Локус: Ненависть, философия и социальные сети. Антон Котенев и Регина Белорыбица

Текст из зина сообщества Локус «Ненависть, философия и социальные сети». Информацию о печатном издании можно найти здесь

Когда мне предложили написать текст о ненависти в социальных сетях, я немного растерялся. Ведь по складу характера я добрый, мягкий, покладистый человек. Читать хейтерские посты или участвовать в перепалках я не люблю — у меня сразу начинает болеть сердечко. Ни тебе ненависти как объекта, ни ненависти как метода. Решение пришло неожиданно. Я рассказал о своем затруднительном положении близкой подруге психотерапевтке, перформерке и феминистке Регине Белорыбице, и она предложила написать статью вместо меня. Она давно хотела, но в нашем патриархальном обществе труд женщин до сих пор не ценится. Без услуг мужчины-публикатора донести свои мысли даже до аудитории практически невозможно.

Белорыбица не только психолог-практик, работающая с сексуальными травмами по методике когнитивно-поведенческой терапии, но также глубокий теоретик феминизма. Своей задачей она ставит освобождение учения от тяжелого, тронутого подземным скептицизмом и пораженного герменевтикой подозрения наследия континентальной философской традиции. Разоблачая сексистские импликации социальной теории и постмодернистской культурной практики, Белорыбица обращается к этике заботы, добродетели и общего блага.

Регина Белорыбица — о философском отношении к интернет-срачам

Меня достало слушать, что феминистки запрещают юмор. Алло, я главный пропагандист хорошего юмора в русском интернете. Постоянно сижу на Reddit и перевожу для вас лучшие западные мемы, демотиваторы, тексты на стикерпаках. Я авторка самых смешных мемов последних лет — например, «Не боян, а классика». Мы не запрещаем юмор. Мы запрещаем ненависть. Мы запрещаем насилие. Умиляет ваша зацикленность на священном праве шутить над слабыми. Умиляет «непонимание», что слово — это дело. Ваши глумливые ухмылки. Ваш черный юмор, ваш dark sarcasm. Есть очень простая схема — сначала обесценивание женского опыта, потом борьба «за шутки», затем дискриминация, побои, убийства. И конец всегда один — концентрационные лагеря.

Я прямо сейчас читаю: молодой парень отрезал голову преподавателю, оскорбившему его религию. В сети — вопли: «И на какие уступки еще мы должны пойти?», «Что, хиджабы ввести для женщин?», «Бассейны и аквапарки раздельные сделать?». А может хватит зацикливаться на вашей «священной» свободе оскорблять? Может быть нет ничего ужасного в том, чтобы поучиться у других народов? Я бы не отказалась от раздельных аквапарков. Сейчас хожу в маске из–за COVID-19. Никогда не чувствовала себя настолько комфортно. Уверена, что в платке или чадре еще лучше. Мы далеко продвинулись по части технологий, восточные народы — по части духовности. Почему мы не можем найти общий язык? Мы научили их атомной энергетике, они нас — уважению к женщине, уважению к Богу.

Я не хочу слушать ваше «ля-ля» про свободу слова. Мне не интересна ваша гадко подхихикивающая культурка алкоголизированных пятидесятилетних либералов, потненькая прыщавая субкультурка двадцатилетних задротов и мизогинные высеры 90-летних французских петухов. Я хочу комфорта и безопасности. Но не могу чувствовать себя комфортно, пока молодые люди на анонимных форумах пишут обесценивающие комментарии, используют язык вражды, разжигают ненависть к женщинам.

«Но ведь нельзя наказывать человека за то, что он еще не сделал», — классная логика, ребят. Человек бегает по улице с винтовкой, но делать мы ничего не будем: он же еще никого не убил.

Уймитесь вы с вашим культурным марксизмом, альтрайты, феминизм — это не постмодернизм. Потому что постмодернизм — это порнография, педофилия и проституция, харассмент и мезальянсы, черный юмор, слюнявые хватания за фалду, алкоголь, наркотики, мусор, брань, обжорство и абсолютное равнодушие к женскому опыту. Постмодернизм — это ведь когда все волшебно и многообразно, дрочилы? Когда все конструируется и конституируется, солипсисты? Когда все от точки зрения зависит, демагоги вы мамкины? Так посмотреть — террорист, а эдак — борец за свободу. Так — проституированный человек, а эдак — секс-работник. Так — ты со стигматизацией борешься, а эдак — я тебе сейчас хуем по губам провела.

Давайте не будем. Люди не хотят заниматься сексом за деньги вовсе не потому, что эта работа стигматизирована. Они не делают этого потому, что быть проституткой на самом деле унизительно. Ты говоришь: «Диспозитивы сексуальности», — а я говорю: «Давай по морде тебе дам, тогда расскажешь мне о конструировании чувств». Ты в глаза жертвам посмотри, умник. А если бы это была твоя девушка? Твоя мать, сестра? Человеку больно, а ты рассусоливаешь про презумпцию невиновности. Презумпция невиновности придумана для нормальных людей, а не для подонков.

Мне осточертел ваш холодный, вальяжный, невозмутимый с ленцой взгляд на окружающий мир — культура изнасилования, культура завязывания шнурков, регионы особой электоральной культуры. Уймитесь вы со своей «культурой»! Феминизм — это не смехуечки с кафедры, феминизм — это отчаянный вой тела, стон плоти, крик души! Мне хочется блевать от вашей «свободы», потому что это свобода домогаться, свобода гадко шутить, свобода писать неадекватные сообщения, стоять с кассетником под окном и веерно рассылать дикпики. Постмодернизм навязывает нам беззубую квир-культуру, кэмп-кривляние и гей-чувствительность с даркрумами, непристойными фотографиями и культом мужчин, похожих на мальчиков. Феминизм не блядушник — у меня дочь в музыкалку ходит. Я сама аналитик дискурса, но давайте проговорим четко: не все дискурсы одинаково хороши. У них у всех разный уровень истинности. Потому что свобода не значит вседозволенность. Потому что есть черное и белое, высокое и низкое, доброе и злое. Нельзя все дискурсы в один ряд.

Ты спрашиваешь, почему в интернете столько ненависти? Давай я объясню. В интернете много ненависти, потому что он токсичный. А токсичные отношения нельзя изменить, потому что токсичные люди не меняются. Их не так уж много, но достаточно ложки дегтя в бочке меда. Почему мы говорим «нет», кричим о сладострастных стариках, свинорылых продюсерах и педофилах на детских площадках, но забываем о психологическом насилии в цифровой среде? Сотни женщин не побоялись выйти против ублюдка Вайнштейна, и, слава богу, страшилище сдохнет за решеткой. Мужики фиглярствуют: «Ачотакова», «Если бы меня домогались, я бы только рад был». Вы, по-моему, что-то не то себе представляете. Вы наверное воображаете, что вас домогается ламповая няша. А вы представьте, что из ванной в халате выплывает Крачковская. То-то же. Почему мы не боимся Вайнштейна и Майкла Джексона, но не можем остановить поток ненависти в интернете? Почему не осуществляются меры оперативного реагирования? Почему не ведется учет? Почему не ведется профилактическая работа по выявлению токсичных людей? Я вспоминаю своих токсичных родителей — мерзких стариков, занижавших мою самооценку. Я вспоминаю ублюдка-обществоведа, заставившего меня чувствовать себя использованной. После секса с ним мне хотелось помыться! Я вспоминаю тупого дылду, который постоянно на меня смотрел. Я тогда рассказала взрослым, что он меня преследует. Знаете, что они сказали? Они посоветовали мне его понять! Только после того, как в округе изнасиловали пару девочек, мне поверили и заперли имбецила в тюрячку. Понятно, что это был не он, но на войне все средства хороши. В любом случае этот даун скоро сдох, как и его сука-мать. Токсичные люди должны быть изолированы. Точка.

Ублюдок Мишель Фуко как-то оговорился, что в сексуальном насилии нет ничего специфического. Мол, если рассудить здраво, изнасиловать — не хуже, чем побить или обоссать. Скажи это в лицо девочкам, которые каждой клеточкой тела ощущают сальные взгляды на пляже, на бульваре, на эскалаторе! Скажи это детям, которые остались запомоенными, законтаченными, завафленными. Издревле за покушение на сексуальную неприкосновенность полагалась самая страшная казнь. Неудивительно, что Вайнштейн получил больше Брейвика: Брейвик убивал тела, а Вайнштейн — души.

Выходит фильм о Майкле Джексоне, и я опять слышу это тупорылое, сытое, ленивое «ачотакова». И мне страшно. Давайте просто скажу: забирайте детей и бегите из России!

Или эта, из «Дау», сидит лыбится: «Я великая актриса! Мы сделали классный проект!» ПТСР во все поля! Бедняжка даже не понимает… Ну чисто деревенская блаженная, которую весь поселок ебет, а она улыбается. Ты не классная актриса. Ты алкоголизированная харьковчанка, которую выебали бутылем. В сериале «Половое воспитание» отлично показано, какую колоссальную работу с травмой нужно провести, чтобы она вышла на поверхность. Мужик мастурбировал на девочку в автобусе, и она вообще не понимала, почему это плохо, пока подруга не заставила ее пойти в полицию, написать на ублюдка заявление, последовательно поясняя, что именно произошло. Потом уже, слава богу, что-то зашевелилось в голове: начались кошмары, фобии, галлюцинации. И я сама на детских группах, на группах роста самосознания прикладываю колоссальные усилия, чтобы петушок понял, что именно произошло. Что его трахнули. Что в нем хуем елозили. Что это стыдно, мерзко и абсолютно недопустимо. Мы годами прорабатываем эти травмы. Иногда чтобы помочь человеку, ему надо сделать больно.

Меня достало слушать, что мы — феминистки — бьемся только за женщин. Человеческое тело — не вещь и не товар. А феминизм — это не детсадовская войнушка в духе «Пенис против Вагины». Мы поддерживаем всех жертв сексуального насилия: и мужчин, и женщин. Секс — это форма коммуникации… Расскажите это проституированному молодому человеку, над которым хотела надругаться умирающая инвалидка в хосписе. Тварь заявила, что ее последнее желание — вступить в интимную связь. И начальница хосписа (медийная персона!) подогнала ей человеческий товар — так сказать, «мужа на час». Слава богу, мальчика удалось спасти. Мы с сестрами пробрались в окно, «выцарапали» проституированную персону, укрыли в шелтере, а харассерке-инвалидке так рыло начистили, что она через день сдохла. Хе-хе.

Легалайзерши. Подбородочницы. Веруны. Гомеопаты. Антипрививочники. Дурнушка, защищающая абьюзера-трудовика. Инцел, живущий на соседней лестничной клетке. Токсичный старик с наростами на лице. Все это зло будет существовать в обществе до тех пор, пока у нас «все котики», пока у всех «такой стиль», «такой дискурс», «такая стратегия». Это — не котики. Это — мразь.