Боже, благослови Дженни Беван, которая получила уже не один Оскар за костюмы в кино! Я сложно отношусь к доминированию художника в театре, но с интересом наблюдаю «властного» художника в кино, где сейчас непросто отследить «руку режиссера», если речь не идет об «авторах» со своим «почерком». Мы их всех знаем по именам, и их единицы. Крупные студии, выпускающие блокбастеры, призывают заметных режиссеров-дебютантов, чтобы обновить чаще всего социокультурными трендами старый сюжет, почившую франшизу. Так много людей создают один большой студийный проект, что тут больше стоит говорить о коллективном авторстве, чем о некой личности, определяющей смыслы, идеи и образы.

Если бы не Дженни Беван, британская художница по костюмам, оживившая стильным стим-панком пустынный мир «Безумного Макса», не писала бы инпресса про диснеевскую «Круэллу» “meet the Queen”, не было бы никакой «Круэллы». Я хочу все наряды Эстеллы до ее превращения в Круэллу, до ее инициации в персонажа комикса. Найдите мне такой бренд, портниху, кого-нибудь!

Со времен Микки Мауса снимала ли студия «Дисней» что-то такое же противоречащее миру своих собственных мармеладно-шоколадных принцесс и принцев? Это важный вопрос, потому что, получается, что именно «Дисней» показал сильную, талантливую, обладающую определенной властью женщину, которая не бегает по экрану в резиновых трусах и силиконовыми накладками на груди, которая занята тем, чтобы будоражить, быть возмутительной и быть собой. Тогда, когда мне уже пора было искать для себя подходящий образ королевы, «Дисней» наконец-то подарил мне и миллионам «нетаких» девчонок панк-принцессу. Ту, которую мне так не хватало в детстве, ту, образ которой я собирала как Франкенштейна из фильмов Тима Бёртона. Прошло сто лет.

«Дисней» вдруг провозгласил, что женщина, героиня блокбастера, продукта, который будут смотреть миллионы зрителей по всему миру, имеет право на немотивированное насилие. Как любой герой-мужчина с первых десятилетий существования игрового кино. Не в борьбе с инфернальным злом бумажных злодеев из веселых картинок, и даже не в борьбе с экзистенциальным, библейским злом какого-нибудь «Бэтмена» Зака Снайдера, а в борьбе за то, чтобы быть не такой как все, отличаться. Поэтому в отечественных кинозалах на сеансах «Круэллы» преимущественно женщины. Преимущественно мужская кинокритика пишет осанны саундтреку, всему этому бэст оф зэ бэст великой рок-, панк-, и диско-классики, которая последние лет десять (примерно со времен «Винила» Скорсезе) бродит из блокбастера в блокбастер, а они по инерции все благодарят.

Это «Дисней» вторит «Джокеру» бунтующего Тодда Филлипса новой сказкой, в которой героиня безоружно раздражает истеблишмент бесконечным шлейфом платья из мусоровозки, в юбке, не имеющей длины, забирается на крышу машины, взламывает полицейский участок, устраивает панк-дефиле под одну из самых влиятельных песен ХХ века “I Wanna Be Your Dog” The Stooges (вот за нее, да, можно и поблагодарить). Это «Дисней» воссоздает вопиющую естественность 70-х, переплетая ее модами и предпочтениями сегодняшних детей, ярко красящих волосы, ногти и лица, как боуиподобный портной Арти (Джон Маккри). Странно, что не позвали на эту роль британского музыканта Оскара Лулу Поллока из Sundara Karma, известного шмоточника и модника. Это костюмы, собранные командой Беван на распродажах, в секонд-хэндах и где-то еще стилизуют сложносочиненные кадры блокбастера, в котором очень много массовых сцен, где он, костюм играет роль реконструктора времени, стиля, эпохи, характера. Беван создала для героини Эммы Стоун маску супер-героини с помощью не супер-геройского костюма. Художница иногда явно цитирует другую великую британку, Вивьен Вествуд, противопоставляя реальную икону вымышленной злодейке, героине не узнаваемой с первых кадров Эммы Томпсон, цитирующей в свою очередь другую кино-злодейку Миранду Пристли из «Дьявол носит Prada».

И, кстати, лучший саундтрек был в «Моем поколении» Дэвида Бетти про Лондон свободной любви и войны Rolling Stones и The Beatles. С такой панк-принцессой, как Круэлла, у другого будущего просто нет шансов. Эти девчонки когда-нибудь подрастут.