Для начала расскажу вот какую историю:

В Нормандии есть небольшой остров, называется гора Святого Михаила — Mont Saint Miché. Там произошло удивительное событие, которое зафиксировано в средневековом сборнике «Золотая легенда». В 708 году епископу Авранша Святому Оберу на этом острове (как он тогда назывался?) явился святой Михаил и дал поручение построить здесь храм. С тех пор как храм был построен, это место стало одним из самых ранних и одним из самых главных мест паломничеств.

Спустя некоторое время, священники заметили, что пилигримы достаточно активно разрушают храм, так как стремятся взять себе на память (и в доказательство совершения паломничества!) камешки из стены — и запретили брать камни из храма. Тогда паломники стали собирать камушки и ракушки на берегу. Вся морская тематика как нельзя лучше подходила христианской идее, и пилигримы, опять же, спустя некоторое время, стали гордиться тем, что в своих благочестивых странствиях дошли до океана. Тогда они стали нашивать раковины себе на одежду. Из других мест паломничеств тоже появилась традиция что-то нашивать, либо просто забирать с собой (известными символами стали ветки пальмы и других деревьев). Но раковина так и осталась одним из главенствующих символов.

Потом раковину рационализировали в ином ключе.

С этим связана другая история, тоже имевшая место на атлантическом побережье, но южнее.

После того как Ирод убил апостола Иакова (это описано в Новом Завете -Деян.12:2), по «преданию» — не нашел изначального источника — его останки положили в некую лодку и пустили дрейфовать в Средиземном море. Лодка достигла берегов Испании, затем проскочила Гибралтар и в 813 году, в месте Сантьяго-де-Компостела ее нашел отшельник по имени Пелайо. Лодка, конечно, была покрыта раковинами. Потом возникла легенда, согласно которой рядом с собором святого Иакова (который, разумеется, возвели на месте чудесной находки) водится удивительная рыба, на обоих боках которой прикреплено по раковине.

В общем, раковина стала символом всего паломнического движения. Тем более, что ее так удобно использовать в качестве ложки.

Потом, как и любой знаменитый символ, ракушки были пущены в оборот. И вот уже стало не обязательно украшать одежды ракушками из конкретных мест, затем отпала надобность в ракушках именно с атлантического побережья, а потом паломники вовсе стали покупать глиняные и гипсовые слепки.

Здесь мы видим удивительный пример редуцирования религиозной традиции, рождения из нее новой, но уже лишенной первоначального сообщения.

При этом, это вовсе не расколдовывание, а если угодно напротив, еще большее заколдовывание, накладывание этой же символической раковины на традицию, под которой, в темноте, она сохраняется значительно лучше.

Нынешние пилигримы тоже тащат с собой физические доказательства свершения того или иного подвига путешествия (распространение фотографии в этом смысле существенно облегчило участь материи).

Итальянский архитектор Пьер-Витторио Аурели озвучил предположение, что первое массовое производство было организовано в средневековых католических монастырях. Также и здесь, кажется, туризм со всеми своими атрибутами включая сувениры, вырос из паломничества.

Сама по себе раковина является неоднозначным символом.

Существуют традиции, культуры и тексты, которые сравнивают раковину с женскими гениталиями (они были прикрыты раковинами). Раковина как бы представляет собой символ в символе — одновременно и сама является сокровищем и скрывает сокровища, в виде жемчужин ли или в виде чего-то еще. Отсюда такое частое сравнение городов с раковинами, а также стремление предать им форму раковины (в той же Библии города иногда сравниваются с женщинами).

Это символ заброшенности в мир — нечто исторгнутое из себя океаном, принадлежащее ему, но оказавшееся вне его. Одновременно — рождение и перерождение. Иногда в искусстве пустая раковина означала смерть.

Эта мысль оказывается довольно привлекательной: технология любопытства, которой является путешествие, отчасти основывается на желании присваивать и обладать. Обладать путем отъема части, символического присвоения себе целого через часть, которая помещается в кармане, не несет пользы (уверен, что раковину догадались использовать как ложку совсем не сразу). Приятно думать, что мой фотоархив на жестком диске — это мутировавшая раковина на посохе пилигрима.

Библиография:

Н.Н. Непомнящий, А.Ю. Низовский. Испания, которую мы не знали. Исторический путеводитель, 2006

E. Matos and M. Zabe «Treasures of the Great Temple», 1990

Jonathan Sumption «Pilgrimage», 1975

Питер Корнель «Пути к раю», 1999

Юрьо Хирн «Отшельники и Пилигримы», 1924