О Бубенцове

Надо сказать, что я не сразу понял, насколько будет сложной роль Бубенцова, и как будет интересно в ней вариться. Мне, честно говоря, вообще пьеса сначала показалась так себе, для антрепризного спектакля. Это потом я уже стал понимать, что такое в нашем театре мы ещё не пробовали! И ещё не поняли до конца, что делаем, потому что для нас такая драматургия в новинку. После премьеры моя жена сказала: «Миша, ты меня удивил! Восхитил ты меня тогда, когда из сказок перешёл на взрослые роли, а вот в «Пародисте» ты меня удивил!» И это после десятков ведущих ролей (Смеётся). Одно это уже ценно: удивить собственную жену, на глазах которой живёшь, думаешь, репетируешь, с которой советуешься, размышляешь вместе…

Именно на этом материале мне вдруг начали открываться некие… вещи, которые, возможно, я и раньше чувствовал, но не знал точно. Делал даже на сцене, но интуитивно, неосознанно. А теперь начал «слышать» название тому, что делаю, подбирать для этого слова, отдавать себе отчёт в своей игре, формулировать себе задачи. Когда мы только приступили к работе, я быстро нашёл голос — наверное, на десятой читке… И оставил, он так и звучит в спектакле. Встали на ноги, мне понравилось, думаю, надо же, как весело! Свободно, без границ, здорово! Но недели через две я наигрался, и стало скучно… Испугался. Премьера, зрители, это всё понятно, а потом-то что?! Я же помру с тоски спектакле на пятнадцатом! И тут я понял: «Мишка, пора искать боль персонажа. Пора понять, что движет этим сыщиком.Тогда только будет интересно…» И столько мыслей в голове закружилось…

Мы все–такие оснащённые, такие профессионалы. Воображаем себя чуть ли не богами сцены. Настолько ЗНАЕМ уже, что и как делать, даже противно… да ещё как подать, преподать зрителю себя, поднести-преподнести! А вот в таких ролях невольно тянет очиститься от технарства, отдаться своему внутреннему ребёнку, который искренне верит в происходящее. Именно после «Пародиста» мне стало глубоко всё равно, как я «смотрюсь». Она меня как будто освободила!

Роль Бубенцова стала этапом и в том смысле, что я начал пересматривать и другие свои роли, и потихоньку их переделывать. Я имею в виду текущий репертуар, который играю уже много лет. Там всё уже привычно, отработано… Тем интереснее будет освежить их, взглянуть иначе на тех, устоявшихся героев.

О Пародисте

Автор, Евгений Водолазкин, сказал во время нашей встречи, что Пародист уверен в своей гениальности, превосходстве, даже, если угодно, величии. Да и мне самому тоже кажется, что он не только верит в свой дар, но и знает о нём наверняка. И если этот герой что-то делает, то подходит к своему делу всерьёз, по-настоящему. Он, как написано в тексте, удваивал созданное Богом. Ему хотелось встать хоть немного выше, шире, объёмнее… И это даже уже не пародия, а своего рода «удвоенная жизнь». Возможно, Пародист и начинал когда-то, как условный Максим Галкин (к реальному человеку я с уважением отношусь!), то есть занимался привычной для всех нас пародией. Но потом стал заходить туда, где… больше, чем нужно. С одной стороны, это отклонение; с другой — рост. Он относился к своему продукту как скульптор, лепил что-то необычное. Не такое, как у всех. Пародия… это искусство древнее, ну вот куклы же тоже пародия на человека. Как кукол изготавливают — понятно, что по образу и подобию, но сколько ещё от себя души вкладывают!

Мои коллеги говорили в интервью, что Пародист кому-то причинял боль. Кому? Жене — тем, что изменял? Ну… да, изменял. Но у них была настоящая любовь. Сильное чувство, которое они вместе растеряли, растратили, разменяли… И нет в этой семье одного виноватого. И потом, то, чего от него требовали окружающие, совсем не вязалось с тем, чего он хотел от жизни. Он-то хотел создавать, как Бог! Тончайшая работа! А чего от него требовали? Приноси домой зарплату, развлекай народ на корпоративах… смеши… это его ломало. Поэтому он не злодей-демиург, и вся эта затея с расследованием для него была важна.

Я думаю, это человек был невероятно чистый, ранимый, как дерево без коры. Влага, камешки, да просто пыль — и всё, уже моментально повреждение, рана. То, чего хотела от него жена, да и другие, и общество в целом, его буквально подкашивало. Убивало детскую мечту. И веру в то, чем он занимается, смысл этого занятия. Прелесть пьесы в том, что у каждого персонажа есть своя правда, и Даша Бутакова, и Женька Рубин , и Катя Демакова… все могут оправдывать своих героев. И это верно, потому что никто не будет оправдывать другого человека в ущерб себе. Нам важна наша правда, а не чужая. Но мне-то как раз важно, что Пародист искал правду не только в себе самом, но и в остальных! «Посмотрите на себя в зеркало. А я знаю свои грехи и свои ошибки. Но вы свои-то знаете?!» Неважно, артист он или нет, хотя артист он замечательный. Артист это просто профессия…

О будущем

Сейчас я всё-таки ещё слишком аккуратно играю, осторожничаю на сцене. Я как бы чую, что иду по паутинке, как паучок, и вот и иду по ней, иду, но вправо-влево — и она лопнет. Роль такая, что нужно делать её филигранно, и спасибо за неё Вячеславу Васильевичу. Я работаю, а в дальнейшем нужно работать, как будто исполняешь Паганини на скрипке. Чтобы были вариации. Свободные, разнообразные. Потому что пока у нас немного однотонно получается…Можно делать ещё лучше, вкуснее! И поэтому у меня пока неудовлетворённость тем, что произошло. Я ищу поддержку в глазах режиссёра, но даже если он говорит «Хорошо, Миша!», меня всё равно грызёт сомнение. И наверное, это хорошо, потому что спектакль будет жить долго.

Конечно, эта работа не только моя, она общая, с партнёрами, с Вячеславом Васильевичем. Он предлагал очень точные и верные ходы, которые пока мне не подвластны для осмысления… Не будь Вячеслава Васильевича Долгачева, был бы другой спектакль, и пьеса бы выглядела банально. Я не стесняюсь говорить, что мне, в мои 45 лет, нужен режиссёр, потому что я могу улететь бог знает куда…Далеко не всегда артисты сами делают свою работу, и никогда нельзя приписывать себе чужие заслуги. Начнешь зазнаваться, дуреть и станешь говорящим болваном. Мир таков. Особенно наш.