Мы — в центре Красной площади. Весь ее ансамбль повторяет одну и ту же форму, как вы пишете буквы в прописях. Что это, кто может ее назвать?

Это остроугольный треугольник, направленный в небо.

К чему он восходит, на что похож?

Правильно, это частокол. Через частокол — представим его идею — перебраться невозможно из–за острых кольев: разом его не перепрыгнуть, а опереться наверху не на что. Это репрезентация трансцендентной непреодолимости, сакральных символов, к которым мы не приближены.

Сакральных, Оля, значит, священных. Толя, трансцендентный — это преодолимый не из нашего мира как бы.

И вот площадь дает понять: ты маленький народец. Каждая постройка здесь не для тебя, и даже скамеечки нет. Присядь под светлеющей небесной твердью на рассвете и послушай камни. Оля, мы потом, конечно, пойдем искать соловьев на бульварах. Здесь на Красной площади, над тобой — звезды, под тобой — гранит и бездна, а по бокам — преграды, за которыми живут Власть [Кремль], Бог [Собор Василия Блаженного], Капитал [ГУМ] и Память предков [Исторический музей]. Здесь есть и Стражи. Дети, помните о смерти! Выход, кажется, всего один — бежать в сторону Васильевского спуска, но там река. Если глубокой реки вы боитесь, есть еще портал — Воскресенские ворота.

Пока мы идем к ним, подумайте вот о чем. Есть ведь люди, для которых Красная площадь — по росту, по рангу. Все места, откуда мы с вами, они какие-то неказистые, они ущербные, окрашенные вечным несовершенством. Все равняется по тем, кто внутри этих зданий может говорить свою волю. Им ведомо как отличить хорошее и правильное, хотя и они подвержены переменам. Но они причастны стихии Времени и чувствуют когда что лучше. Тебе вчера казалось, что ты хорош и нормален, сегодня ты дрожишь на краю, ты одинок, и все тебя покинули. Обернись на кремлевских людей, послушай их. Вокруг них всегда древнее искусство. Кремль — шедевр архитектуры, и площадь вся — шедевр. Они каждый день совершаются и утверждают себя на этом месте.

Пока мы идем к воротам, совершаем наш транзит, подумайте об этом: в размышление о пирамидах, готических соборах и древних летописях мы включаем историю их создания. Она полна деталями: каждый штрих ведь мог быть ошибкой. Создание — это формирование из суммы произведения. Возможно, уродливая сумма ошибок становится новой нормой и точкой отсчета. Как отличить, шедевр это или отвратительное зрелище?

Что ты плачешь, Оля? что ты плачешь, Толя? Вы плачете от величия? Или боитесь, что площадь вдруг станет вам некрасива? Да хуй с ней, дети! Зажмурьтесь — сейчас мы нырнем с вами в арочку, вот-вот уже, и выйдем на Манежную, и она расползается ярусами перед нами, и пусть она дальше от небесных сфер, но по каждому ярусу можно ходить и присесть там где-то можно будет, и людей посмотреть издалека, и все здесь гораздо равнее, и все можно.