Этот удивительный сборник эссе, фрагментов книг, диалогов о романе вообще и латиноамериканском романе в частности, а также о самой Латинской Америке, принадлежащих таким выдающимся писателям, как Гарсиа Маркес, Варгас Льоса, Кортасар, Борхес, Карпентьер и др., вышедший более 30 лет назад, безусловно достоин переиздания. Думаю, за то время, что прошло с момента выхода книги, её герои, писатели, увлекательнейшим образом говорящие о себе, друг друге и друг с другом, стали только интереснее читателю.

Здесь читатель найдёт знаменитый диалог Марио и Габо, начавшийся во время их знакомства в Каракасе в 1967 г. и ставший совместным публичным выступлением год спустя в Лиме. Два друга, рассорившихся на всю жизнь в 1976 г., два нобелевских лауреата (Гарсиа Маркес — 1982 г., Варгас Льоса — 2010 г.) говорят о том, для чего нужны писатели, как превратить материал, с которым работает писатель в литературу, о фантастической латиноамериканской действительности, об истории создания «Ста лет одиночества», о Кортасаре и Борхесе.

Замечательно то, что всё это прямая речь — не осмысление творчества каким-либо литературоведом, а высказывание самих писателей, без посредников. Кортасар рассказывает читателю о себе, о романе «Игра в классики» и о своей эволюции после переезда из Буэнос-Айреса в Париж.

Гарсиа Маркес пускает читателя на писательскую кухню — «исповедь писателя», подробно рассказывает о самом знаменитом своём романе, видящемся ему лишь предисловием к другому роману — «Осень патриарха», тема которого — дитя именно Латинской Америки. Он сетует на одиночество, «которое приносит слава», очень похожее «на одиночество, которое приносит власть» (к теме о диктаторах). Он говорит о литературном влиянии — о том, что критики иногда находят влияние таких книг, которых писатель даже не читал. Впрочем, на писателя может повлиять автор, которого он не читал, посредством другого писателя. Любопытно, что Умберто Эко, одним из любимых писателей которого был Борхес, в недавно вышедшем переводе на русский сборника эссе «О литературе» говорит почти дословно то же самое, разве что более развёрнуто, чем Гарсиа Маркес в рамках одной беседы с журналистом. Борхеса, кстати, Гарсиа Маркес тоже любил, и ненавидел одновременно.

Кубинский писатель Алехо Карпентьер ищет, что же такое латиноамериканец, и критикует сюрреализм за унылость, бедность воображения («какого-нибудь Танги, например, который вот уже двадцать пять лет изображает всё тех же личинок под тем же серым небом»), и противопоставляет его умению изобразить магию тропической растительности — задаче куда более трудной. Ему вторит кубинский же журналист в интервью с Гарсиа Маркесом, задавая вопрос о «загадке той области мира, которую зовут Карибским бассейном, где в литературе, искусстве в целом случаются самые феноменальные вещи и где европейский сюрреализм остаётся в дураках».

Так, Латинская Америка представляется неисчерпаемой мифологической сокровищницей, самобытность которой родилась от встречи разных этносов на одном континенте, полном несправедливости, немом и пустынном, который латиноамериканским писателям предстоит насытить словами. В Латинской Америке всё возможно, всё реально. Реальный мир чудесного, вторгающийся на каждом шагу в жизнь людей — её достояние, её фантастическая, раблезианская, барочная действительность. Пока Карпентьер спрашивает, «что такое вся история Латинской Америки, как не хроника реального мира чудес», а Кортасар ощущает ирреальность её действительности, Варгас Льоса пишет: «чрезмерность и излишество являются здесь нормой повседневности, чудеса и диковины питают человеческую жизнь, они так же доподлинны и осязаемы, как война и голод». А борьба и надежда — путеводные звёзды людей, в чьих креольских глазах запечатлена печаль этого прекрасного континента, изобразить который, кажется, под силу только плеяде его писателей, предстающих перед читателем в данном сборнике.