Я вошёл в зал и вспомнил, какой играют спектакль. Протискиваясь между рядами, я на секунду испугался, почувствовал себя той самой пропагандой, пугалом из социальной рекламы, даже вельветовые брюки как будто превратились в рваные джинсы, отяжелил шею кулончик, выползли из–под рукавов митенки, и тут, конечно, мне стало очень, очень смешно. Стоящая у сцены женщина грозила: «Если будет свечение хоть одного телефона из вашего класса, телефоны отдадут все. Не дай Бог!» Рядом со мной разговаривали мамаши: перерыв предвидится? Папы в клетчатом молчали. Дети то и дело начинали истерически хлопать и хохотать.

Саша успел как раз к началу. Записанный голос завершил стандартное телефонное воззвание (выключить, не снимать) фразой «содержательного вам вечера».

Не успели зажечься софиты, не успели актёры занять свои места, как уже пошёл шёпот, шёпот: а где собачка? — и плавали в темноте удивлённые носы, чернели раскрытые рты. Собачки не было, но спящий мужик шлёпнулся со скамейки на пол, дворник ударил девку лопатой по попе, другая девка несла через сцену самовар с открытым краном, и кто-то сзади пошутил: «писает!» — всё это смешило детей. Когда Он и Она сблизились до возможности поцелуя, девочка знающе объяснила подруге: «сцена для взрослых».

Были и странности. Впервые появившись, барыня в инвалидной коляске сказала: я русская, ты русская, и вы тоже русские. дети, — закричала она в зал, — мы русские! Когда Она летала над первыми рядами, то мне и третьеклассникам было видать подподолье с его концом перспективы.

Да, это была «Муму». Спектакль начался сценой в трактире, куда заходит с охоты (ружьё через плечо) Э.А. По, играющий И.С. Тургенева, и, усевшись, спрашивает, что это пригорюнился тот великан. Ну, за бутылку водки мужики (и совершенно ненужный, но взаправдашний мальчик) и начинают рассказывать в лицах сюжет повести — без изменений. Барин же попивает чай, внимательно слушает и изредка, лениво водит пером по бумаге. Когда трактирщик в середине акта сказал «прошло много дней», писатель встал и продекламировал залу: «Прошло много, много жарких летних дней, напоенных…» — и далее по тексту. Чуть позже американский классик встал ещё раз (жалко, что не на стул) и прочитал ужасающее стихотворение Тургенева про пролетающую над безбожной толпой Любовь. «Душнила», — подумали дети и я.

Начался антракт, мы с Сашей вынесли свои недоумения из родительского ряда, и я пошёл в туалет. По дороге всё снова вспомнилось, и снова стало не по себе — но, думал я, в спектакле мужики изображали перед классиком барыню в чепце, приживалку, дворовую девку — и ничего. Одновременно смотрел на детей — как? Фиолетово им, глубоко сиренево. А потом, стоя в очереди, вспомнил, как в вагоне метро парень (яркая куртка, бородка линкольна) сказал что-то друзьям, и те обернулись поглядеть на меня. Через минуту — ещё раз. Я смотрел в окно, в телефон, на схему метро, — но с краю всегда грозило жёлтое пятно. Ну, прятаться поздно, пятиться поздно, — решил я и, чтобы успокоиться, улыбнулся своему отражению с подведёнными глазами.

Когда я вернулся, мы стали обсуждать увиденное. Оказалось, спектакль идёт с 1984 года, и я удивился: сколько же мальчиков играло роль мальчика. Саша сказал: а сколько собак…

Снова заняв места, дети опомнились: «я думал, терьер или чёрная». Действительно, если даже Тургенев настоящий, то что говорить о собачке. Ею, долгожданной, второй акт и начался — хитро, чтобы не уснули, думал я. Шёпот действительно возобновился: «что это за порода, что это за порода, что это за порода, что за порода?», «она боится, боится — хвостик поджала», «да это просто свёрток, без собачки», — и смех в темноте. Меня же волновал Эдгар Сергеевич. Он заметно оживился, писал горячее, но больше сидел с напряжённо закрытыми глазами, прижав ко лбу кулак. Все узнали метафору, догадались, что это муки творчества. К сожалению, мы не играли в крокодила. Он прочитал ещё одно стихотворение — на этот раз Социальное («Спят те, кто бьют, и те, кого колотят», и только птицы чёрные не спят), а под конец возбуждённо начирикал на скрижалях финальные предложения собственной повести, то ли просто озвученные, то ли продиктованные закулисными Небесами, и эффектно отбросил перо. Всё было гениально и просто: мы — русские, значит, с нами Бог, значит, мы проводники Истины. Барин с наших слов Её записывает, а интеллигент два раза с лупой читает и делает вывод: во всём виновата Муму. О чём радостно и сообщает Дудю*.

Зрители долго хлопали, а за моей спиной скандировали дети: мо-ло-дцы, ух! мо-ло-дцы, ух!

3 декабря 2022

*Минюст РФ признал иноагентом