21 ноября 2016 года, в очередной раз, свои двери для любителей оперы открыл Центр оперного пения Галины Вишневской, причиной тому «Царская невеста» Н.А. Римского-Корсакова. Любопытно, но несколько лет назад, автору этих строк довелось услышать довольно неоднозначную оценку о постановке 2014 года в Большом Театре, вариацию на манер безнадежно устаревших костюмов, декораций, о спектакле, существующем в прошлом. Тем интереснее оказалась возможность (пусть даже гипотетически) сравнить собственное впечатление с мнением музыканта-исполнителя, знакомого не понаслышке с оперным репертуаром. К слову, декорации Федора Федоровского, пример классического «большого стиля», 1955 года были именно адаптированы к новому спектаклю Большого Альоной Пикаловой, и они несомненно красивы.

В театре Центра оперного пения не премьера, но только отчасти, ведь этот спектакль можно назвать дебютным для большинства исполнителей основных партий. «Премьерными», а возможно даже близкими к первоклассным, можно назвать несколько составляющих этой постановки. И тут мы пойдем от музыкального впечатления.

В этот вечер публика услышала действительно отличное исполнение. Центральные персонажи — «двигатели драматического действия» — Любаши и Григория (Мурат Мухаметзянов, Виктория Каркачева) были представлены эмоционально, с высочайшим уровнем накала страстей, в воздухе витало артистическое обаяние увлеченных молодых музыкантов. Подобное можно отметить и в исполнител ролей Марфы и Ивана (Екатерина Савинкова, Павел Семагин), безусловно учитывая, что самой яркой музыки в опере им отведено меньше, но ее исполнение также убедительно и интересно. Общее впечатление настолько превзошло ожидания, что даже смазанная нота партии Марфы в финале одного из ансамблей не отвлекла и не изменила суждения. В 4 действии же безумие было сыграно и показано Екатериной блестяще. Из прекрасно сыгравших свой эпизод также отмечаем Артема Борисенко (Василий Собакин), Дарью Турбину (Домна Сабурова), Екатерину Власову (Дуняша). Меньшее впечатление произвел партией Бомелия Дмитрий Пименов, его герою, на наш вкус, не много не хватило харизматического начала, но зато в нем присутствовали внешние клише злодея, сладострастника, образуя некий разлад с вокальным образом. Малюта, наряду с Василием Собакиным, визуально получился наиболее аутентичным, его роль и образ, также выдержаны на высоком исполнительском уровне.

Подобную, во многом максимальную отдачу и высокопрофессиональное отношение продемонстрировал и оркестр, обеспечивший рельефный, драматургически выверенный по динамике аккомпанемент партиям героев. Это и нежный гобой, то и дело завораживающий яркостью своей линии; и трагические, надрывные, но не кричащие медные духовые в увертюре и, особенно, 4 действии. Которые неоднакратно радовали слух своими умеренными, исключительно отчетливыми педалями. Валторны, тромбоны и трубы, как впрочем и весь состав оркестра, покорили, в том числе своим аккуратным и эффектным звукоизвлечением, атакой, превосходным ансамблем — образцом экономии малыми средствами, так как всё это осмысленное и богатое красотами звучание — плод творчества камерного состава оркестра. Странное дело, но отсутствие хора не слишком существенно отразилось на ощущении музыкальной ткани оперы, настолько динамичное, ведущее за собой действие не давало в какой-то мере даже вспомнить о таком факте.

Нужно также выделить отчетливость, прекрасную дикцию и у каждого из солистов, что явилось еще одной приятной и располагающей чертой в общей композиции спектакля. Еще одной такой чертой можно назвать сценографические и акустические решения «Царской невесты». Нельзя не упомянуть о логичной пространственной дифференциации солистов друг относительно друга и относительно зала во время исполнения ансамблевых номеров, эти «спиновые» вращения вокруг своей оси, позволяющие реальным акустическим методом подчеркнуть голос или пару голосов в моменты их вступлений. Схожий прием только вертикального разделения (сцена Григория и Любаши в 1 действии и сцена признания Любаши из 4-го) прекрасно фиксирует все внимание на том, кто «выше» и добавляет веса «ведущему» солисту, проводящему в такой момент, как правило, кульминацию определенного отрезка. Свежим и оправданным представилось решение сцены «метаний» Любаши из 2 действия от Бомелия к окошку в доме Собакиных и обратно. Само действие будто выхватывало у времени определенные промежутки, это было сценично, учитывая отсутствие и механизма поворотной сцены, и наличия большого пространства. Правда один сценический эксперимент внутри всего этого музыкального великолепия показался излишним. Это роль Тени, которая будто сама является «немым» ходячим клише и всё же выпадает из более классической канвы постановки. Не обращая внимание уже на совсем мелкие частности (как «побег» Бомелия со сцены, после того как Любаша в 4-м действии окликает Григория горькой фразой «Разведайся со мной!», или его же сверхстрастные, немного карикатурные объятия с Любашей под занавес 2-го), можно с восторгом заключить, что опера была исполнена мастерски, а дирижер Александр Соловьев, режиссер Иван Поповски и сценограф Алла Коженкова, а также все исполнители — это счастливые творцы прекрасного оперного чуда. Чуда, в котором лучшее «классическое» совместно с новопривнесенным сосуществуют в прекрасном союзе.