Повесть Анастасии Пяри, написанная в рамках курса Лили Калаус «Писательское мастерство: феминистский постколониальный роман» (Алматы), по сюжету напоминает роман нобелевской лауреатки Ольги Токарчук «Веди свой плуг по костям мертвецов». И там, и там мы видим образованную героиню, вытесненную, как это обычно происходит в патриархате, в малооплачиваемую сферу, вплоть до радикального дауншифтинга: шестидесятилетняя Янина Душейко была инженеркой, но в пожилом возрасте вынуждена преподавать английский язык в деревне; двадцатипятилетняя филологиня Люция сначала работает посудомойкой, чтобы оплатить аренду, а потом оказывается в южноукраинской глуши. Обеим книгам свойственны атмосфера мрачной сказки и экофеминистские мотивы, обе героини способны ответить мужчинам жестокостью на жестокость. В обеих книгах присутствуют две собаки, связанные с миром мёртвых: собак Янины убивает мужчина, собаки на хуторе Люции — гении места (genius loci), души колдуна и ведьмы-казачки, временно переселившиеся в тела животных.

Повествование в «Люции и незверях», однако, более простое (я бы сказал, обманчиво простое): линейный сюжет и несложный язык подают антиколониальную лесбофеминистскую утопию как обыденность. Перед нами синтез сказки и бытовой драмы, а вместо тени Уильяма Блейка, о котором часто упоминает героиня Токарчук, здесь тень Вирджинии Вулф. Пяри легко и естественно деконструирует романтический образ украинской ведьмы, губящей мужчин: кто сказал, что в жизни некоторых ведьм мужчины занимали центральное место? Может быть, этих женщин больше интересовали другие женщины, а вышвырнуть насильника из своей жизни не значит по-садомазохистски любить его.

Янине Душейко уже немало лет, а молодым женщинам XXI века проще: им помогают подруги, и у них погибла одна собака, а не две. Впрочем, гибель на этом хуторе не совсем то, что многие привыкли ею считать. Главное — вовремя выбраться из могилы своей предшественницы.

Леонид Георгиевский

Когда Галина вошла в кухню, при свете от большого окна Люция увидела, что на ее лице, на левой скуле, появился малинового оттенка свежий, припухший синяк.

— Это что?

— Это муж мой, Сашка, его тут все Михалычем зовут, — Галина слегка потрогала свою травмированную щеку. — У тебя вон на полке банка стоит, там знаешь, что?

— Что?

— Бадяга. Ее Рудычиха сама ловила, сама сушила, толкла. Запас небольшой, на следующий год тебе придется с Мавкой договариваться и ловить ее.

— Кого? Бадягу? Я думала, это такое растение!

— Это такая губка, то есть наверное, все же ближе к животному. Водится у нас в заводях на реке.

— А почему с Мавкой?

— Ты мне сначала отсыпь чуток, я синяк лечить буду.

Люция достала с полки обычную двухлитровую банку, полную бурого порошка, отсыпала в кружку.

— Столько или еще?

— Много. Но я про запас возьму. Сашка, когда не пьет, вроде нормальный. А как выпьет — дурак дураком. Я от него горилку прячу. А он сам себе браги втихаря наделал в сарае и жрет ее! Вот бісів дід.

— Шо?

— Не шо, а що! Хочешь, я тебя буду украинскому языку учить по бартеру? Ты мне бадягу — я тебе уроки. Я же вообще учительница русского языка. Когда его в школе обязательно перестали преподавать, меня перевели в библиотеку и на начальные классы. Но украинский я знаю. Хотя больше говорю на смеси языков, конечно.

— Ладно, уроки хочу. Тут все равно делать, наверное, зимой нечего. Только и бадяги у меня мало. У тебя есть собака?

— Собака-то она собака, да не совсем. Примерно, как твои. Хранительница библиотеки, Вирджиния.

— Так, вернемся к моим. Кто они?

— А они сами еще не рассказали? Не доверяют. Проверяют тебя. Ты откройся им. И начнешь понимать.

— Итак, Поливка (Полівка) или Поля — дух поля, что логично, Лис — дух леса, а Мавка, или Мявка, или Мяука — это дух реки. Ты была на реке уже?

— Нет, там, где я думала, река, — кладбище.

— Ага. Дух кладбища — Чаклун. Колдун, по-вашему. Когда-то тут был хутор, близ казачьего стана. И там жил странник, колдун, который якобы пришел сюда с Угорщины. Его все звали Гнат Угрин, но чаще просто Чаклун, никто не помнит — когда, но было такое. Он первый, кто тут умер, его могила положила начало этому кладбищу. А раз есть кладбище, то быть и селу, а иначе кто ж за могилами следить будет.

— Да не особо там за ними кто-то следит. А я там видела могилу Богданы Головы. Это кто?

— У, это долгая история. Наливай, что там у тебя приготовилось.

Люция отмерила по два половника шулюма с ножкой птички в каждую тарелку и поставила гостье и себе, предварительно протерев стол тряпкой.

— Богдана Голова, значит. Между XVI-м и XVII-м веком тут был казачий стан. Стояло войско. И была в том войске женщина-казачка, да не простая, а характерница, голдовница или поленица. Сейчас это маг, магиня или супергероиня с необычными, нечеловеческими способностями. Голдовать — значит колдовать. Звали эту жинку Богданой, была она молодая, незамужняя, здоровенная, с первого взгляда и не поймешь, какого она пола. Вполне могла сойти за богатырского телосложения казачину, даже усики у нее росли. Она умела заговаривать людей от пуль, а оружие — на бессилие против самой себя. Ни одна сабля ее не брала — отскакивала, как от наковальни, если, конечно, удавалось сопернику обойти Богдану в фехтовании, что было почти невозможно. Богдану уважали простые рядовые серки, то есть волки, а казачьи атаманы ее только использовали да побаивались, но их сильно раздражало, что она не чоловiк, а жінка. Однако во все походы ее брали. Однажды ляхи погнались за казачьим отрядом, и негде спрятаться им было, тогда Богдана расставила среди поля копья по кругу и усилием воли и духа вошла в особое состояние духа, и ее намерение, мысль, воплотились в действительность. Смотрят ляхи, а среди поля стоит дубрава. Они побоялись в нее лезть и вернулись назад. Говорят, после этого Богдана трое суток подряд спала, восстанавливая силы.

— А почему Голова?

— Долгая история. Давай чай заварим. Но если коротко, то атаман войска должен был раз в год переизбираться. И был в войске главным очень сильный, статный и красивый казак Харко, который думал, что замены ему нет, что на круге казаки изберут именно его, альтернативы себе он не видел. А круг избрал атаманшей Богдану. Такого оскорбления действующая власть во главе с Харко и его друзьями стерпеть не могла. Выборы окончились дракой, и казаки переубивали бы друг друга, если бы Богдана не предложила поединок. Кто выиграет, тот и атаманить будет. Харко вызов принял. Богдана взяла две сабли, встала на одно колено и стала мельницу крутить так, что Харко к ней и приблизиться не мог. И стояла она так, вертя сумасшедше саблями, не сбавляя темпа, ночь и день. После чего Харко сам ей поклонился и признал атаманшей. Под ее начальством много битв выиграли казаки. А через год, как пришла пора перевыборов, она сама отказалась выдвигать свою кандидатуру, собрала всё, что было в ее шатре, да пошла из стана на дальний хутор. А на хуторе она занялась хозяйством, хутор разрастался, домов прибавлялось, жителей тоже, были все богаты там очень, только тогда это не Тополёвкой называлось, а не то Кобелёвкой, не то Брехуновкой. И люди ее выбрали Головой, главной в селе. Ну, а после смерти она стала духом этого места, духом хутора и села. И воплощалась она в разное, бывало. Но любимей всего ей быть белой огромной собакой.

— А какие у них с Чаклуном отношения?

— Это я потом расскажу. А то боюсь, если мой проспится, а меня дома нет, снова скандал закатит. Пойду я.

— У меня есть мешок корма для собак, возьмешь своей?

— Они такое не едят. Брезгуют. Но в селе есть люди с обычными собаками. Есть бедные, которым корм будет кстати, но это если ты готова подарить, потому что есть и те, кто могут взамен что-то тебе полезное дать.

— Я подумаю.

Люция заперла дверь за Галиной. На дворе стемнело. Животных в доме не было, кроме Дуси. Люция дала ей потрошков и шулюма, та стала чавкать. Затопить печь получилось с третьей газеты, дрова отсырели. Люция забралась в Дусино кресло, открыла ноутбук, подключила его к интернету и обнаружила, что в почте есть новое входящее письмо.

Да, это писала Светка:

“Привет, Люцик мой ненаглядный! Я не сомневалась в том, что жизнь твоя будет полна неожиданностей, доброго безрассудства и прочей поебени. Ты не спросила у меня “как я”, но я все же хочу рассказать. Я уехала из Георгиевска в Ставрополь, работаю на скорой помощи, у меня есть девушка, она хорошая, мы вместе снимаем квартиру, но она скрывает меня и наши отношения от родителей. Может, она и права, так лучше для них и для нас, но меня это иногда обижает, иногда бесит. Я часто тебя вспоминаю. И я правда захотела тебе хоть чем-то помочь. И знаешь, что? Я полезла искать твою Тополёвку в интернете — такого села нет! Ни в Запорожье, ни во всей Украине! Всё, что мне удалось найти, это то, что село Тополевка Бильмакского района Запорожской области находилось на левом берегу реки Каменка. Далее: “История: 1994 — село ликвидировано”. Люция, скажи мне еще раз, где ты. Я за тебя беспокоюсь. Света”.

Иллюстрации: Анастасия Пяри