Радио «Голос Дивногорья» — серия передач, записанных во время творческой резиденции «Культурный ландшафт: от представления к содействию» (Воронежская обл., хутор Дивногорье и Музей-заповедник «Дивногорье», июль–август 2015 г.). Выпуски радио* выходили два раза в день — в 13.00 и в 19.00, через день появлялся новый выпуск, таким образом, каждый выпуск можно было услышать четыре раза.

Радио связало различные сосуществующие на одной территории группы людей — жителей хутора, сотрудников музея-заповедника, участников резиденции — в аудиопространстве. Художник же в таком случае, мерцая между голосовыми и радиоволнами, становится приемником-передатчиком, регистрирующим полифонию, создаваемую живой территорией.

На итоговом этапе проекта была проведена «Прогулка со смещением», расшифрованный и значительно дополненный текст которой приводится ниже. Этот диалог соавторов радиопроекта будет опубликован в книге «Параллели по диагонали» составленной в продолжение дивногорского опыта**. Во время хуторского дрейфа, наряду с показом неочевидных путей сообщения по территории хутора, мы попытались полемически раскрыть значимые темы жизни в этой местности. Не стремясь представить объективную картину жизни в хуторе участникам дрейфа, мы старались обозначить темы, которые, потенциально могут стать точками творческого и житейского интереса в этой местности. По своему содержанию и языковой форме дрейф принципиально отличался от радиовыпусков. В день открытия выставки, записи всех выпусков можно было услышать из специально созданного (при участии Н. Краевской) объекта «Говорящее ухо».

В рамках проекта было сделано девять оригинальных выпусков и одна компиляция. Сетка вещания включала в себя шесть передач:

1) «Говорит Дивногорье» — беседы с местными жителями, сотрудниками музея и художниками резиденции;

2) «Топонимика» — словарь географических наименований (названий микрорайонов хутора);

3) «Музыкальный ящик» — музыка по заявкам;

4) «Звуки ху» — саундскейп (антропогенные и природные звуки хутора);

5) «Репродуктор» — тексты (художественные и нехудожественные), прочитанные участниками резиденции или в оригинальном исполнении;

6) «Яблочко» — частушки на актуальные темы, использующие клише народной и классической поэзии, фланирующим в фоновых знаниях, дружеские эпиграммы.

Станция 1. Введение

Экскурсия по хутору развивает идею радио. В отличие от централизованных масс-медиа: телевидения или коммерческого радио, у микрорадио очень низкий технический порог, не требующий дорогостоящей аппаратуры и большого штата сотрудников. Этим определяется его доступность радио: для организации вещания нужна небольшая команда и недорогие технические средства, в то же время каждый житель определенной территории, имеющий радиоприемник (например, в мобильном телефоне), может слушать передачи. Интернет, на который всегда возлагаются надежды по демократизации медиа, доступен еще далеко не везде, к тому же люди не всех возрастов одинаково знакомы с ним. Микрорадиотрансляция — невидимый, не засоряющий окружающую среду, почти эфемерный медиум. Радио используется как система горизонтальной связи, анти-СМИ, сфокусированное на общении.

Задача радио — обозначить как можно больше точек пересечения между многообразием неформальных жизненных практика хутора и инфраструктурой заповедника с его формальными целями сохранения и культурного развития территориального комплекса. Эти точки приложения отношений релевантны не только для хутора или заповедника, но и для территории Дивногорья в целом. Создание «карты» взаимодействий поможет понять, каким образом существующие отношения между обозначенными коллективностями и внутри них могут усиливать друг друга.

Для пояснения использованного метода интересно обратиться к истории развития советского краеведения, а именно проследить разницу между его довоенным периодом и послевоенной историографией. Массовая принудительная миграция, начавшаяся в 30-х годах, а также послевоенное насаждение идеи «новой исторической общности», единообразные дома, гибель местных промыслов, изменили как физический, так и идеологический пейзаж. В результате изучение своеобразия регионов потеряло свой предмет вместе с истиранием разницы в образе жизни и культуре различных локальностей. В тот момент краеведение становится «младшей сестрой» исторической науки; местные исследователи концентрируют все больше внимания на истории края, так как ничего другого, что еще отличало бы их город или село от миллионов им подобных, просто не осталось. Так краеведение было редуцировано до изучения особенностей протекания в данной местности выявленных историками общероссийских исторических процессов. Таким образом, произошел перевод интеллектуального фокуса с изучения локальных разниц и связанного с ними потенциала на укрепление обобщений идеологической вертикали.

Важным моментом в довоенном краеведении была его вовлеченность в экспериментальный проект, схожий по своим методам с производственнической художественной платформой. Как хорошо видно из статей того времени, краеведение стремилось стать общественным движением, основывающим свои методы исследования на их широкой социализации. Соответственно ставка делалась на достижение практического эффекта исследования через комбинацию знаний и новых, подходящих для получения этих знаний, общественных форм организации (кооперативы, местные музеи, журналы или даже радио). Например, вот что пишет Н.А. Гейнике по поводу массовости краеведения в «Вестнике центрального бюро краеведения» за ноябрь 1928 года: «Беря узкую тему культурной работы охраны памятников и старины, необходимо признать, что государство силами только своего государственного аппарата не может справиться с поставленной задачей охраны этих памятников, ему в помощь должна выступить общественность и прежде всего наши краеведные организации».*** Но охрана — это прежде всего процесс, поэтому она «…значит превращение мертвого капитала памятников, оставленных нам культурой прошлого, в одну из производительных сил современности, в культурный капитал общества», — продолжает он. Очевидно, что под «капиталом» здесь понимается не монетизация, а потенциал активного культурного использования. Поскольку «задача охраны и заключается, прежде всего, в выявлении перед общественностью всех культурных возможностей, какие дает этот памятник», очевидно, что монетизация является наиболее частным моментом.

Для выявления «всех» возможностей, в первую очередь, необходимо практичное и эгалитарное понимание местного культурного ресурса, в свете которого материальные практики местности так же ценны, как и официально признанные памятники большой или далекой истории, а проекты концептуального современного искусства рассматриваются наравне с местными кустарными изобретениями. Микрорадио может сыграть роль в этом процессе как средство выявления культурных ресурсов местности через изучение повседневных жизненных практик и создание альтернативного средства коммуникации для активизации местного сообщества. Ошибочно полагать, что локальное радио приводит к партикуляризации или повышает чувство коммунального достоинства, создавая нарциссический образ для самолюбования. Напротив, это средство создания открытой субъективности, в пределе способной к наблюдению процесса своего собственного изменения.

Станция 2. Факты или фикция?

В Дивногорье-музее ведется научная работа, в Дивногорье-хуторе идет своя жизнь. Но не здесь проходит разделение на научные факты и вымысел. Научное знание, дискредитировавшее себя, ставшее товаром, властным инструментом, в поисках истины вынуждено заниматься еще и самолегитимацией, оправданием себя через результативность и эстетические критерии справедливости, красоты и т. п. Здесь и происходит сближение научного и художественного познания — на место больших историй приходят частные, локальные, нащупывающие внешние и внутренние границы в науке и искусстве.

Факты и фикция переплетены и в Дивногорье-хуторе, и в Дивногорье-музее.

Вопросы о происхождении див, гибели найденных древних лошадей, происхождении наименований районов и личных имен жителей интересовали нас в процессе работы над выпусками.

Почему один из микрорайонов хутора называется Пугачевка? По одной из версий, здесь водились выпи — ночные птицы, которые весной издают крики, похожие на рев быка. По другой — по дороге от станции к хутору прохожих встречала местная молодежь с пугачами — самодельными пистолетами. По третьей версии, в народном сознании сблизились Фрол Разин, брата Степана Разина, который скрывался в этих местах, и Емельян Пугачев.

Следы народной этимологии несут на себе не только топонимы, но и антропонимы, характерные именно для сельской местности. Прозвища имеют как позитивную, так и негативную коннотацию, бытуют только в замкнутых коллективах, могут быть мотивированы внешним видом человека, его характером и т. п., то есть формируются по какой-либо аналогии. Именно прозвища манят возможностью разглядеть уникальную смесь события — качества — момента — субъекта, запечатленные в номинации последнего.

В прозвищах объективное и субъективное особенно ярко переплетаются. Некоторые мотивированы фамилией (Жеган от Жеганов), также существует номинация по внешнему виду (Костыль — человек, передвигающийся на костылях), именование по ситуации-микронарративу (Кадык — человек обещавший «вырвать кадык»). Мотивировка одной номинации не была выявлена (Карабас).

Самой насыщенной смыслами оказалась номинация Кабыдон. Созвучное с «Кабы в Дон» прозвище, казалось, так подходит увлеченному рыболову. Однако его носитель предлагает следующую мотивировку: в детстве он познакомился с художником, и тот дал ему такое прозвище, созвучное имени Капитон. Носитель прозвища приписывает имени Капитон характеристики тихого, спокойного, романтичного, не любящего драки, увлекающегося рыбалкой человека. Одной из рабочих версий была вариация прозвища кабысдох — так называют жалкое, болезненное животное (обычно собаку или лошадь). Однако в процессе беседы выяснилось, что помимо увлечения рыбалкой, носитель прозвища любит женское общество (см. об этом подробнее на Станции 3). Так родилась наиболее убедительная версия о том, что Кабыдон — это искаженное Купидон, прозвище, данное подростку его старшим, более образованным товарищем, увидевшем в нем романтическую и любвеобильную натуру.

Еще один пример совмещения фактического и фиктивного мы встретили на семинаре, на котором исследователи из ведущих вузов России обсуждали причины гибели диких лошадей, обнаруженных на первом и девятом раскопе на территории заповедника.

Памятник палеолита — многоуровневое скопление костей диких лошадей — единственная в мире крупная и компактно датированная коллекция возрастом 12–14 тысяч лет. Всего найдено более 60 особей, расположенных в шести уровнях. Предположительно, в меловой толще находятся останки бо́льшего количества лошадей, но в целях консервации и изучения уникальной находки извлечение костей приостановлено.

Было выдвинуто несколько версий многослойной гибели лошадей. Первая — утопление в озере. Эта версия не нашла подтверждений, так как в останках не было найдено специфичных водорослей, которые обычно находят в останках утопленников. Вторая — эпидемия, настигшая лошадей именно в этом месте. Третья — антропогенный фактор. Четвертая — голод, вызванный резким похолоданием, или дзуд. Наконец, последняя, это падеж части табуна, регулярно кочевавшего в этой местности, происходящий раз в сезон на протяжении нескольких природных циклов. Ни одна из версий не нашла еще достаточных доказательств, порождая тем самым байки ученых и домыслы хуторян.

Соотношение желаемого и действительного — камень преткновения для исследования любого рода. Общественные науки, конструируя свои определения и инструменты познания, стремящиеся разыскать объективную правду о причинах феноменов, заодно конструируют и свои воображаемые субъекты, в которые они влюбляются и которые защищают. Проблема в том, что практический эффект от использования интеллектуальных инструментов и парадигм, претендующих на авторитет объективности, зачастую оставляет невидимым процесс производства таких воображаемых персонажей, как например рациональный экономический индивид, социологическая группа «молодежь», или индивид — «субъект высказывания». Однако в связи с тем, что реальные индивиды делают то, что хотят, а не копируют воображаемых рациональных субъектов, желание, в отличие от правды, связано с практическим и эмпирическим знанием. В таком случае полевые исследования эмпирики природы можно спекулятивно объединить в одну группу с нашим полевым общественным исследованием, поскольку желание — общий факт как для сознательных, так и бессознательных субъективностей — понимается не как помеха на пути к объективному или рациональному знанию, но как наиболее общая манифестация активности, способности к самоизменению, изобретению, девиации.

Объяснять свое желание знания через стремление к знанию, не траченному желанием, — странный кульбит. Желание не выражает какой-либо нехватки, это абсолютно позитивно существующая практическая функция, поскольку желание сохранить себя присуще всем вещам, природным или воображаемым. Желание сохранить себя определяет необходимость стремиться к чему-то или избегать чего-то, строить стратегию. В практической перспективе, если мы перестанем отделять знание от желания, этот комплекс окажется связанным с активностью и пассивностью, но никак не с правдой и неправдой. Все определяется тем, становится ли субъект более активным или пассивным в результате изучения причин явлений. Политика знания связана не с правдивой картиной вещей, но с адекватностью знания, позволяющей как субъекту, так и объекту стать более активными, усилить друг друга после встречи, а не докопаться до правдивых фактов.

Станция 3. Навыки для социальных связей

В относительно закрытом сообществе, где связь с внешним миром требует определенных усилий, а автономия утрачена (нет школы и больницы), особенно важными становятся умения и навыки жителей — промыслы, кустарничество и т. п. Они становятся основой для социального взаимодействия и поддержания локальной коммуникации. Так, плетение из лозы кошелей и кошелок в прошлые годы давало обладателю такого навыка и дополнительный заработок, и статус. Это распространялось и на некоторых деревенских рыбаков. Стоит отметить, что оба известных рыболова хутора использовали этот навык в общении с женщинами — как повод пойти на рыбалку, купить свежую рыбу и т. п.

В былые годы по умению делать замки на заборе определялось, зажиточный ли жених: если на плетне «форточка» — накидка из лозы — жених небогат, а если металлическая щеколда, можно идти свататься.

В эколого-социальном подходе существует интересная идея устойчивости: чем больше связей существует внутри природно-общественного сообщества, тем более устойчива эта система и тем лучше она связана с окружающей ей средой. Часто считается, что индустриализация сельской местности приносит вместе с новыми способами производства более развитые общественные отношения, но, как показывает опыт, это не всегда оказывается правдой. Индустриально организованный ландшафт предполагает территориальное разделение производства и воспроизводства, как физически разделяя области этих сфер жизни, так и создавая экономические условия для потребительской экономики. Последняя основана на перенасыщении городов капиталом и массовом фабричном производстве. В результате развития потребительской экономики видоизменяется способ общественного воспроизводства. В сельской местности это особенно заметно, поскольку потребительская экономика делает жизнь зависимой не от качественно различных навыков людей или от способности договориться о коммунальном использовании природных ресурсов, но привязывает ее к единственному параметру — деньгам — как вознаграждению за наемный труд. Отсюда вытекает и мутация материальных практик как носителей социальных связей. В постиндустриальном же ландшафте к этому добавляется еще и демонтаж организаций той централизованной общественной жизни, которая была создана в индустриальный период.

В радиодискуссиях и сотрудники музея, и жители хутора отметили демонтаж последней автономии хутора через ликвидацию школы, больницы и потерю обширных знаний о способах использования природных ресурсов вместе с исчезновением диверсифицированного натурального хозяйства. Начало этому процессу в постиндустриальный период положило замещение колхоза частным крупным бизнесом. В этой ситуации музей-заповедник как бы наследует позицию организатора общественной жизни, и в этом состоит сложность его миссии. Достаточно ли гибка структура, предписанная институции неолиберальным законодательством для того, чтобы адекватно формализовать атомизированные и неформальные связи хутора Дивногорье? В каком русле может проходить эта формализация: как коммерциализация образов идиллического прошлого или рискованный поиск ориентиров на будущее?

Из этой истории интересно понять тот факт, что общественная жизнь, то есть установление всевозможных связей и взаимозависимостей, зачастую продолжает себя в практически бесформенном или, как обычно говорят, неформальном виде, в обход видимых организаций и структурирования.

Станция 4. Возможности педагогики в деревне

Особенностями деревенской школы считают малокомплектность, разновозрастность, то есть в одном классе могут одновременно учиться ученики с первого по четвертый класс. Но в школе, которая раньше была в хуторе, работала замечательная учительница начальных классов Р.М. Мачулина, реализовавшая холистический подход к образованию. Урок мог проходить не только в классе, но и на улице; урок мог быть междисциплинарным и продленным по времени. Вопреки классно-урочной системе, утвердившейся в школах много веков назад, деревенский учитель имеет возможность построить свои занятия по-другому. Пойти в лес собрать гербарий, составить предложения, описывающие природу в это время года, послушать тишину на горе, на уроке труда обработать собранное, написать сочинение, послушать музыку, нарисовать и соединить это в математической задаче. Такие занятия в духе фенологии напоминают передовые для своего времени методики Монтессори, предполагающие свободное развитие в условиях предметно-развивающей среды.

Выделенным наблюдением природы занимаются и другие специалисты, организовавшие на своих участках огороды с необычными сортами овощей, ульи с иностранными пчелами, ученый, соорудивший специальное устройство для незаметного и близкого контакта с животными, скрадок.

В связи с нашей беседой со школьной учительницей, интересно задуматься о том, как педагогика соотносится со способностью чувствовать. Школьное образование, начиная с начальной школы, по крайней мере в моем опыте, представляет собой заучивание принятых доктрин с их проверкой на экзаменах. Творчество же редко выходит за рамки своей отдельно огороженной территории изо. Понятия, способные связать этот заповедник творчества с материком доктрины, например интуиция или восприятие, редко принимаются в расчет образовательными программами и считаются почти эзотерическими. Однако педагогическое развитие способности чувствовать исключительно полезны постольку, поскольку разнообразие мира не дано нам как ассортимент на полках в магазине, но зависит от нашей способности подмечать детали, выявлять новые аспекты нашего собственного опыта окружающего мира. Простой пример: чем больше оттенков зеленого в нарисованной траве, тем более интересно на нее смотреть.

Развитие чувств через наблюдение — сестра творчества, поэтому многие передачи радио были посвящены диалогам с практикующими наблюдателями природы. Инструменты, которые они используют для наблюдений, приобретают смысл предметов искусства: ульи, огороды, скрадки, рассказы об увиденном в путешествиях.

Станция 5. Человеческое vs нечеловеческое

«Пчелы олицетворяют человека разумного — не лентяя и пьяницу, а трудолюбивого рачительного человека. Труд пчел — искусство, а то, что делает пчеловод, — ремесло», по словам пчеловода. Отношение к трутням, крупным рыжим особям, потребляющим много пищи, искажено в языке. Трутень — не тот, кто живет за чужой счет, потребляет, ничего не производя. В природе их основная миссия, стоящая им жизни, — не только спариться с маткой, но и поддерживать «атмосферу», температурный режим в улье. Как только их миссия исполнена, пчелы выгоняют трутней погибать на холод.

По мнению зоолога, «животные обладают бо́льшей чувствительностью, чем люди. Их органы чувств более развиты. Они склонны рассуждать и анализировать, поэтому следует относиться к животным с бо́льшим доверием и пониманием». Хотя понять животных мы не можем, ведь мотивация у птиц не только животная и не просто человеческая: «Птицы поют, чтобы привлечь самку, застолбить гнездовую территорию», а поэтическая: щеглы, например, способны петь из чистого аффекта — «для души». Стоит воспользоваться приглашением О. Мандельштама из стихотворения воронежского периода «поглядеть на мир вдвоем» с щеглом! (Кстати, именно в этот период метафора поэта-щегла — того, кому «летать и петь», наиболее ярко проявилась в поэзии Мандельштама).

«Всем культурам, каждому растению нужна любовь», — говорит огородник.

Пчелы лучше людей, цветы лучше людей, птицы и сурки лучше людей — примерно такой лейтмотив звучал в беседах с жителями хутора. Предпочтение нечеловеческого общества человеческому, беседу в своем доме без диктофона интервью для радио можно объяснить следующим образом. Социальные интеракции, выходящие за пределы близкого круга, сопровождаются негативными оценками: публичное выступление равно позору либо обузе или обязанности, противоречащей личным интересам.

На первых порах работы радио мы столкнулись с проблемой установления контакта и доверия. Во многом эти проблемы были связаны с негативным отношением к СМИ. Субъект публичного высказывания, тот который контролирует медиааппарат, — злодей, стремящийся показать всему миру чье-то неглиже, поэтому приглашенный участник становится объектом высказывания и рискует стать предметом насмешек. В определенном смысле такое видение публичной коммуникации соответствует опыту медиализированной политики, стирающей разницу между политическими дебатами и реалити-шоу. Измерение общественной жизни, или иными словами формальное, редуцируется до неформального, выставленного на всеобщее обозрение. Одним словом, зона общественной практики не обладает самодостаточностью: слишком сильно она напоминает частное. «Животные лучше людей», поскольку формы взаимодействия с ними, или даже их собственная наблюдаемая социальность, радикально отличны от обузы участия в общественной репрезентации: ничто не напоминает в отношениях животных о рисках и страхах, связанных с публичным высказыванием.

Микрорадио, которое мы развивали этим летом, избрало своей целью не столько создание коллективного субъекта высказывания или форму коллективной саморепрезентации, сколько производство коллективного субъекта восприятия (см. Станцию 4). Почему именно такая стратегия? Вероятно, по той же причине, по которой «животные лучше людей». Действия во имя коллективности, призывы скрепить единство через саморепрезентацию — не создает ли все это воображаемый коллективный субъект? Даже если этот коллективный субъект и определяется через все его самые лучшие стремления, — общие веру, любовь, мораль — которые создают единство мнений, суждений и интересов, не проносит ли он контрабандой страхи и боязнь? Ведь стремление создать или сохранить предмет общего соглашения и любви подразумевает его воображаемую противоположность — общую беду, которую необходимо избежать, или страх того, что некоторые участники сообщества начнут искать свое собственное благо иными методами. Одним словом, даже позитивно воображаемое общественное поле балансирует на гране страха и боязни. Или даже наоборот, не страх ли и боязнь толкает людей на общественно значимые поступки?

Возвращаясь к животным… По выражению одного философа, они не практикуют «внутренней смерти», смерть для животных — вещь внешняя, результат недостаточного внимания к стечению обстоятельств. Вероятно, в тот момент, когда говорится «животные лучше людей», люди просто отрицают мазохизм коллективностей, скрепленных страхом стать другим, побочным продуктом идей «общего блага».

Станция 6. Дивногорские сорта

В беседе с Л.Н. Шинкаревым — видным огородником хутора, сыном агронома, выяснилось, что в хуторе существуют собственные практики сохранения — сохранения-консервации/консервирования и сохранения для последующего воспроизведения. Консервированием овощей занимаются многие жители хутора, используют для этого разные рецепты, например, хорошим консервантом для огурцов издавна считается сочетание борщевика и горчицы.

Жители выводят свои сорта овощей, чтобы препятствовать их вырождению. Так, соседи обмениваются семенами «бурячков» — свеклы, чтобы не тратиться на покупной посевной материал. Лук Леонид Николаевич скрещивает собственных сортов, что также помогает поддерживать биоразнообразие овощных культур и уменьшает зависимость от привозных семян.

Говоря о материальных практиках — носителях общественных отношений, огородничество нужно упомянуть как особенно продуктивную связь не только между человеком и природой, но и между самими людьми. Связь растений и человека через активное огородничество обуславливает процесс накопления знаний, протекающий между человеком и растением. Гибридизация растений необходима для их защиты «культурных» сортов от вырождения, что, в свою очередь, поддерживает запас продуктивных семян на будущие сезоны. Каждый культурный сорт как память, по определению философа А. Бергсона. Настоящее растения является результатом накопленных изменений, то есть каждое растение — живой архив знаний, как бы накопленность форм собственного развития. Поскольку эволюция культурных растений связана с эволюцией человека, для поддержания жизни этого архива знаний его необходимо постоянно обновлять, то есть сажать и развивать, и соответственно необходима подходящая общественная форма для этого процесса. Неформальный обмен семян между огородниками и есть такая форма сохранения через развитие и использование. Противоположный по направленности процесс связан с неумолимым доминированием капиталистических общественных форм — монопольных компаний, в сельскохозяйственной технике превалируют те способы создания отношений между людьми и растениями, которые позволяют монополизировать знания: стерильные семена, сокращение биоразнообразия сортов, использование специализированных химических удобрений и пр.

Возвращаясь к вопросу о знаниях и их критериях: доморощенное культивирование — хороший пример, в котором знание делает как субъект, так и объект более активными и полезными друг для друга.

Станция 7. Ильин день

Самым эпикурейским по духу стало празднование Ильина дня 2 августа. Жители хутора (некоторые прожили в нем всю жизнь) А.А. Матухнов, Н.А. Шинкарев и А.И. Зайферт рассказали о традиционных дивногорских блюдах и праздниках, времяпрепровождении. Поесть хуторяне любят все, т. е. то, «что приготовлено правильно», но особенно вышкварки, вареники с сыром и маслом, свежину́; из занятий предпочитают «подняться, ложиться и покушать хорошо»; сетуют, что нет сейчас коллективных празднований с танцами по всей улице, люди стали жить более замкнуто, реже ходить друг к другу в гости.

«Небесное платье» подруги, первый штапельный костюм, испорченный в тот же день, работа в поле на быках, отмеченная в газетном репортаже, танцы в клубе вспоминаются с радостью и теплой иронией. Были воспоминания и о другой, оборотной, стороне повседневной жизни — о том, как делали заборы из колючей проволоки, оставленной немцами (она такого хорошего качества, что сохранилась по сей день), о пении во время религиозного праздника в храме Сицилийской иконы Божьей Матери, за которое хуторянам «суд залепил» семерочку, о пении невинной «Куда бегишь, тропинка милая» (за этот проступок лишили половины зарплаты).

Станция 8. В клубе

В клубе проводился мастер-класс художников И. Орлова и Н. Краевской, на котором местные дети копировали фламандских мастеров пейзажа XVIII века, как в общем и поступали мастера того времени, работая в мастерских, а не на пленэре. Здесь же дети, отвечая на наши простые вопросы, выдавали актуальные пассажи о соотношении повторения и фантазии в процессе производства искусства. Школьникам нравится на уроках рисования копировать что-нибудь, а на свободную тему мальчики обычно рисуют танки, потому что мечтают стать танкистами или снайперами.

В этом же клубе мы беседовали с А.И. Зайфертом, раньше делавшим киоты для окрестных церквей. Для этого он использовал трафареты, вырезанные знакомым художником. Помогая внучке делать домашнее задание, Александр Иосифович перерисовал известных «Деда Мазая и зайцев» (по-видимому, иллюстрации А.Н. Комарова), только без собственно Мазая и самих зайцев и затемнив основные тона. Получился пейзаж на пятерку.

Повторение с разницей, создание зазора между исходным изображением (фото/картиной) и конечным произведением имеет что-то общее с практиками современного искусства.

Эмоциональной точкой клубной интервенции стала «Степь» в исполнении активистки клуба Н.Д. Поставничей:

Степь да степь кругом,

Путь далек лежит.

В той степи глухой

Замерзал ямщик…

*Радиоархив https://www.youtube.com/watch?v=sHpZoNZ6U1Y&list=PL1G_q6f8XfpUjEvemeWIgcIffX4PWz0js , программа передач https://cloud.mail.ru/public/LJPQ/QF1AkqUcH

**Публикуется по изданию: Параллели по диагонали : художественное исследование одного ландшафта, М. Лылов (ред.) — Воронеж, изд-во Музей-заповедник «Дивногорье», 2017, С. 51–64

***Гейнике Н.А. Роль краеведных организаций в деле охраны памятников искусства и старины // Известия Центрального Бюро краеведения. — 1928. — № 9. — С. 115–118