Михаэль Дорфман

СУББОТА В ИЕРУСАЛИМЕ

Шабат нигде так не чувствуется, как в Иерусалиме. Где-то вокруг бушуют штормы, идет война. Необычайная жара из Европы перекинулась через океан и достигла Америки. Сообщалось, что в августе десятки стариков погибли в своих квартирах от жары в больших городах северо-востока США, что израильские самолеты бомбили в Газе.

Здесь же, в Иерусалиме к субботе все замирает, закрываются магазины и торговые центры, затихает движение на улицах. Вечный Город отторгается от мира будничного, ради мира субботнего. В городе готовятся к встрече, кабалат малкат а-Шабат, к сретению Царицы Субботы. Люди кончают дела, спешат домой. Женщины собирают на стол, мужчины идут в синагоги. Во многих домах зажигают две традиционные субботние свечи, ставят на стол вино и покрытые салфеткой особые плетеные субботние булки — халу. Заходит солнце и легкий свежий бриз сдувает с города сухую летнюю жару. Из наших окон хорошо видна панорама Иерусалима, башни Старого города, Храмовая гора.

Накануне я сходил на Храмовую гору. Может быть, из–за жары в городе было спокойно, и на Гору, которую арабы зовут Харам ал Шериф, пускали посетителей. Место здесь действительно святое, освященное тысячелетиями и посвященное духовному. Неверно говорят, что сегодня Храма здесь нет. Храм стоит на своем месте, где всегда. Просто он не принадлежит евреям. Талмуд учит, что Господь отобрал Храм за грехи. Каббала повествует, что Господь остался здесь даже тогда, когда еврейский народ ушел в изгнание.

Вероятно, еще до царя Давида здесь стояло йевусейское святилище. Загадочна фигура Цадока, первосвященника времен Давида. В отличие от многих других библейских героев, Цадок не имеет ни родословной, ни биографии. Мельком указано, что он происходит от Аарона, брата Моисея. От него вели свой род саддукеи — храмовые аристократы Иерусалима. Однако и личность самого Аарона для историков и библеистов весьма загадочна. По разным намекам в библейском тексте современные библеисты делают вывод, что Цадок и его род были языческими жрецами до иудейского завоевания Иерусалима, и Давид просто принял их под свой скипетр.

Загадочна и библейская история приобретения участка под Храм. По преданию, царь Давид купил гумно у йевусея Арауна. Ритуальная сторона этой покупки неясна, особенно для завоевателя города Давида, больше полагавшегося на меч, чем на деньги. Имя Арауна вызывает еще больше вопросов. Оно явно не семитское или не египетское. Нет ему объяснения и в хурритском языке, языке народа, задолго до Давида правившего Иерусалимом. От них остались письменные памятники, а на египетских фресках сохранились изображения хурритов — коренастая черноволосая арменоидная пехота и резко, отличающаяся от них, белолицая колесничная знать. Нет объяснения имени и в языках других народов, обитавших вокруг. Имя Арауна — одно из немногих в Библии, относящееся к индо-арийцам, проходившим здесь, “дорогой народов” больше, чем за тысячу лет до того, как в Иерусалим пришли евреи. Арауна — одно из имен бога войны в индуистском пантеоне.

Гений места никогда не покидал Храмовой горы. Даже когда здесь забывали Господа и поклонялись идолам, а такое случалось частенько при самых великих царях, здесь сохранялось божественное присутствие. Даже когда здесь вершились черные дела, когда царь Ирод убил семьдесят из ста двадцати членов Синедриона и велел утопить молодого первосвященника, брата своей жены, хашмонейской принцессы, дух святости не покидал Храмовую гору. Святость осталась здесь и тогда, когда римляне сожгли Храм и построили храм Юпитера, византийцы из его остатков церкви Марии Новой, а мусульмане из остатков этой церкви построили мечеть Аль-Акса. Многие думают, что под мечетями лежат остатки древнего Храма Соломона. Раскопки на самой Храмовой горе никогда не проводились, и до сих пор археологам не удалось найти ни одного ясного следа эпохи Давида и Соломона. Однако, мечети стоят на голом скальном основании и вряд ли под ними есть материальные памятники. Зато дух святости, необычайную энергию этого места чувствуют все. Не удивительно, что, несмотря на строгие раввинские запреты посещать это место, Храмовая гора неодолимо тянет к себе многих религиозных евреев, мечтающих о возрождении былой святыни.

Мечеть на Скале (которую ошибочно называют то Мечетью Омара, то Аль-Акса) — одно из самых поразительных мест, в которых мне приходилось бывать. Величайшая святыня ислама, отражение Храма, отстроенного Иродом. Почему-то ни один путеводитель не отмечает, что посещение Мечети на Скале, все равно как встреча с гением Еврейского Храма. До прихода сюда мусульман в 635 г. здесь была свалка. Войны между последователями Пророка затруднили тогда паломничество в Мекку. На месте главной иудейской святыни новые правители надеялись создать место паломничества, которое заменит мусульманам Мекку. Поэтому здесь такая огромная площадь-парк вокруг сравнительно небольшого храма, построенного над скалой, где иудеи приносили жертвы Господу. Эта скала — по-арабски Аль-Сахра должна была по идее заменить священную Каабу в Мекке. Иерусалим не заменил Мекку, а стал вторым по значению священным местом для мусульман.

Если удается зайти на Храмовую гору не по туристической дорожке возле Стены Плача, а через одни из семи ворот, то контраст узких и шумных, и кишащих народом городских уличек с простором и тишиной Храмовой горы ошеломляет. Обширный, вымощенный камнем тихий парк в центре шумного современного города, живет своей отдельной жизнью. Заросшие травой камни, озарены особым иерусалимским светом, а посредине Мечеть на Скале, а дальше, на южном краю мечеть Аль-Акса. Когда я попадаю туда, то вижу не современную мусульманскую святыню, а Храм древних евреев. По моему, там мало что изменилось. В тени дерева так же сидит седой старик с двумя мальчиками и явно поучает их чему-то. Вероятно на том же месте учили детей еврейские старцы. Старый шейх, зажигающий лампы и аккуратно подметающий пол вокруг колоннады мечети продолжает труд жреца Храма, делавшего то же самое. Как и в древности, так и сейчас здесь существует строгий порядок служб. Живущие неподалеку служки уходят домой, унося собранные пожертвования, и там ожидают следующей службы. Службы в Храме шли всю неделю, от Шабат до Шабат, и служки проходили из дому, чтоб исполнить свой долг. Об том же рассказывает евангелист Лука, очевидно еще заставший храмовые службы во всем великолепии.

Первая страница первого трактата Талмуда тоже начинается с дискуссии о службе в Храме. Поводом стал стих из Второзакония (6:7) о чтении молитвы Шма — еврейского исповедания веры “Слушай Израиль, Господь Бог, Господь Един!”…“и говори о них, сидя в доме твоем и идя дорогою, и ложась, и вставая”. Старейшая часть Талмуда Мишна, составленная в Стране Израиля где-то до 300 г. н. э., состоит из бесед древних мудрецов, называемых танаим. Мишнагласит: “С какого времени надлежит читать Шма вечером? С часа, когда жрецы начинают кушать полученную ими десятину и до конца первой смены”, — слова рабби Элиэзера. И сказали мудрецы: “До полуночи”. Раббан Гамлиэль сказал: “До того, как отойдет день” (Тракт. Брохес 2а). Собственно, речь идет о том, что ночь предшествует дню, и полночь означает рассвет, а жрец уходит, чтоб поесть. Однако поздние толкователи объяснили, что все гораздо сложней. Жрец не просто идет поесть, а, набравшись мирской скверны, очищается от нее в ритуальной бане. Иначе ему запрещено вкушать от десятины. Упомянутые мудрецы рабби Элиэзер и раббан Гамлиэль родились примерно через 150-200 лет после разрушения Храма и никогда не видели жреца, съедающего свою десятину. Они и Храма никогда не видели. Мудрецы обсуждали событие, далекое от них, как от нас нашествие Наполеона на Москву. Дальше — больше, и до следующей мишны идут без малого шестнадцать полных ин-фолио страниц комментариев Гмары, поздней, завершенной в части Талмуда: “Почему мудрецы-танаим начинают ‘с какого времени”? И почему они (учат) начинать с вечера? Ведь положено начинать сначала с утра…” Повествует талмудический трактат “Брохес” (Благословения 2а). Наши мудрецы часто говорят одно, подразумевая что-то совсем другое. “Хотя танаим говорят ‘до полуночи”, однако (время) должно распространить это до конца дня… так почему же мудрецы сказали “до полуночи”? Чтоб удержать людей от нарушения закона”. (тж.). Впрочем, если речь не идет о Талмуде, то “говорить, как танаим’ кук им дер тонэ в устах нашего народа на идише это значит ничего хорошего, а означает с важным видом нести полный бред. На то и еврейский гений, способный юмористически осмыслить все на свете. Даже самые святые вещи у нас принято было постигать через жесткий, парадоксальный, и далеко не на любой вкус юмор. Юмор был инструментом постижения жизни. Талмуд полон притч, остроумных решений, а то и шуток и анекдотов. Умники, без тени юмора толкующие о высоких вещах, у евреев издавна называются ослами, нагруженными книгами. Пословицу евреи позаимствовали из Корана. “Те, кто получили Закон (Учение), но не соблюдали его подобны ослам, несущим святые книги’ (Сура 62:5) У иерусалимских арабов я слышал другую пословицу “У Бога сто имен. Однако человек знает лишь девяносто девять. Верблюд знает все сто и потому глядит на человека свысока”.

Несомненно, Шабат — самый важный праздник. Ведь все остальные праздники установили люди, а Шабат — сам Господь: “Чти день субботний”. И здесь нельзя лукавить. Ведь сказано, что в точности, как народ хранит субботу, так и суббота хранит народ. На Шабат стар и млад собирается здесь в синагогах, приветствуют друг друга в гордом осознании единодушия со всеми евреями во всеми мире, которые, как хочется верить, тоже приступают к встрече субботы. Такое чувство общности, соборности, редкое в современном западном мире. Парижский архиепископ Жан-Мари Лустижье, родившийся в польской еврейской семье Лустигеров, переводит еврейское слово кагал, греческим “кафолический”, соборный. Я тогда почему-то подумал, что стариков из Нью-Йорка и Бостона убила не жара, а одиночество.

Мы с друзьями возвращаемся из синагоги, благословляем вино и хлеб, умываем руки и садимся за трапезу. Талмуд говорит, что Шабат — одна из трех вещей, напоминающих нам о рае. На столе, как принято — рыба в память о том, что и в раю мудрецы и праведники едят от рыбы Левиафан. На стол подают куриный бульон с клецками — знаменитый “еврейский пенициллин”, панацею от всех болезней наших бабушек. Как же без курочки за еврейским столом?

Из окна видна Масличная гора, и я почему-то вспоминаю историю про то, как неподалеку отсюда в свою последнюю ночь привел своих учеников мятежный еврейский рабби. “Правду говорю тебе, что этой ночью не успеет петух прокричать, ты трижды отречешься от меня” — пророчески говорил он своему, может быть не самому способному, но, несомненно, самому крепкому и преданному ученику Симону по прозвищу Камень, что по-гречески Петр. Сколько комментариев потом возвели вокруг этой фразы! Предполагали, что Иисус, как водится среди мудрецов, говорил одно, а имел в виду совсем другое. Например, перекличку римских караульных на стенах крепости Антония, gallicinum — тоже буквально крик петуха по-латыни. Ведь не мог рабби помянуть петуха в Иерусалиме, если Мидраш и Мишна утверждают, что пока в Иерусалиме стоял Храм, то в городе запрещалось разводить домашнюю птицу. Падающий на землю птичий помет осквернял левитов и лишал их ритуальной чистоты. Еврейское общество в те времена относилось к вопросам ритуальной чистоты значительно серьезней, чем сегодня. Примерно, как мы в наше время принимаем всерьез заверения гигиенистов о том, что если не помоешь руки пере едой, то обязательно влипнешь в неприятности со своим здоровьем. Думаю, что и тогда, как и сейчас, многие запреты не соблюдались столь ревностно и буквально. Да и какой еврейский стол без курочки?

В последнее время миллионы людей стали тщательно рассматривать картину Леонардо да Винчи “Тайная вечеря” в поисках скрытых кодов. Думаю, что Леонардо сильно ошибся, не изобразив на еврейском столе курицу. Ведь Иисус с учениками не были никакими христианами. Они были правоверными иудеями. Христианство возникло уже позже, после его смерти. Разумеется к картине Леонардо, как и ко множеству других икон и картин на ту же тему можно предъявить еще много претензий. Мой друг, редактор еврейской газеты с Украины как-то писал, что вместо мацы иконы изображают то ли хлеб, то еще какие-то лепешки. И сделано это намеренно, чтоб скрыть от людей еврейский характер происходящего празднования пасхального сэдера. Среди ученых есть большие сомнения, что дело происходили в сэдер. Трое из четырех евангелистов пишут, что Тайная вечеря — это пасхальный сэдер, и лишь Иоанн пишет, что дело было за день до Песах. Скорей всего прав Иоанн, хотя он в меньшинстве. Об этом свидетельствует порядок благословения, увековеченный позже в церемонии церковного причастия. Сначала Иисус благословил хлеб, а затем вино. Так иудеи делают в будний день, а в праздник и Шабат как раз наоборот, сначала благословляют вино, а затем хлеб. Так, что здесь как раз нельзя обвинить художников и иконописцев в антисемитизме, который кое-где у нас любят находить во всем на свете. На столе спокойно мог лежать хлеб. Зато без курицы как-то не “по-еврейски”.

Икона или картина- не фотография, и то, что там изображено, соответствует традиции и вовсе не обязательно должно соответствовать известным нам фактам. Например, на иконе Тайной вечери сидят, в то время, как все цивилизованные средиземноморские народы того времени — евреи, греки, римляне — во время трапезы возлежали. Отсюда забытый смысл еврейского слова месиба — означающего сегодня пирушку, вечеринку, посиделки, хотя происходит оно от глагола, означающего возлежать. Или другой анахронизм. Трудно представить себе, чтоб за субботний или пасхальный стол евреи сели бы без женщин.

* * *

Встреча субботы — религиозная церемония, вовсе не заключающаяся в поедании субботней трапезы. За столом собирается семья и гости, творят молитвы, разговаривают, слушают, поют песни. Сын моих гостеприимных хозяев как раз стал “сыном Завета” — бар-мицва бохер. Ему исполнилось тринадцать лет, его впервые приняли в миньян и вызвали на кафедру к чтению Торы. Взрослые внимательно слушали его лекцию, а дома уважительно, как равному задавали вопросы, то одобрительно кивая головами, то слегка скучая трясли бородами.

Я пошел проводить одного из гостей до Еврейского квартала в Старом городе. Не спеша мы шли по темным уличкам Старого Иерусалима, где издавна бок о бок живут разные общины, исповедуют разные религии. Сосуществование здесь далеко не всегда мирное. Тем более вероятно, что название Иерусалим значит “город мира” ир шалом. Ведь часто называют не тем, что есть, а тем, чего бы хотелось.

Невзрачная уличка вывела к караимской синагоге. “Проклятые они, караимы” — заметил мой попутчик. Иерусалимские евреи охотно расскажут про эту историю. Если еврейская история не начинается с того, что пришел еврей к ребе со своими индивидуальными бедами, значит, история про то, как на евреев пали беды коллективные. Так и на сей раз. Однажды, в XVIII веке турки вдруг наложили на евреев города непосильную контрибуцию. Еврейский голова Иерусалима, главный рабби, которого при турках именовали хахам-баши, тайно отправился в старую караимскую синагогу, чтоб там достать недостающие деньги. А надо знать, что хахам-баши просто так не пошел бы. По чину он был равен турецкому генералу, носил особый мундир, который и сегодня можно увидеть на некоторых израильских раввинах. И вот как раз на этом месте, на спуске к синагоге, он споткнулся и упал. И не смог встать. Унесла его свита домой. Заболел хахам-баши после того, все никак оправиться не мог. Люди думали, гадали и решили, что без черной магии здесь не обошлось. Пришли они на место, где упал хахам-баши, и стали там копать. И выкопали свитки с трудами великого еврейского законоучителя рабби Муса бен Маймона, которого европейцы называют Маймонидом, а евреи по первым буквам его имени Рамбам.

Караимы закопали его труды, чтоб, идя в свою синагогу, могли топтать их. Ведь великий законоучитель был еще и одним из величайших гонителей отказавшихся от Талмуда караимов. Рамбам считал, что к опасным еретикам хороши все средства: доносы, придворные козни, уничтожение синагог, сожжение книг, конфискации, высылки. Позже все это испытали сами евреи. Рамбам был ко всему еще придворным врачом султана Саллах эд-Дина, легендарного Саладина средневековых рыцарских романов, изгнавшего крестоносцев из Иерусалима. Обычно терпимый к разным религиям Саладин по совету Рамбама изгнал караимов из Палестины, Ливана и Египта, уничтожил процветающие общины, забрал имущество и обещал предать смерти любого, кто останется. Испуганные караимы ушли, куда глаза глядят, поселились в Крыму, расселились на Руси, в Полесье и на Волыни. Разумеется, питать уважение к Рамбаму караимам было не за что.

Хахам-баши же на смертном одре проклял всех караимов Иерусалима. “Чтоб вас никогда не было достаточно, чтоб собрать миньян”. Миньян — молитвенная десятка необходима для еврейского богослужения. Большинство служб не может состояться, если нет кворума — десяти взрослых (13 лет и старше) мужчин. И как сказал хахам-баши, — рассказывают старые иерусалимцы, — так и случилось. Сначала эпидемия скосила многих мужчин, а дети, что рождались, не доживали до положенного возраста. И с тех пор в караимской общине было то ли семеро, то ли восьмеро мужчин, не больше. Сто лет назад в общине ликовали, когда приехало из Крыма несколько караимских семей. Однако на новеньких тоже легло проклятие хахам-баши. Свалилась на них эпидемия. Некоторые умерли на улицах, другие дома. Так и не могут караимы, по словам иерусалимских евреев, собрать миньян. Трудно судить, где правда, но караимов в Иерусалиме действительно немного.

* * *

Субботний досуг не зря зовут субботней негой — онег Шабат. В этот день не только едят и молятся. Это день свободы — истинной свободы от всего будничного и суетного, от денег, от тревог и забот. В этот день принято рассуждать о божественном и радоваться земному. Если вспомнить, что Шабат напоминает рай, то нельзя умолчать и о двух других вещах, которые, по словам Талмуда напоминают рай — шемеш и ташмиш. Солнце-шемеш — еще понятно, но вот надобность, сексуальная ташмиш мита– тоже рай? По еврейской традиции Шабат — лучшее время для сексуальных отношений религиозных людей. Злая демоница Лилит, символизирующая все зло еврейского изгнания, похищающая сперму и стремящаяся лишить Израиль его надежды — детей, после разрушения Храма заменила при Всевышнем его женскую эманацию Шехину. Всевышний же остался на месте своего дома-Храма, а Шехина ушла с евреями в изгнание. И рабыня Лилит, сидевшая за прялкой, заняла ее место на ложе. Лишь по субботам Лилит не имеет силы и должна удалиться. Поднаторевшие в каббале ученые рекомендуют субботу, как лучшее время для зачатия ребенка.

Впрочем, по другой версии в Талмуде, напоминающий о рае ташмиш, не что иное, как хорошо и своевременно опорожнить желудок, что и современная медицина тоже считает непременным залогом телесного здоровья и душевного благополучия. В то время, как у других отделялось телесное от духовного, еврейская традиция до самого последнего времени учила, что здоровое тело — залог здорового духа. Потому в иудаизме нет монашества, и еврейскому человеку трудно себе представить, зачем брать на себя дополнительные обеты, больше тех, которые наложил сам Господь.

К концу субботы хорошо прогуляться, дожидаясь авдалы — церемонии, благословляющей отделение субботы от будней, света от тьмы, а Израиля от народов. Как и все еврейское, здесь тоже есть своя юмористическая сторона, помогающая отогнать горе и заботы, среди которых жил простой еврей. Еврейский народ придумал огромное количество частушек, пародирующих авдалу. Одну из них клингерс обессмертил Шолом-Алейхем. Сперва идут древнееврейские слова молитвы: “Тот, кто разделяет между святым и будничным” Га-мавдил бейн койдеш ле хо-ойл/ Вер эс гот ди клингерс, дем из войл “У кого звенит в кармане, тому хорошо” — идет дальше в рифму нахальное идишистское присловье. (Клингерс, от глагола клинген — звенеть, и на сленге означает деньги).

Каждое место в Иерусалиме имеет свою историю, а то и несколько. Если выйти из Старого города через Золотые ворота, то неподалеку есть небольшой мусульманский мавзолей, называемая Трон Соломона. Мусульмане, как и евреи, верят, что царь Соломон был великим мудрецом, царем людей и зверей. Он также правил царством демонов. Иерусалимские арабы рассказывают, что царь Соломон сумел подчинить их царство своим необычайным могуществом, и на земле настали мир и порядок. Ведь послушные царской воле демоны не смели вредить людям, и в царствование Соломона зло ушло из мира.

Царь Соломон знал, что когда он умрет, то демоны вырвутся на свободу и снова примутся за свои злодеяния. Когда он понял, что смерть приближается, то не захотел, чтоб демоны узнали об этом. Он уселся на свой трон, держа в руке царский посох, и так умер. Бесы думали, что царь еще жив и не смели грешить, пока червяк не прогрыз его посоха, и тело царя рухнуло на землю. И тогда весть постепенно распространилась, демоны почувствовали себя свободными, и зло вернулось в мир.

Суббота кончилась, наступил мир будней, вернулись мировые проблемы и повседневные заботы. Радио в машине говорило об урагане Эрнесто, о террористических актах в Ираке, об упавшем американском лайнере в Кентукки. Вероятно, еще какие-то бесы вырвались в мир, узнав, что грозного и мудрого еврейского царя больше нет.

Михаэль Дорфман © 2006
Michael Dorfman © 2006
Иллюстрации © Jonathan Kis-Lev