17 февраля 2016 года в рамках Открытого исследовательского семинара факультета истории искусств состоялась презентация книги «Сцены частной и общественной жизни животных» (1842) — знаменитого сборника, тексты для которого создавали известные французские писатели, а иллюстрации выполнил рисовальщик Гранвиль. С презентацией выступила Вера Аркадьевна Мильчина, которая перевела книгу на русский язык. Свое выступление докладчица построила таким образом, чтобы, с одной стороны, рассказать о самой книге — и вместе с тем проиллюстрировать этот рассказ цитатами из нее. Мы предлагаем Вашему вниманию краткое изложение этой презентации.

Идея книги появилась на волне интереса к иллюстрированным собраниям профессиональных и социальных типов. Одним из первых изданий такого рода был сборник «Французы, нарисованные ими самими» (1839-1842), выпущенный издателем по имени Леон Кюрмер. «Французы» выходили отдельными выпусками, которые распространялись по подписке, а в конце года объединялись издателем в тома. Пьер-Жюль Этцель, молодой, но амбициозный коллега Кюрмера, решил посоревноваться с ним в этом жанре. Однако если сборник Кюрмера был про людей, то Этцель свой проект решил посвятить рассказу о животных — впрочем, все равно очень похожих на людей.

Этцель, в некотором смысле, и сам намеренно «собезьянничал» определенные приметы сборника Кюрмера. Так, на фронтисписе первого тома «Французов» один человек клеит на стену афишу с надписью: «Французы, нарисованные ими самими». Эту афишу, подняв головы, рассматривает толпа людей, изображенная со спины и в профиль. На фронтисписе «Сцен» над афишей трудятся обезьяна и пес, а рассматривают ее рыбы и птицы, которые изображены, как и люди на первой гравюре, со спины и в профиль, и так же стоят, задрав носы. Наконец, надпись на «звериной» афише гласит: «Вот что только что вышло из печати! Великолепные сцены частной и общественной жизни Животных! Животные, нарисованные ими самими и списанные с натуры другими. Цена всего шесть су».

Как и «Французы» Кюрмера, «Сцены» Этцеля выходили еженедельно, отдельными тетрадками по восемь страниц, из которых впоследствии издатель составил два объёмных тома. Первый из них вышел из печати в декабре 1841 года, а второй — в декабре 1842-го, хотя на титульном листе в обоих томах указан 1842 год, который и считается датой выхода сборника.

К работе над своим проектом Этцель решил привлечь лучших французских литераторов, таких как Альфред де Мюссе, Жюль Жанен, Оноре де Бальзак. Последний, впрочем, далеко не всегда подписывался собственным именем. Так, один из своих рассказов для сборника Бальзак подписал именем Жорж Санд — с её позволения. Установить истинное авторство этого произведения удалось лишь в середине прошлого века. Впрочем, большая часть текстов принадлежит перу самого издателя, Этцеля, который публиковал свои работы под псевдонимом П.-Ж. Сталь. Он же написал пролог, который задал сквозной сюжет всей книги, что позволило авторам работать независимо друг от друга — и при этом в едином направлении.

Пролог Этцеля/Сталя — это история о том, как однажды, в ночь на 13 апреля (дата смерти Жана де Лафонтена), животные, благодаря ловкому Павиану, сумевшему овладеть слесарным мастерством, вышли из своих клеток и собрались в Швейцарской долине на Генеральную ассамблею. Цель этой ассамблеи была в том, чтобы «отыскать способы улучшить свое положение и сбросить иго Человека». Консервативные домашние питомцы на ассамблее сидели справа, радикально настроенные хищники — слева, а хитрый Лис устроился таким образом, чтобы его нельзя было отнести ни к тем, ни к другим — и чтобы в нужный момент убедить оба фланга в собственной правоте (он впоследствии и возглавил движение животных за собственную независимость).

Посоветовавшись, звери решили, что воевать с людьми не будут, однако выступят в печати. Решили издавать сборник, в котором каждый из животных рассказал бы о себе, от первого лица, чтобы показать людям, насколько звери самодостаточны. К работе над сборником, «поскольку среди Животных художества и книгопечатание развиты еще недостаточно», они решили привлечь «Людей без предрассудков», которые записывали бы за ними их истории (а потому свои тексты реальные авторы подписывали соответствующим образом, например, «За госпожой Сорокой записал П.-Ж. Сталь»). В качестве иллюстратора животные решили пригласить «Человека по фамилии Гранвиль, который был бы достойным именоваться Животным, если бы время от времени не осквернял свой прекрасный талант изображением — впрочем, неизменно мастерским — себе подобных».

Такой замысел — книги о животных — позволил Этцелю привлечь огромное количество традиций, от естественно-научной до басенной. Вместе с тем, в его распоряжении оказалось и достаточное количество «звериных» метафор, получивших популярность во Франции накануне выхода книги, в конце 1830-х годов. Так, светского модника называли львом, сопровождающего его мальчика-грума — тигром, роскошную содержанку — пантерой и т. д.

Еще один поворот темы был задан французскими фразеологизмами о животных, на основе которых авторы порой выстраивали целые сюжеты. Например, из выражения reine des abeilles, которое обозначает пчелиную матку, а дословно переводится как королева или царица пчел, родилось описания пчелиного улья как абсолютной монархии (этот образ возникает в ходе рассказа о французском Воробье, который, летая по миру, исследует различные политические режимы; пчелиный рой в этом истории — метафора политической ситуации в России той эпохи). Краткое руководство по-французски называется guide-âne, то есть буквально «руководство для ослов», а потому Осел стал героем рассказа «Руководство для ослов, мечтающих выйти в люди». Наконец, выражение «белый дрозд» во французском языке означает некое несбыточное условие (вроде свистящего на горе рака в русском), что позволило Альфреду де Мюссе представить эту птицу непризнанным романтическим гением, который не находит себе подобных среди окружающих.

Мотив европейского романтизма, как ни удивительно, проходит красной нитью через всю книгу. Перед героями «Сцен» то и дело становится вопрос о том, какой способ существования им следует избрать: жизнь, полную приключений — или же спокойный домашний уклад (отсюда, например, оппозиция Ласточки-путешественницы и Канарейки-домоседки в рассказе «Переписка Ласточки с Канарейкой»). Авторы сборника в своем большинстве склоняют своего читателя именно ко второму варианту, призывая его жить в соответствии со своим предназначением и не перечить судьбе. В этом смысле, они едва ли не завидуют своим персонажам, для которых такое «предназначение» уготовано самой природой — в то время как человеку свое призвание нужно еще отыскать.

Алина Новик

Оригинал на сайте ЕУСПб