Презрение без кавычек. Вилла писателя-фашиста из фильма режиссера-социалиста
Жан-Люку Годару, революционеру и социалисту, как он сам себя называет, сегодня исполняется 90 лет. Возможно, это главный режиссер новой волны. Возможно, это самый переоцененный режиссер XX века. Возможно, он никакой не социалист. Но одно могу сказать точно: его фильм «Презрение» по одноименному роману Альберто Моравиа велик и значителен, настоящее произведение искусства.
Пересказывать сюжеты Годара — гиблое дело, но я попытаюсь. Бедный сценарист (Мишель Пикколи) нанимается к богатому продюсеру (Джек Пэланс). Нужно доработать «Одиссею», которую будет снимать не кто иной, как великий Фриц Ланг (собственной персоной). Но жена сценариста (Брижит Бардо) отчего-то грустна и неразговорчива…
«Сюжет “Презрения” — это люди, которые смотрят сами на себя и оценивают сами себя, а за ними, в свою очередь, наблюдает Кино в лице Фрица Ланга», —
Жан-Люк Годар, 1963
В кадре прекрасный Рим, студия Чинечитта, уставшие от жаркого лета улицы, тихие пригороды и уединенная вилла. Вообще «Презрение» — это не столько история человеческих взаимоотношений или исследование кино или очередное годаровское упражнение в культурологии, сколько большое объяснение в любви отдельно стоящему зданию, архитектурный фильм. И всех этих выдающихся нарядов Бардо, сомнений Пикколи, всех этих ядовитых издевательств над продюсерами как классом, совершенных античных скульптур и много другого просто бы не было, если бы не удивительный дом, построенный в фашистской Италии для писателя Курцио Малапарте.
1937 год. Малапарте обращается к Адальберто Либера, одному из ведущих итальянских архитекторов эпохи. Нужна вилла / пристанище для писателя. Оба тогда состояли в Национальной фашистской партии, оба активно сотрудничали с режимом Муссолини: Либера вместе с другими архитекторами работал над Кварталом всемирной выставки в Риме (его Дворец Конгрессов мы уже встречали в фильме «Конформист»), Малапарте станет военным корреспондентом на Восточном фронте.
В выборе виллы Малапарте для фильма можно даже обнаружить некоторую иронию. Ведь перед началом Второй мировой войны такие личности, как Малапарте или Либера, ощущали себя абсолютными хозяевами жизни. Так и с этим зданием, которое доминирует над окружающим ландшафтом. Архитектура виллы говорит сама за себя, ее невозможно не заметить, как бы она ни пряталась среди скал. Это высказывание, манифест, причем довольно громкий и навязчивый. Примерно таким же сделал Годар и своего героя-продюсера, которого еще и обозвал в честь американского писателя Фредерика Прокоша. Пэланс-Прокош в «Презрении» не просто заявляет о себе и своих деньгах, но и претендует на чужое счастье и чужую жену. Капитализм как новый фашизм — идея довольно топорная, но вполне наглядная: зритель, смотри, еще недавно здесь жили прислужники прошлой дьявольской идеологии, а сегодня здесь поселился американский денежный мешок. Улавливаете связь?
По Годару, эта вилла — нечто вроде гигантского красного бункера, величаво возвышающегося над морем. Именно ее конструкция — 32 метра высотой, три уровня, роскошная терраса, где можно принимать солнечные ванны и созерцать пейзажи, и, разумеется, монументальная лестница — всё это диктует драматургию. В своем сценарии Годар описывает последовательность движений актеров на площадке: Бардо машет рукой, Пикколи поднимается по лестнице, подходит к этой стене, смотрит в то окно и так далее. Конечно, если бы не этот дом, то Годар придумал бы что-нибудь еще, но ему повезло: Либера всё уже придумал.
Мне очень нравится этот фильм — мне он нравился даже в детском возрасте, когда я вообще не понимала, о чем это снято. «Презрение» запоминается и рационально, и эмоционально: в конце концов, не это ли лучшая роль Брижит Бардо? А еще у фильма сразу два саундтрека от сразу двух великих людей: итальянскую джазовую версию написал Пьеро Пиччони, а французскую Жорж Делерю. А еще, возвращаясь к архитектуре, отмечу, что Годар идеально поймал эпоху за хвост: на момент съемок здание виллы было заброшено, и только с 80-90-х начались работы по восстановлению. Когда Малапарте умер, то завещал здание не
Вот видите, если бы не здание, не было бы всего этого символизма, параллелей, увлекательного контекста, пересечений и аллюзий, которыми обрастает такая, казалось бы, простая история любви и разочарования, описанная Альберто Моравиа.
Но закончить мне хотелось бы не фильмом, а картиной. Замечательный бельгийский художник Люк Тёйманс увидел это здание совершенно иначе, чем принято о нем говорить. Это редкий случай разговора об этом выдающемся сооружении не в превосходной степени, а спокойно, взвешенно и без придыхания. Тёйманс отмечает манию величия писателя Малапарте, который разругался с архитектором и присвоил авторство виллы себе. При этом в здании художник видит не одиозность, а тишину и умиротворение. Только скамья, белые стены и вид из окна, который напоминает то ли иллюминатор подводной лодки, то ли стену в музее с маленьким шедевром, ради которого стоит совершить паломничество.
