил Генри Форд «Машина может быть абсолютно любого цвета, но обязательно чёрного!» Так и художник абсолютно свободен в своей работе, но должен делать то, что ему говорит галлерист, если не хочет стать нищим. «Распространено мнение, будто рынок двигает искусство, помогает выявить лучшее произведение. — пишет Максим Кантор. — На деле всё обстоит прямо наоборот — рынок всегда способствовал забвению крупных художников, концентрируя внимание на салоне. Салон (то есть усреднённое представление о моде и потребностях общества) побеждал всегда. Штучный товар рынку неинтересен: Боттичелли, Эль Греко, Рембрандт были забыты и умерли в нищете».

При втором способе торговли, когда художник продаёт своё будущее творчество, он вырывается из объятий салона, с тем чтобы попасть в зависимость от фондовой стратегии. В данном случае «свободный творец» всеми правдами и неправдами обязан продемонстрировать актуальность, востребованность, «полезность» своего искусства. То есть и здесь художник из вольного создателя должен переквалифицироваться в опытного арт-стратега. В одном из своих постов на Фэйс-буке Марат Гельман пишет, что если по молодости осуществлялся 1 из 10 предложенных им проектов, то сейчас выстреливает практически каждый. То есть опытный куратор или художник чётко осознаёт весь спектр возможностей и всегда работает в наиболее перспективном направлении. И если раньше многие великие художники стремились совершить невозможное и выйти за узкие рамки современной им действительности, то сегодня грантовая система поддержки диктует выбор максимально возможной стратегии. Как ни странно, но наибольшей свободой художник обладает при теневой коммерции, поскольку в данном случае чиновника, выделяющего деньги, интересует лишь процент отката, а содержание проекта может вписываться в политику выделения средств по чисто формальным признакам. Безусловно, как при первом, так и при втором виде арт-коммерции для многих художников происходят «счастливые» совпадения, когда их собственный интерес коллинеарен стратегическому курсу галерей или фондов. А курс последних определяется, в конечном итоге, массовым спросом или пресловутой «полезностью» для развития общества. То есть, грубо говоря, если общество в большей степени будет интересовать не красота и полёты духа, а безобразия и падения, то на коне окажутся психические извращенцы и моральные деграданты (что собственно мы и наблюдаем на многочисленных примерах). Психически нормальный человек ни за какие коврижки не будет заниматься сексом с собаками или прибивать мошонку гвоздями к брусчатке. И не случайно многие современные художники становятся любимыми персонажами психоаналитиков, черпающих в их «творчестве» многочисленные примеры для своих исследований. (Эта тенденция имеет и обратный эффект, когда многие «здоровые» художники изучают психоанализ, с тем чтобы насильно впихнуть его идеи в своё творчество.)

Разумеется, нельзя утверждать, что сегодня арт-бизнес полностью отнял у художника свободу творчества. Разветвлённая дифференциация как галерейной торговли, так и распределения грантов, позволяет художнику отыскивать коммерческие ниши совпадающие с его личными интересами. Однако сложившаяся структура изменила сам статус художника. Из «властителя дум» он превратился в «выразителя интересов», из первооткрывателя и бунтаря в лицедея, устраивающего шоу на потребу праздной публики.

Конечно, среди художников сегодня, как и во все времена, есть бессребреники, видящие в искусстве смыл жизни, и стоящие в стороне от любых проявлений арт-рынка. Но помимо них, сохранились некоторые ниши, в которых свободное творчество и коммерческий рынок существуют в определённой гармонии и пушкинская формула остаётся в них до сих пор актуальной. Именно такой нишей и является Книга художника. Начиная со своего рождения, Книга художника развивалась по двум абсолютно противоположным и конфликтующим между собой коммерческим тенденциям. Первая тенденция оформилась в рамках Livre d’artiste. В рамках этой тенденции создавались книги de Luxe как издательский проект изначально ориентированный на коммерческую продажу. Однако, издатель в данном случае покупал как у поэтов, так и художников рукописи и рисунки, никоим образом не посягая на их вдохновение. Знаменитый Амбруаз Воллар для своих изданий мог отбирать иллюстрации из рабочих эскизов художников, а если делал заказ на оформление тех или иных текстов практически никогда не вмешивался в творческие поиски художника. То есть в данном случае мы можем наблюдать абсолютно гармоничный симбиоз, когда художник занимался искусством, а издатель занимался коммерцией. Другая тенденция, начавшаяся с бунта русских футуристов, получила своё развитие в концептуальных работах artist’s book в 1960-е. Здесь художники видели в книге в первую очередь инструмент для проведения своих идей в жизнь. И, разумеется, они стремились сделать свои работы максимально доступными для широких слоёв зрителей. Продажа книг в данном случае практически не преследовала целей наживы, и если торговля окупала затраты на производство, то проект считался коммерчески успешным. То есть в данном случае скорее не искусство работало на рынок, а рынок на искусство, поскольку деньги с реализации старых проектов тут же тратились на новые идеи. Футуристы и саму торговлю превращали в искусство. «Сегодня снова я пойду / Туда на жизнь, на торг, на рынок / И войско песен поведу / С прибоем рынка в поединок» — восклицает Велемир Хлебников.

Обе эти тенденции сохранились до сегодняшнего дня. Издатели Livre d’artiste продолжают покупать у художников иллюстрации для своих проектов и издавать роскошные книги. Вторая тенденция, зародившаяся на волне протестных движений (бунт футуристов против старого искусства, протест шестидесятников против засилья галерей и диктата музеев) сегодня, безусловно, претерпела определённые изменения. Однако, основной принцип — довольно странная с точки зрения любого бизнесмена торговля, не ставящая во главу угла наживу, — во многих случаях сохранился. Важной особенностью Книги художника в отличие от других видов искусства является наличие тиража. Причём в данном случае каждый экземпляр книги является оригиналом, а не копией. Наличие тиража позволяет художнику гораздо свободнее относиться к продаже, дарению, обмену — любому расставанию со своим детищем. Большинство из известных мне бук-артистов нацелено именно на создание книг и почти всегда поступления от продажи своих работ пускают на реализацию новых проектов. Книга для художника становится смыслом работы, бесценным инструментом, позволяющим осуществить комплексную самореализацию, своего рода методом познания мира, а если часть тиража удаётся продать, то это расценивается как дополнительный бонус! Очень часто я лично и многие из моих коллег сталкивались с предложением повторить тираж наиболее успешной с коммерческой точки зрения книги, и как это не покажется странным любому бизнесмену, но тиражи практически никто и никогда не повторяет (по крайней мере, мне такие случаи неизвестны). И это неопровержимо свидетельствует о том, что бук-артисту гораздо важнее сделать новую книгу, чем повторять старую исключительно с целью наживы. Ещё одной важной особенностью рынка Книги художника является то, что на всех ярмарках художники самостоятельно продают свои собственные книги на арендованных стендах. Конечно, на ярмарках присутствуют и галереи, но их доля незначительна. Непосредственный контакт с покупателем представляется мне очень важным для художника. В основном корпусе арт-рынка художник, как правило, такого контакта лишён. Как я уже писал выше, он становится заложником вкуса галерей и салонов, но и что не менее важно заложником этого вкуса становится и покупатель! На ярмарках Книги художника покупатели и художники имеют счастливую возможность общаться друг с другом напрямую. На собственном опыте могу с уверенностью сказать, что прямой отклик покупателей и ценителей на результаты творчества дарит художнику бесценный опыт. Ведь важно не только то, что пользуется наибольшим спросом, но и у кого. Довольно часто постоянные покупатели становятся настоящими друзьями художника. И в этом нет абсолютно ничего удивительного, поскольку в данном случае у них просто не может не быть общих духовных интересов.

Я далёк от того чтобы идеализировать всех бук-артистов и делать из них последних рыцарей свободного искусства. Разумеется, и среди них есть те, кто чутко держит нос по ветру рыночного спроса, и для кого продажа книги становится основной целью работы. Однако мне кажется, что сама ситуация, сложившаяся на рынке Книги художника, позволяет говорить о возможности плодотворного взаимодействия и обмена между коммерцией и свободным художественным творчеством.