Donate


radio.syg.ma is a community platform for mixes, podcasts, live recordings and releases by independent musicians, sound artists and collectives
Cinema
Music
Books
Art
Psychology
Philosophy
Society
Poetry
Prose
Theatre
Architecture
Technology
Notes
Self-organization
Map
e-flux
Tashkent-Tbilisi
more...
Ф-письмо

Ленни Смирно. Эльф из тиндера

Marina Maraeva09/06/21 11:12🔥
Анатолий Кужилко
Tarja Trest
Иллюстрации: Hagra, 2021
Иллюстрации: Hagra, 2021

Заметки о сексе, разлуке и любви

Воскресенье

На фотографии в тиндере ты танцуешь в ночном клубе с поднятыми руками. Кисть левой руки намечает такой изящный изгиб, как будто ты машешь платочком уходящему в даль поезду, и желтый свет от прожектора, и блестки на твоем лице переливаются всеми цветами радуги. Я кликаю на картинку, чтобы узнать о тебе что-нибудь еще. Высшее образование, три языка, trans, pédé, queer. И потом, в самом низу профайла : « Je suis kinky. Plutôt sub et maso. Ma manière de lâcher prise ».

Я пишу тебе сообщение как ныряют в холодную воду. С разбега и задержав дыхание. Я говорю, что мне очень хочется играть на русском. «Не подумай, что я экзотизирую. Просто раньше мне доводилось играть только на французском, и мне не терпится почувствовать эту силу и власть, которую я получаю во время сеанса подчинения/доминирования, в моем родном, в моем больном языке».

И вот ты сидишь напротив меня и улыбаешься так, как будто смотришь на большой, розовый, обильно украшенный кремом и фруктами деньрожденческий торт. И по твоему выражению лица, по вопросам, которые ты мне задаешь, по телесной дистанции, которую ты держишь, а вернее не выдерживаешь со мной, стараясь приблизиться еще, а потом еще немного, по всем этим по отдельности ничего не значащим пунктирам влечения в эту первую встречу я понимаю (чувствую? узнаю?), что наше притяжение взаимно. Что, если я, еще не видя тебя, уже думал_а о том, какую позу я заставлю тебя принять, чтобы как следует отшлепать тебя за плохо выполненное домашнее задание, ты тоже умираешь от желания — пойди пойми почему — встать передо мной на колени и умолять, чтобы с высоты моего великодушия я вынес_ла тебе строгий, но справедливый приговор. Короче говоря. В начале робкой и недоуменной весны 2021-ого года, когда только-только закончился локдаун, магазины еще закрыты, действует комендантский час, и люди с большими предосторожностями выползают из зимнего плена своих уютных, припудренных ароматным тальком квартир, мы сидим плечом к плечу на зеленом холме в городском парке и идеально подходим друг другу, как идеально сцепляются вместе детали из одного набора инструментов, как ты ищешь нужную насадку для дрели, ищешь-ищешь, никак не находишь, куда-то она запропастилась, наверное, в последний раз закатилась под диван, и вдруг оказывается, что вот же она, нужная насадка, что надо было просто навести порядок в этом чемодане, все равно реорганизация давно напрашивалась, вот и теперь у тебя есть и дрель, и дырка в стене, и инструменты все аккуратно сложены. И от этого чувства удовлетворенности, от твоего смеха, от бутылки пива с похмелья, от солнца, греющего щеки, от ветра, вклинивающегося за отворот пальто, от всего этого света, нежности, возбуждения, я охуеваю, не зная, что сказать. «Ну, спишемся тогда, ладно?» «Давай встретимся в четверг», — отвечаешь ты.

Четверг

«Добрый вечер, Лена. Спасибо за приглашение. Я принес бутылку Просекко и манговый сок. Надеюсь, что ты любишь либо одно, либо другое, но, если нет, то ничего страшного, мы напоим вином голубей».

Так глупо приходить в гости и снимать маску, не знать, куда ее положить. Так странно приходить в квартиру к человеку, которого ты видишь второй раз в жизни, зная, что ты пришел, чтобы отдать ему в распоряжение свое тело. И нет, это совсем не похоже на hookup. На секс-дейт ты приходишь с пониманием, что, может, большого удовольствия и не получишь, но, по крайней мере, можно будет поставить галочку в каком-то мысленном календаре, что, вот, мол, в этот день я ебался. Ты приходишь, вы целуетесь, раздеваетесь, трахаетесь, потом ты одеваешься и уходишь. И если все идет нормально, если ты не напал_а на какого-нибудь насильника или мудака, по большому счету ты сохраняешь контроль над ситуацией. Это всего лишь трах. Мы все ебемся. Некоторые начинают раньше, кто-то позже, кому-то это, в общем, не интересно, кто-то в этом более или менее приуспел_а и даже знает, как получить оргазм во время первого раза с новой партнершей или партнером. Но, так или иначе, секс — это как пописать. Отряхнулся и пошел.

Во время игры ты отдаешь другому власть над своим телом и головой. Ты уменьшаешься, по мере того как другой возвеличивается. Ты уходишь в subspace и не знаешь заранее, куда заведет тебя этот лабиринт наслаждения и боли, и только твой top обладает силой и властью сопроводить тебя и, когда игра закончится, вывести тебя обратно на свет.

Я думаю о книге американской писательницы, ведьмы и философини Starhawk, которая называется «Dreaming the Dark: Magic, Sex and Politics». Starhawk пишет о том, что люди забыли темную материю: изнанку мира, на которой все держится, и из которой все и состоит. Что люди боятся тьмы. Боятся магии. Что люди противопоставляют тьму свету в неуместной и губительной дихотомии, в которой тьма — это что-то грязное, порочное, разрушительное, тогда как свет ассоциируется с чистотой и невинностью. Но все самые страшные, самые разрушительные вещи совершаются на свету. Войны. (Политическое) насилие. Угнетение. И — власть. Но Starhawk различает две категории власти. «Власть над» и «власть изнутри». В других феминистских текстах эта вторая категория власти еще называется «власть с». И если «власть над» (кем-то) — это власть политиков и убийц, власть, обладающая разрушительной силой, то «власть изнутри» (меня, изнутри каждой из нас) — это способность созидать, способность создавать вещи, это сила, которая может быть бесконечно разделена с другими, не теряя в интенсивности. «Власть изнутри» создана для того, чтобы делиться ею с другими, она и есть — совместное действие. И эта власть — магия, эта власть — страсть, эта власть — творчество, и мы черпаем ее из глубины мира, чтобы с ее помощью вместе преобразить мир.

Когда мы играем, ты добровольно отдаешь мне свою «власть над». На определенный срок и в строго оговоренных рамках (я никогда не сделаю ничего, о чем бы мы не договорились и никогда не нарушу твоих границ, о которых ты заранее мне рассказал), ты соглашаешься вступить в пространство, в котором у тебя больше нет ни над чем власти. Я же, с твоего разрешения, принимаю над тобой власть. И в этой добровольной передаче «власти над», в этой уступке, в этом даре, в этом жесте бесконечной уязвимости, хрупкости, искренности — совместно мы припадаем к неисчерпаемому источнику «власти изнутри».

У тебя теплые руки. Замечаешь ли ты, что я боюсь к тебе прикасаться? Я завязываю тебе глаза черным платком, и только потом, удостоверившись, что ты не видишь моего смущения, я наконец могу дотронуться до тебя. Но я не спешу. Я веду тебя по коридору с завязанными глазами, в полной тишине. На подходе к спальне я останавливаюсь и отступаю от тебя на пару шагов. Слышишь ли ты мое дыхание? Знаешь ли, где ты сейчас находишься? Где я сейчас нахожусь. Как ты можешь быть уверенным, что я все еще рядом с тобой? Что я не оставил_а тебя одного в темноте и не ушл_а? Куда. «Сделай один шаг в моем направлении». Ты неуверенно шагаешь, покачиваешься. Хорошо. «Сделай два шага». Ближе. «Три шага». Ты почти в моих руках. Я открываю дверь в спальню. Беру тебя за руку. У тебя теплые руки. Я закрываю за тобой дверь и прижимаю тебя к стене. На пару секунд оставляю тебя стоять одного. Включаю музыку. Это «Стук бамбука в одиннадцать часов», альбом «Легкое дело холод». Такая ночная, нежная музыка. Вот. И теперь. Теперь я снова подхожу к тебе, на этот раз очень близко. Так близко, что я в первый раз чувствую твой запах. Как его описать? Эта неописуемость запахов. По запаху я узнаю, какая именно между нами связь. «Мне нравится твой запах» — эти слова еще ничего не значат. «Ты вкусно пахнешь» — скорее всего, у нас будет или уже был секс. Сравните. Я чувствую твой запах и не могу ничего сказать. Я просто уже навсегда запомнил_а его. Я знаю, что буду тебя по нему узнавать. С закрытыми глазами. На своей собственной коже. Через несколько дней, когда с утра я возвращаюсь от тебя домой, снимаю футболку и понимаю, что она насквозь пропиталась твоим запахом. Запах, которому ты говоришь «останься со мной еще немного» перед тем как идти в душ.

Дальше? Я раздеваю тебя, я учусь узнавать на ощупь твое тело. Губами и языком. Родинки. Постоперационные шрамы. Какой формы твои предплечья? А бедра? А что будет, если провести тыльной стороной ладони в том месте, где талия переходит в пах? То, как разжимаются твои губы, когда я подношу пальцы тебе ко рту.

Дальше? Веревки, их жесткая и шершавая материя. «Мне нравится прикосновение этой материи к моему телу». — «Тебя не спрашивали. Заткнись». То, как ты вздрагиваешь, когда я привязываю твои руки к ножкам кровати и вдавливаю тебя в матрас. Горячий воск, текущий по твоим бедрам. И пламя свечи. Я хочу, чтобы ты видел это пламя, поэтому я развязываю тебе глаза: ты можешь смотреть. Смотри на меня. Вот я, держащ_ая над тобой горящую свечу. Вот ты, привязанный к кровати в неудобной позе, не в силах пошевелиться. Вот я, стою над тобой в полный рост, таким образом, что ты лежишь у меня между ног. Вот ты, снова закрываешь глаза: от унижения и страха. Вот ты, снова закрываешь глаза: от удовольствия и боли. Вот я, хочу прижаться к тебе всем телом, такая нежность переполняет меня до краев, такая нежность по отношению к твоей беспомощности, к твоему доверию, к твоей красоте.

«Лена». — «Да». «Можно, я положу голову тебе на колени?». — «Да». Ещё.

Зачем молиться, когда можно читать стихи?

Наши отношения с Ви совсем другие. Ви одержима. И прекрасна. Она так давно знала о своем мазохизме и так долго не решалась дать ему зеленый свет, что теперь, когда после долгих лет воздержания она начала играть, ее ничем не остановить.

Ви говорит: «Я больше никогда не буду заниматься ванильным сексом».

Ви говорит: «Я смотрю тебе в глаза, но я не замечаю, как ты одет_а».

Ви говорит: «Да, Моя Госпожа» или «Да, Мой Господин». — Это, в общем, главное, что Ви мне говорит.

В субботу утром я приезжаю к ней на трамвае, на набережную канала Урк, пить кофе и читать книжку на укутанной еще прохладным весенним солнцем веранде. Мне хочется погрузиться в её quotidien. Проскочить незамеченн_ой в её повседневность, подсмотреть: как живёт без меня человек, которого я раз в две недели избиваю до синяков, которые на следующий день она с любовью присылает мне по WhatsApp. У Ви регулярно случаются панические атаки. Она любит мастурбировать, но не даёт никому другому притрагиваться к своему клитору. Вместо этого она предпочитает анальный секс. Пока мы стоим у плиты и ждем, когда кофеварка зафырчит, я прячу лицо в её шею, целую ямочку между её ключицами и нежно, но настойчиво прижимаю её бедра к своим. Ви шепчет мне на ухо: «Je veux que tu me baise dans le cul contre le vitre. Je veux jouir avec tes doigts dedans ». J’ai le temps de penser : moi je veux que tu jouisses carrément avec ma bite dedans, baby. Но я улыбаюсь: «Я тоже очень хочу». «В следующий раз, Ви». «Un de ces quatre on fera ça, je te le promets ».

Ви выучила для меня стихотворение Рене Вивьен. Стихотворение о желании и страсти, в котором поэтесса описывает возбуждение, овладевающее её любовницей от её прикосновений, и ожидание и страх, примешивающийся к наслаждению от любовной игры. Наша игра состоит в том, что Ви в роли ученицы должна как можно лучше прочитать условленное стихотворение, а я, её учитель, заставляю её повторять заученные наизусть строчки снова и снова в поиске недостижимого совершенства.

Мне особенно запомнилась сцена, которую мы поставили однажды вечером. Я приш_ла к Ви поздно, после работы, после целого дня занятий в Зуме. Я был_а уставш_ая, и мне хотелось какой-то медленной, медитативной и наполненной сакральным смыслом игры. Сначала я долго заставлял_а Ви убирать раскиданные по квартире вещи. Затем я заметил_а, что на журнальном столике остался влажный след от стакана, который Ви мне принесла, когда я только пришл_а, и несколько капель воды тут и там. Я попросил_а Ви вытереть воду. Она взяла вафельное кухонное полотенце, попыталась вытереть им со стола, но стол от этого только стал еще более мокрым, и теперь вода красовалась влажными разводами прямо у Ви перед носом. Я взял_а ее за шею и, резко надавив на затылок, прижал_а щекой к мокрой поверхности стола. «Ты думаешь, что это называется «вытереть со стола», Ви? Тебе кажется, что ты хорошо выполнила то, о чем я тебя попросил?» «Нет, Мой Господин. Я чувствую, что стол еще влажный». «Вот именно, Ви. Вот именно». «Теперь сними свой свитер и вытри этот стол насухо, чтобы на поверхности не осталось ни одного мокрого пятна. Ты поняла меня?» «Да, Мой Господин». И Ви стала раздеваться и вытирать стол. А я наклонял_а стакан и снова проливал_а воду на только что вытертую поверхность, еще и еще. Я заставлял_а ее снимать одну за другой свои вещи и вытирать эту воду со стола сначала свитером, потом джинсами, потом футболкой, трусами. Пока она не осталась совсем голая. Тогда я приказал_а Ви аккуратно сложить мокрую одежду на стул, взять подушку для коленей и встать передо мной на колени посреди комнаты. Я сказал_а Ви: «Послушай, настоящая поэзия — это молитва. Ты будешь читать стихотворение с таким трепетом и с такой любовью, как будто ты обращаешься к Богу с самой сокровенной и самой насущной своей мольбой. Раскинь руки в стороны в форме креста. Вот так. Видишь пламя этой свечи? Пока ты читаешь стихотворение, я буду лить горячий воск на твои ладони, руки и предплечья. От кончиков пальцев правой руки до кончиков пальцев левой. Если ты ошибешься, я остановлюсь там, где ты остановилась, и начну сначала. И так пока молитва не будет услышана. Пока Бог не благословит тебя. Тебя и это стихотворение. Ты поняла?» «Да, Мой Господин». «Теперь читай».

Эта сцена так и стоит у меня перед глазами. Ви, обнаженная, посреди тускло освещенной комнаты на фоне тяжелых замшевых занавесок. Звук ее голоса, мелодично повторяющего чувственные строки Рене Вивьен, то шепотом, то срывающийся от боли и переходящий почти на крик. Желтая подушка на полу. Ее раскинутые в сторону руки. И красный воск, стекающий по предплечьям на пол, на грудь, между лопаток, к основанию спины.

«Ви». «Да, Мой Господин». «Терпи. Я знаю, что ты выдержишь. До Бога осталось совсем немного».

Я ухожу, оставив Ви дрожащими руками прижимать к сердцу потухшую свечу.

Вот на что я дрочу

Вот на что я дрочу. На то как ты, связанный, лежишь на полу в собственной моче, крови и грязи. Я вынимаю кляп у тебя изо рта для того, чтобы тебя поцеловать. Я достаю тебя из этого дерьма, осторожно помогаю тебе подняться и веду в душ, где нежно и методично под горячей водой смываю с тебя все следы закончившейся игры. Я дрочу на то, что это только игра. На то, что я могу с тобой сделать, и на то, что моя власть над тобой небезгранична. Я дрочу на то, что, «избив» или «изнасиловав» тебя, я здесь с тобой, рядом, для того чтобы укутать тебя в одеяло, для того чтобы принести тебе горячий чай, для того чтобы удостовериться — по-настоящему удостовериться — в том, что твоя психика в порядке, что твоя вагина в порядке, что ты в порядке, и что ты снова слышишь, видишь, понимаешь меня. Я дрочу на то, что одновременно могу быть злодеем, который тебя убивает, и героем, который спасает тебя, на самом деле не являясь ни тем, ни другим. Я дрочу на то, что могу быть твоим партнером, просто твоим партнером, любящим и нежным парнем, на которого можно положиться, и который знает, что ты предпочитаешь на завтрак. И на то, что я могу быть твоим ночным кошмаром, твоим тайным эротическим желанием и твоим страстным любовником одновременно. Я дрочу на нашу нежность. На нашу отвагу. На наши слабости и наше безумие тоже. Я дрочу на то, что, я знаю, в другом контексте могло бы свести меня с ума. Я дрочу на собственный страх. Я дрочу на свои травмы. Я дрочу на то, что никто никогда не сможет сделать для меня. И на то, что, вопреки всему, ты для меня и делаешь. Ты даешь мне почувствовать себя сильным, спокойным и могущественным в сценарии, в котором в реальности я вижу себя застывшей в панике, слабой и беспомощной перед кем-то, кому нет до меня никакого дела. Ни до меня, ни до моей крови, боли и мочи. Я дрочу на то, что ты мне позволяешь снова и снова переиграть, переписать этот сценарий. И на то, что нам всегда есть друг до друга дело. Что только до этого нам и есть дело в этой игре.

Конфеты «Мамба»

Но проблема в том, что за пределами игры есть я и ты. Твой запах, с которым я ухожу домой. И мои чувства, которые делают меня предательски уязвим_ой, заставляя в рабочее время, вместо того чтобы проверять контрольные студентов, писать этот текст. Проблема в том, что, раз за разом прижимая тебя к груди после двухчасового сеанса садомазохизма, я начинаю все сильнее привязываться к тебе. Потому что ты доверяешь мне свои самые секретные желания. Потому что я позволяю тебе смотреть на меня dans tous mes états. Потому что, шучу я, «ты похож на эльфа с этими сиреневыми волосами». Потому что ты говоришь на всех моих языках. Потому что. Ночью в парке мы лежим на пустынном стадионе, и вкус твоих губ напоминает мне жевательные конфеты «Мамба», за которыми мы бегали с одноклассницами после уроков в ларек у метро.

И проблема в том, что однажды утром ты говоришь мне: «Ленни, я очень хочу проводить с тобой время, но я не влюблен, прости меня, мне кажется, что я не влюблен в тебя, а ты…» «А я — да».

И я ухожу, еду на красном велосипеде вдоль канала, вдоль трамвайных путей под промозглым апрельским ливнем. В ушах звенит и в голове пусто. Я бы так хотел_а, чтобы все это было как-то по-другому. Это игра. Это всего лишь игра, Ленни. Но нет. И я завожу велосипед в гараж, промокш_ая до нитки. Я так хочу тебя. И все это так по-идиотски, так привычно, так глупо и несправедливо хрупко.

Среда

Рандеву с Ви.



_______________________

Ленни Смирно (1988) — автор_ка прозы и стихов, исследователь_ница, переводчик_ца. Ленни иденцифицируется как персона с подвижным гендером и в данный момент находится в сердце трансперехода из «Ж» в неизвестность. Ленни родился и вырос_ла в Ленинграде, в 2014 году эмигрировал_а во Францию. Статьи и переводы публиковались в журналах Критика Феминистична, Сеанс, Просторы, а также в других изданиях на русском, французском и английском языках.

Предыдущая публикация на Ф-письме: Смерть Дантеса

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Анатолий Кужилко
Tarja Trest

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About