Ксения Правкина. Это
Публикуем подборку поэтессы Ксении Правкиной. Это вторая публикация текстов Ксении в журнале Ф-письмо. В то время как тексты первой подборки центрированы вокруг созерцания собственного тела и его места в дискурсивном пространстве, то во второй этот саморефлексивный процесс сопряжен с переживанием пространства большого города, ставшего совсем странным и часто враждебным, и пространства относительного уюта. Поэтическое течение в текстах Ксении будто бы стало быстрее, одновременно увереннее и тревожнее, что не удивительно, учитывая тревожность момента, схваченного в этих стихотворениях.
Мария Бикбулатова.
тебе
***
в ночном бургер кинге дочитываю
последний роман Акер
который взяла у тебя на прошлой неделе
который взяла в другом каком-то
чуть более прочном мире
новогодние огни желтоватые
как глаза Цирцеи мерцают
кофе за 44 рубля в пластиковом стаканчике
«осторожно горячо отборная арабика
используется по лицензии
все права сохранены»
права осторожно горячо
сегодняшнему телу оцепеневшему
все равно что пить
в автозаках переполненных не дают пить
-
в ночном бургер кинге так тихо
будто все эти предметы застывшие
тоже готовятся к умиранию медленному
как в сон бесформенный
проваливаются в себя постепенно
зрачки беспокойные закатываются
под зимние веки пересохшие
в ночном бургер кинге
тело опрокинутое внутрь тела
листающее ОВД-инфо
это помещение с красной мебелью
начиненное мясом мертвых животных
будто единственное место уцелевшее
на сегодняшней земле взрывающейся
-
если долго жить внутри страха
здесь на границе осязаемого
вещи обнажаются замирают в разомкнутости
становятся густыми концентрированными
как после коррекции зрения
в развалинах личных границ стоим
с плакатами беззащитными
эта коллективная практика магическая
почти медитация
техника соприкосновения
кровь с молоком внутри матери Геи закипает
эта практика древняя
растворяемся в ней как в водах Ахерона
больше ничего не осталось
только улица эта
только страна эта
только язык насилия
если в мире есть безопасное место
то оно сейчас там где ты
рассказываешь о Есане Акике или
о чем угодно вообще говори
пока внутри себя мы
учимся дышать в обратном порядке
будто рождаемся в мягкую смерть спасительную
снова и снова
на этой Болотной площади Пушкинской
***
потратила последние деньги на таблетки от головы
и кошачий корм из «Бетховена»
Лорке можно только дорогой диетический премиум корм
для кошек с проблемной печенью
когда я забирала его от прежних хозяев
он был насквозь больной и тощий
с животом раздувшимся полным пластилина и дешевой еды
он смотрел на меня непрерывно и еще очень долго
не производил никаких звуков кроме плача сухого
если я отходила просто в соседнюю комнату
той осенью он боялся оставаться один
той осенью я не умела дышать за пределами дома
у нас был только этот общий страх
только это общее пространство соприкосновения
всегда ли нужен язык
чтобы узнать свое близкое существо
-
когда мы с тобой впервые друг друга увидели
у нас не было речи только глаза
мы начинались во всматривании
и когда пришло время говорить слова
безъязыкую полость внутри меня
затопило это чувство которое Мэгги Нельсон
в «Аргонавтах» называет экзистенциальным доверием
так вообще бывает подумала я тогда
после полутора лет эндогенной депрессии
-
Берджер пишет что у собак особая оптика
их зрение вмещает куда больше непроявленного
чем способно вместить человеческое
собаки проводники для тех кто готов идти по ту сторону
можем ли мы видеть в свои прошлые смерти
пока вот так движемся параллельно
обнаруживать гладить руками трещинки эти
в распухшем теле мира видимого
-
у меня нет собаки
все выходные лежала с кошками по ту сторону
разобранная на мигрень и рпп вернувшееся
разобранная кровать смятая надгробия белых подушек
весь видимый мир наполняют
«плыву на своей подушке-льдине»
тело созданное для безмолвия и зимы
мы не виделись 16 дней
лежу и считаю
-
что если Лорка будет хорошо питаться
и тогда наши жизни чуть дольше смогут
длиться рядом сплетенные
сколько существ нас окружает
с которыми возможно
в этом сплетении продолжаться
-
когда мы снова заговорили
органический мир видимый
растрескался как яичная скорлупа
все стало просвечивать отовсюду
уродливое такое беззащитное
как любовь или конституция
оно было во всем
в нас наверное тоже
потому что окружающие
стали смотреть напряженно
будто нежность это заразное что-то
я ходила и собирала скорлупки слов крошечные
они лежали везде
немые раздавленные
как мертвые тела протестующих
в грамматике умолчаний
-
я состарилась пока писала это стихотворение
анатомия меланхолии мерцает сквозь
геометрию наших неприкасаемых тел
когда всего становится слишком много
внизу живота начинает пульсировать
набухать красным текст
или в депрессивный эпизод падаю
нам нужно отрастить какой-нибудь новый язык
как быстрые ящерки отращивают хвост
нам нужна какая-нибудь другая часть тела нерасколотая
другая часть речи свободная
другая страна
***
открываю ночью заметки в телефоне
задокументировать сохранить как-то твое тело хрупкое
теперь его можно таскать повсюду с собой
в кармане пальто или прямо вот так
как сейчас в руках сжимать
пальцами экран трогать и трогать
мне не нравится это
это похоже на одержимость
будто я одна из тех героинь Кэти Акер
или просто надо начать пить снова таблетки
круглые продолговатые разноцветные
горы таблеток спасительных
из них тоже можно создавать слова
нейроотличность мания голод
нанизывать их острые на капюшон клитора беспокойного
из чего угодно можно теперь слова
это как компульсивное переедание
"я пишу днем, пишу ночью, пишу утром, пишу вечером,
когда хожу, курю, ем, пью, гажу, когда сплю…"
кажется я разучилась писать не из уязвимости
или это период такой
как затянувшаяся менструация болезненная
как хорошо как удачно что в нашей стране
столько возможностей для письма
выходишь в центр в субботу
и руки по локоть в тексте
в чернильном его соку вяжущем
это уже не остановить
внешнее становится внутренним
внутреннее становится внешним
пространство «тело которое превратилось в кладбище»
все втекает во все
в лодках твоих ладоней плыву
аура мигрени мерцает и материя разлезается
в дереализации близорукой
что мое зрение успеет увидеть
замерев на границе приступа
мой ворованный воздух моя сладкая N
с кем ты этой ночью читаешь про
эротическое искусство Японии
пока я лежу под дешевыми обезболивающими
неподвижно
и пытаюсь не думать
***
я бы хотела написать о другом
о чем угодно другом
жизнь стала такой оголенной
будто оболочка между землей пылающей
и моим телом истончилась
в ладонях держу ее осторожно
как прозрачную медузу ядовитую
жизнь стала такой проницаемой
как долго можно смотреть в другого
сохраняя пространство коммуникации распахнутым
свободным в своей уязвимости
из всех вещей я знаю только что
письмо это приближение
в глинистой гортани пересохшей
тревожно спят подрагивая
ресницами длинными
ресницами слезными
личные местоимения второго лица
здесь в этом месте темном
как в животе Персефоны
зерна нашего общего языка созревают
в афазии речи скрытые
птицы вмерзшие в тротуар
красное мясо дикорастущее под ногами
слабые хрипы жертвенных животных
назови их по именам дай им слово
сколько донных рыб
безмолвно плывут под твоей кожей
назови их по именам дай им слово
дай слово болиголову бузине черной
что прорастают сквозь наши тела
пока идем до метро Пушкинская
чувствую их медленное дыхание холодное
когда провожу пальцами по твоим волосам
пшеничным
слой за слоем сквозь разрушение
к узнаванию движемся
позволь ему говорить дай ему слово
в какой момент это место исчезновения
становится местом встречи
***
подхожу к зеркалу смотрю в смерть отраженную
туда где речь соединяется с телом
ты говоришь что не понимаешь
как это видеть вовнутрь
в своем теле полынном
подземные реки проступающие
под бледным саваном кожи
гранатовые зернышки Прозерпины
муравьи Гекаты черные буквы
на моем языке расползаются
я пишу из нее 10 лет посттравматическое
я пишу тебя прямо сейчас
из ее матки теплокровной
прихожу завтра обнимаю тебя из нее
пустыми руками переполненными
произношу тебя
послушай ее голоса земли шелестящие
в моих волосах цвета пшеничного хлеба
подойди ближе еще ближе
она такая живая такая не страшная
дотронься
«я скучаю по тебе больше, чем помню тебя»
я не писала стихотворение о смерти
я не хотела писать стихотворение о смерти
думала помастурбировать
обжить полое это пространство внутри
но пришлось бы двигать рукой
простые действия перестали быть простыми
мое тело влажное сочится фонетикой
на эти страницы
Ксения Правкина родилась в
