Ответы на вопросы о том, как поведенческая экономика задает новые идеи для защиты неолиберальной модели на примере оценки личной и частной собственности в глазах рационально ограниченных индивидов.

Исследования Канемана и Талеба, знакомые российскому читателю по книге «Думай медленно, решай быстро», во многом впервые открыли границы понимания когнитивных искажений и в области повседневной жизни и экономике. В период «довоенных» 10-х годов XXI века многие экономисты испытывали потребность в объяснительной модели, связывающей скачки потребления в высокоразвитых обществах с теми или иными особенностями психики. Однако, они сделали это не с помощью классической модели 70-х годов «стимула-реакции», а при помощи разделения поведения на 2 подсистемы. По этому дуализму есть подсистема психики, отвечающая за медленное, эпистемологическое, эмоциональное и не восприимчивое к рискам поведение и есть система «решения задач» и разума в общем понимании, в рамках которой быстрая трата ресурсов является залогом правильного поведения. Первая подсистема включена в долгосрочной перспективе, вторая в краткосрочной. У обоих есть свои цели на эволюционных перекрестках человеческого прошлого и обе эти подсистемы развивались параллельно.

Когнитивные искажения были показаны на примерах, которые заставляют задуматься об ограничениях рационального поведения. «Хомо экономикус» неолиберальной экономической теории как «идеальный потребитель», оценивающий свои прибыли по теории игр и оптимизации на ходу в магазин уже не мог существовать в умах ученых как раз по причине того, что поведение человека в магазине совершенно не вписывалась в эту модель. Проблема, однако, была не только в том, чтобы развенчать «идеального потребителя», но и в том, чтобы развенчать убеждение теоретиков в возможности бытия «идеального предпринимателя», который всегда должен стремиться к своей «идеальности» для получения максимума прибыли. Тем самым была заложена идея непреодолимых когнитивных искажений при оценки рисков даже у специалистов по теории вероятностей.

Но ведь недостатки — это продолжение достоинств. Если нечто ограничено, значит нечто существует, что уже неплохо, если вы пессимист. Было бы в целом крайне странно сводить некоторую абстрактную рациональность в смысле современной капиталистической калькуляции предприятия (как у Вебера) к необходимому условию человечности для любого индивида. Во-первых, тогда мы приближаемся к тому, чтобы назвать лучшим человеком идеального предпринимателя, ведь именно он лучше всех оценивает риски и способен составить предиктивный отчет. Во-вторых, человечность эволюционно восходит к речи, рукам, мозгу и работе в коллективе, а первые три пункта сводятся к последнему, так как труд в его самом примитивном определении все равно социален. Следует из этого лишь то, что рациональность рыночного индивида не связана с человечностью, но связана с идеальным предпринимателем, если он сумел организовать труд коллектива и не «посчитал риски и принял верное решение», а его решение возможно благодаря или вопреки группы, в которую он состоит и откуда изымает прибыль через труд.

Итого: рыночный индивид ограничен в своей рациональности, она не связана с человечностью, не присуща ему, но при этом она связана с концептом идеального бизнесмена.

Но поскольку он недостижим в определении неолиберальной модели, отменяет ли это рациональность рыночного индивида? Как будто в обратную сторону тоже должно работать, и нет смысла поддерживать тяжелое определение ограниченной рациональности. Но тут стоит пояснить хитрость поведенческой экономики. Её целью не является защита идей предпринимателя или кого-то еще, её целью является защита рыночных индивидов в целом как множественных хомо экономикусов, но новых, ограниченных рыночных индивидов. И неважно домохозяйки они, или владельцы нефтегазовых компаний. Перед ограниченной рациональностью все равны и рынок сглаживает все противоречия. Религиозно-доктринального подхода не ощущаете? Именно он тут и есть, доктрины Смита и прочих либеральных тогда классиков показывают, что такая защита путем потери какой-то идеи позволяет продлить жизнь в издыхающем теле неолиберальной теории, заявляя при этом казалось бы новый подход.

Покажем же на примере как работает такой способ защиты, конкретно. Возьмем когнитивное искажение, которое ограничивает восприятие вещи как продукта частого владения или как товара на продажу. По наблюдениям авторов книги, если индивид считает вещь своей личной частной собственностью, то цена на него при условии продажи будет резко выше, чем при продаже товара, который он и собирался собственно продать. Условный стул горячо любимой бабушки, который оценивается при покупке в 100 долларов, и кухонный стул, за 200 долларов, индивидом так оценены не будут. Стул бабушки при продаже оценивается выше 250, в то время как кухонный стул может даже потерять в цене ниже 200 долларов. При условии того, что бабушки стул стар и некрасив, в кухонный стул изящен. Тут и пролегает психологическая разница в меновой стоимости товаров личного потребления и товаров в сети анализируемых меновых стоимостей. Причем анализ сейчас возможен и специалистами, и нейронными сетями, и аукционными задумками.

Но когнитивное ли это искажение? Ведь неизвестно, получит ли таким образом продавец больше, или меньше, возможно, что покупатель проникнется какой-либо историей продавца о том, насколько ценна для него эта вещь и здесь уже экстраверсия покупателя будет определять сильно ли эта история его впечатлила для покупки. Хоть со стороны и кажется, что оценка вещи сама по себе как материального предмета в данном примере ошибочна и продавец потеряет время и деньги, на самом деле оказывается, что истории, лежащие за тем или иным предметом сами становятся вспомогательным товаром, борьба за который идет в умах маркетологов. Подобные истории могут быть соблазнительны для разных категорий людей и для них они должны быть разными. Для кого-то старая рухлядь будет стулом бабушки, для кого-то ветерана Афганистана, а для кого-то студента, который сделал его в бедности и нищете. Атрибутика метанарративов так же может быть товаром, когда продаются уже школьные дневники с двуглавым орлом, серпом или розой НАТО, причем продавец может быть один и тот же. Значит, что рынок подстраивается под все ограничения человеческой рациональности, делает это успешно и всесильно. Хотя, на самом деле, как мы думаем авторы это когда-нибудь узнают, реальная история протекает иначе. И сколько же продержится такая защита?