«Париж стал тем живительным источником, без которого мое творчество зачахло бы, как дерево без воды». «Здесь, в Лувре, перед полотнами Мане, Милле и других, я понял,почему никак не мог вписаться в русское искусство». Марк Шагал

Если бы я не был евреем (в том смысле, какой я вкладываю в это слово), я бы не был художником — или стал бы совсем другим художником. Марк Шагал.

Михаил Заборов

ШАГАЛ И ГОРОД

Это о Шагале и не о Шагале, поскольку он фигурирует лишь как пример в некоей иной,

более широкой концепции. То же можно сказать и о других упоминаемых именах.

Недавно я вернулся к старой своей идее и статье “Социальная физика”. https://drive.google.com/file/d/18BFQks-bV8UrKXhoxinesSPCJ9BwTR2k/view?usp=sharing , На сей раз предварил статью резкой критикой марксизма, где отверг все основные его положения… впрочем не все, основу оставил: анализ культуры и искусства через призму социо экономического базиса — великое открытие марксизма, и без такого анализа обойтись нельзя, как нельзя, однако, обойтись и без альтернативных марксизму подходов.

Маркс писал в основном о капитализме, а модернизм — начало современного искусства — детище капитализма. Но думая о судьбах искусства нельзя отвлечься и от индивидуальности художника, нельзя отвлечься и от тех понятий, которые я поставил в центре своей “Социальной физики”, и есть это понятия общесистемные. Неживая и живая природа подчиняются трем универсальным системообразующим принципам:

1.Принцип гравитации 2.Принцип поляризации 3. индукция. Индукция — это поле, которое в контексте искусства выступает как поле психическое: состояние души художника передается зрителю, ретранслятор — художественное произведение.

Капитализм в Европе развивался постепенно, был капитализм мануфактурно-ремесленный, потом промышленный,поначалу деревня была еще тесно связана с городом. Структура производства, структура деревни и города определяли все стороны жизни их обитателей, отношения между людьми, общее отношение человека к его среде, всегда определяли культурную, духовную жизнь людей.

Я разделяю социальные структуры большие и малые по мере их органичности. Органичное — подобное организму, то есть это очень тонко организованная, или лучше сказать самоорганизованная структура в отличие от структур грубых как, скажем, рабство и пр…

За образец устойчивой органической социо структуры можно взять крестьянскую семью-хозяйство, и тут хочется подчеркнуть

аспект социо химический : Связь крестьянина и членов его семейства друг с другом, сексуальная, родственная, связь его с землей, лесом, с охотой, с домашними животными, со строительством дома… все эти связи очень многогранны, “подробны”, органичны — это микро связи, в отличие и во многом в пику грубым отношениям политики, власти- гравитационным макро и мега связям.

Органичный — подобный живому организму, а структурная информация живого организма = бесконечности. Это очень важно понять: живой организм — часть вселенной и вбирает в себя всю информацию о ней. Если бы можно было исчислить структурную информацию крестьянского семейства-хозяйства, то цифра была бы очень высокой, если не бесконечной. Главное тут то, что члены крестьянской семьи задействуют-удовлетворяют очень многие (не все) валентности своей души и тела, и такая система по законам химии-законам систем устойчива, как устойчивы и “орбиты” движения каждого члена этой системы. Органичность-жизнеспособность, естественность, жизнетворность — все это важнейшие характеристики самоорганизующихся социо систем, важнейший фактор социальной жизни.

Сравним эту мелко буржуазную структуру с рабством: раб порабощен на все 100% ?! Нет, он безработный! Ведь лучшие творческие его потенции не задействованы-не удовлетворены (конечно мы имеем в виду безработицу души). Поэтому раб — элемент радикальный-пассионарный, неустойчивый, а рабская система не органична и в некотором смысле неустойчива, ведь рабов нужно постоянно добывать в войнах с соседями и “организовывать” их труд плетью. Раб Фидий мог создать великое искусство, но это все же было искусство не рабов, а господ, ибо все зависит, от того в какую систему ты включен. У раба нет семьи, и это один из важнейших факторов его духовного подавления-порабощения.

Как и крестьянское, городское ремесленное производство-торговля оно тоже семейное и потому органичное. И вот творчество Шагала — потрясающий “документ” тому, насколько эта мелкобуржуазная городская среда дорога, насколько она родная для ее обитателей, об этом, если хотите, все творчество Шагала. Всю жизнь, живя в огромном мегаполисе, он ностальгирует по своему родному маленькому, провинциальному Витебску. Он прямо показывает насколько там все родные друг другу, включая домашних животных — они равноправные члены человеческой семьи.

Энгельс подробно описывает развитие форм семьи в истории, но не обращает внимания на сам факт, весьма важный — разделение семьи и производства в промышленную эпоху. А ведь это стало важнейшим фактором отчуждения человека от его среды, фактором душевной его драмы, нашедшим яркое выражение в искусстве 20 века, начиная с постмодернизма и далее.

И вот обозначились два полюса: органическая, крестьянская, ремесленная, мелко-торговая среда провинциального городка с одной стороны и искусственная техницизированная среда огромного индустриального мегаполиса, в который Шагал попал во второй половине своей жизни. И любовь Шагала осталась там в в провинции, в Витебске. Конечно неизбывная ностальгия Шагала по Витебску — это ностальгия по детству, молодости, но молодыми были все, а живописная ностальгия только у Шагала, и из нее не изъять Витебск.

Уж не помню в каком году ездил я специально в Москву на выставку литографий Шагала, подаренных им Советскому Союзу. То была моя первая встреча с запрещенным дотоле Художником, а кого не запрещала, не гнобила советская власть?! Страшно подумать, что сталось бы с Шагалом, если бы он упустил последнюю возможность бежать из коммунистического рая. Пэн, Мандельштам, Бабель, Мейерхольд и еще миллионы, миллионы загубленных душ пополнились бы всего на одну единицу.

Хотя никаких атрибутов моей принадлежности к искусству у меня не было, ко мне подошла красивая девушка, она была несколько растеряна и спросила, в чем суть этого искусства? Я ответил одним словом: любовь! Посмотрите каждый лист — цветы, человек — любовь.

Любовь — вот тема, когда мы говорим о Шагале! Я не припомню художника в творчестве которого так ярко ощущается любовь к его персонажам. Она у Шагала везде, изображает ли он любовников, людей и животных, цветы… “Как невозможно написать картину без любви, в полном смысле этого слова, так же точно и никакое общественное устройство не может быть создано без любви”. Это очень ценное высказывание, потому, что Шагал соединяет здесь любовь индивидуальную с любовью общественной, снова говорит , по существу, о горнем своем Витебске, о его семейственности, об его “общественном устройстве — основанном на любви”, в котором может расцветать любовь индивидуальная и любовь к искусству.

Верный марксист Ленин обвинял мелко буржуазную идеологию в “сентиментализме и романтизме”, каковые представлялись ему пороком, еще бы, ведь он вслед за Марксом проповедовал идеологию революции и диктатуры. И революция и диктатура грянут уже вскоре, и втянут Шагала в страшный свой водоворот.

Революционер Малевич скоро вытеснит Шагала из Витебска революционного, попытается вытеснить и из Витебска горнего, но тут Шагал понимает, что сохранить себя, художника в себе, сохранить свою личность в этом мире диктатуры невозможно. Где-то он заметит на полях, что революция не должна подавлять личность! — запоздалый рецидив “буржуазного” романтизма и сентиментализма — призыв обращенный глухим! Остается одно — бежать! И страшно вообразить, что сталось бы с Шагалом, если бы не успел сбежать. Пэн, Мандельштам, Бабель, Мейерхольд и еще миллионы, миллионы загубленных душ пополнились бы всего на одну единицу.

“Огюст Ренуар — живописец счастья” — напишет Луначарский… запретили Ренуара, запретили и Шагала, любовь, счастье — это попахивает мелко буржуазным романтизмом сентиментализмом, попахивает человечностью — чуждыми революционной идеологии.

Соединенность семьи и мелкого производства-торговли — важный фактор родства человека с его средой.

Важна среда, но важна и личность человека-художника. У Сутина, например, нет и намека на какую-нибудь ностальгию по его Смиловичам. А у Пикассо можно заметить ностальгию по Испании? У Модильяни по Италии? Нет, они покоряли Париж, будучи покорены Парижем. Так же и Шагал, но он покорился Парижу не до конца — сохранил верность своему Витебску.

Есенин — тоже певец своей колыбели-деревни, но он и тот же Шагал из своих любимых сред-колыбелей вырвались, а когда в какой-то момент оказывались там снова, то тяготились этим весьма. «Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать…” Время колыбели и время Парнаса, только бы оседлать Пегаса, он донесет в большой мир — это то центростремление, с которого мы начали! Мир соткан из противоречий.

Самой судьбой назначено было Шагалу стать и первым и последним певцом еврейского местечка, ведь последний раз он бежал уже из местечка не еврейского и вообще не местечка — это уже был революционный город, ставший на время столицей художественного авангарда. Но был ли, мог ли быть Шагал авангардистом, когда одной, но гой или всей душой оставался он в своем Витебске, еще местечковом, еще еврейском?

Это противоречие между новым и старым Витебском Шагал разрешит в Витебске горнем — во всеядном и свободном Париже.

Улей! Кого там только нет? Леже, Модильяни, Шагал, Сутин, Цадкин, Архипенко, Нюренберг, Кремень, Штеренберг, Костецкий…

Вот тут приходится вернуться к началу, к моей теории центростремления, которое я называю социо гравитацией. Все люди стремятся занять центральные места в своих обществах, а по возможности и в большом обществе, и это действительно подобно центростремительной космической гравитации. Но общество все–таки не космос, различий слишком много и не станем их описывать. Центростремление делает историю, превращая ее в борьбу за власть. Причем как в космосе, так и в социуме гравитация беспола. Но секс никуда не делся, и тут мне приходится обратиться к своей теории телесекса (секс на расстоянии в отличие от телосекса) Могу лишь порекомендовать читателю свою статью на эту тему. https://drive.google.com/file/d/1kSsrM600dGxm-tX5wm9OYGtuOj6qskI9/view?usp=sharing

Тут скажу лишь, что в теории телесекса все формы человеческого общения предстают как сублимированный, или не сублимированный эксвуайеризм (эксгибиционизм + вуайеризм, себя показать и на других посмотреть.) Понятно, что художник в этом контексте выступает как эксгибиционист — зритель как вуайерист. Этот мой взгляд сегодня разделяют немногие, но это дело времени.

Таким образом центростремление двоится на бесполое стремление к власти и на сексуальное по своей природе стремление к славе и к власти духовной. Отношения между этими двумя либидо сложны и непостоянны. Власть совсем даже не отказывается от славы, и тут ей помогают придворные поэты и художники. А художники совсем не чураются всего, что дает им власть, хотя полного совпадения идеалов никогда нет. Вспомним, что Веласкес и Гойя были придворными художниками. Это разделение власти на силовую и духовную издревле осуществлялось как разделение на власть светскую и религиозную, а искусство — это и есть религия в новую секулярную эпоху.

Возможно, что раздвоение властей можно сравнить с раздвоением гравитационного и магнитного центров земли, но эту аналогию автор сих строк вынужден оставить будущим исследователям, более сведущим в физике. Культура человечества — культура города, города всегда были культурными центрами. Города с их властителями не движутся, а вот магнитные центры культуры дрейфуют, как это происходит с магнитным центром земли. Так есть ли сходство? Во всяком случае отношение силовой и духовной властей представляет собой интереснейшую проблему требующую особого исследования.

В Древнем Египте фараон он и бог и все равно возникали конфликты между властью и религией и в одном из таких конфликтов рождается великое искусство Тель-Эль-Амарны и, может быть лучший портрет в истории скульптуры — портрет Нефертити, сохранившийся чудом, ибо новая власть тогда и сегодня художественные произведения ушедшей власти уничтожает. Тогда же по версии Фрейда, родилась великая идея монотеизма, подхваченная и разнесенная по свету многострадальным племенем евреев, хотя возможны и другие интерпретации.

Древняя Спарта победила и разрушила более развитую культуру Афины — силовая власть победила духовную, они были рядом, но сильно конфликтовали. Потом соседний Рим победил более культурную Грецию. В этом противостоянии великих империй победа сначала Греции потом Рима над маленькой иудеей кажется фактом ничтожным. Но не тут то было! Евреи-Маккавеи прогнали греков, а когда могучий Рим разрушил дотла Иерусалим, а потом последний оплот сопротивления Массаду, когда вывозил в рабство непокорных иудеев, мог ли себе представить, что через каких-нибудь 200 лет гонимый и распятый еврейский бог в одиночку разгонит всю ораву олимпийских богов и взойдет на трон всемирного царствия.

Это весьма интересный феномен. Иудея была так мала и слаба средь больших народов, что пересоздала своего бога из бога силы в бога кротости и кротость победила. И тут встает во весь рост гигантская и едва ли разрешимая проблема: В греческом мифе, в полном соответствии с эдипальной теорией Фрейда сыновья богов кастрируют-убивают своих отцов. В христианстве по-существу отец бог посылает на смерть своего сына. Нет жизни без смерти, нет религии без жертвы, но ведь и “искусство требует жертв!” Откуда появилась эта ходячая фраза, не знаю, удивительнее всего, что это чистая правда!

Нет жизни без борьбы и смерти, нет без этого религии, нет и искусства. Можно приводить бесконечные примеры драм и трагедий, где есть и борьба и смерть, но это будет относиться к определенным жанрам и не относиться к другим. Поэтому я обращаюсь к самому самому универсальному, самому абстрактному, искусству, которое в сердце всех искусств и это музыка.

Музыка — это космос и музыка — это душа — еще одно доказательство единства космоса и духа. В опубликованной недавно статье “Искусства черная дыра” я высказал 2 радикальных предположения: весь видимый мир — волны. Как в океане волна поднимается и падает, выталкивая другую волну, так примерно ведут себя и другие системы. Волна поднимается из океана, который я сравнил с праматерией, из которой рождаются виртуальные микрочастицы, а из них все остальное. Если наш глаз находится на уровне океана, то самого океана мы не видим, а только вздымающиеся над ним волны, видимо мы приговорены навечно именно к такой познавательной ситуации, мы не можем в реальности опуститься ниже некоего “абсолютного горизонта, горизонта праматерии”, горизонта вИденья и знания, назовем это так. Опуститься, чтобы увидеть праматерию мы не можем, точно так же как не можем мы опуститься в смерть, чтоб узнать, что там на том свете.

Но что-то подобное можно сделать в искусстве, в той же музыке, где жизнь то и дело умирает в центре притяжения тонике Т и воскресает вновь. Мы можем даже опуститься ниже тоники, и так побывать и в по-ту и в посюстороннем мире? И это весьма интересно.

Солнце — центр солнечной системы — источник жизненной энергии, но если Земля упадет на солнце — смерть. В музыке центр притяжения тоже выполняет сложную и неисповедимую функцию: в конце произведения — это смерть, а в середине — это праматерия-океан, из которого рождаются волны музыкального движения, в океан они и возвращаются. Но конечная цель гравитации, также как и антигравитации неведомы. По идее “тайная” цель гравитации — та сингулярная точка из которой все появилось и в которой материя и дух были едины.

Я никогда не забываю известное высказывание Пикассо: “Красивость — худший враг красоты.” А чем отличается красивость от красоты? Бесконфликтностью. Это необходимо перевести на наш музыкально-космический язык. Движение планеты по кругу — может символизировать бесконфликтность. Но природа не хочет бесконфликтности, ибо это означало бы конец развития, статику, поэтому космические тела движутся по эллиптическим орбитам. Эллипс — универсальная форма и в ней конфликт: Центробежная-энтропическая-”разрушительная” сила преобладает над центростремительной — это конфликт, но за счет движения в пространстве планета как бы испускает свою кинетическую энергию, заменяя ее потенциальной и система уравновешивается — это есть динамическое равновесие, на нем зиждется мир и на нем зиждется искусство. Искусство как и космос создает конфликты, чтобы их разрешать.

И может быть главное, чему учит нас музыка — тому, что красота постоянно собеседует с бездной, со смертью, с бесконечностью, иначе она мелка, слащава — красивость. Можно измерить дерево, начиная от земли, а можно от корней, и в этом метафора соотношения красивости и красоты.

“В начале сотворил бог небо и землю”, и я все время поверяю земное небесным. И вот возвращаясь к забытым Шагалу, Пикассо и пр. И к Цезарю тоже попытаюсь подвести какие-то итоги. Власть типичное проявление социальной гравитации, центростремления, хотя она выполняет и центробежные функции. А вот слава — власть духовная — это некий полет в небо, так что уж если сравниваем все с космосом то власть — гравитация центрального тела, а художника можно сравнить с относительно свободным полетом планет, комет, астероидов.

Что же представляют собой эти магнитные центры культуры, которые вырывают людей из их мирных деревенских, местечковых колыбелей и тянут в мир жестокий, сотканный из противоречий, беспощадной борьбы, поражений, но и высоких взлетов. Культурный центр, как говорилось сопряжен с властью, но не совпадает, а часто и противоречит ей. Объяснить эту фатальную тягу к центрам могу лишь на основе базисных общих предположений: социальная гравитация тянет к центрам власти, эксвуайеризм тянет к центрам общения, к форумам — “традиция” идущая еще из первобытного океана. См. “ Взгляд и фиговый лист” https://drive.google.com/file/d/1kSsrM600dGxm-tX5wm9OYGtuOj6qskI9/view?usp=sharing

Вспомним королевские дворцы: король присутствует и олицетворяет власть, но рядом с ним всегда фаворитка и она королева светской жизни, а светская жизнь вся — эксвуайеризм-телесекс — себя показать и на других посмотреть! Тут конечно завязываются и телосексуальные контакты. Художник, как говорилось, — эксгибиционист в принципе, выразить себя его сверхзадача! Но тут конечно приходится упрощать. Самовыражение станет лозунгом лишь в эпоху модернизма, до того искусство часть идеологии-религии, но это тема отдельного исследования.

Абсолютные горизонты познания,о которых мы говорили, все же, в каждую эпоху меняются: невозможно представить, чтоб в эпоху Леонардо да Винчи появился Пикассо, а в эпоху Ньютона Эйнштейн, и пр.

Меняются горизонты, меняются и вершины Олимпы, Парнасы — магнитный центр культуры все время движется: Древний Египет, Месопотамия, Греция, Рим, потом Италия, Нидерланды и, наконец Франция-Париж, где наш забытый герой-художник обретет свой Парнас и свой горний Витебск! Интересно, что отсутствие реального Витебска оборачивается в ностальгии Шагала художественным неотступным его присутствием, лишенный родины Шагал оказывается единственным художником в европейском искусстве у которого таки есть Родина.

А где он теперь всемирный Парнас, растворился? Нет переродился: Сотбис, Кристи и десятки других аукционов перевели язык искусства, на язык денег — торги, чистоган. Картина здесь функционирует как уникальная денежная купюра, служащая для обмена и хранения валютных ценностей. Когда Гегель предсказывал отмирание искусства, он кажется, меньше всего думал о том, что происходит сейчас, и что опять-таки требует специального анализа (Читайте в этой связи статью “О ДВУЛИЧИИ КРАСОТЫ” https://docs.google.com/document/d/1B9ekOkmCjZbbaHZy6i6t_vqldhcvAEj80Ma_3_U3deA/edit?usp=sharing)

Здесь скажу лишь, что дилерская стихия, мощный общественный гипноз превратили скульптуру, картину в фетишь и тем самым в некий эквивалент денежной купюры. Обе эти функции фетишистская и меновая не зависят от эстетических достоинств картины, как не зависит от эстетических качеств ценность купюры денежной — она чисто меновая. Поэтому на аукционах идут под одну гребенку и с одинаковым успехом картина Тициана и дерьмо в банках Манцони — ценность меновая — суггестия вытесняет эстетику!