Человек действует и существует в условиях пространства. Как правило, большая часть активности происходит внутри какого-либо помещения, будь-то дом, офис, мастерская, общественные пространства или третье место. В условиях улицы мы перемещаемся от одного пространства в другое. В условиях чистого природного ландшафта, почти всегда возможности активного социального взаимодействия замедлены и строятся так же на основании наличия на территории ландшафта функциональных территорий, отвечающих за бытовые, досуговые или организационные потребности. Таким образом пространства, здания, помещения и их совокупности являются неотъемлемым фактором в реализации человеком большинства форм активностей. А досуг, общение, обучение и разного рода социальные практики направленные на социальные изменения, например, получают больший вес и институционализацию если относятся к какому-либо пространству.

Причина по которой *место имеет значение, если мы говорим о либертарном и альтернативном процессе осмысления пространств — это автономность и понятие собственности. И то каким образом право собственности в условиях автономии может быть реализовано.

Сквоты являются самой нестабильной конструкцией отношений с местом. Но в то же время давшей начало, условно креативному переосмыслению пространств, их джентрификации. Про сквоты снято много хороших документалок, написано много интересных текстов и я полностью разделяю концепцию сквоттинга, более того она мне нравиться и эстетически привлекает. У меня даже есть небольшой опыт сквоттирования помещений. Более того, из окон моей арендованной квартиры видны пустые здания минобороны Сербии, в которых во время конфликта в Боснии жили, путем самозахвата, беженцы. Жили долго, около двадцати лет. Сейчас там пусто. Хотя это самый центр города Нови Сад и здания эти впечатляющие австро-венгерские особняки. Но невозможно долгосрочное планирование и инвестирование средств, времени и сил в место которого возможно завтра у тебя уже не будет.

Пространства

Crna kuca — эта автономная зона в центре Нови Сада. Социальный центр, активистский центр, концертная площадка, место где готовят еду для нуждающихся, проводятся дискуссии, есть свое радио, типография и библиотека…и тд. Основанный шестнадцать лет назад в две тысячи седьмом, несколькими организациями. Последние двенадцать лет ведет спор за право находится в помещении. История самого спора очень запутанная. Но основная суть в том, что одна организация kuda.org пытается оспорить сделку с недвижимостью в которой она, эта организация, была то ли прокладкой, то ли стороной. Дело темное, но ребята из черного дома утверждают, что этот спор далеко не между хозяйственными субъектами, а что дело в опосредованном давлении на центр. И за того какие темы поднимаются здесь, какие организации принимают участие, какие спикеры. Основные острые моменты это в целом, как всегда, анархизм, антифашизм, меньшинства, эко активизм, социальные проблемы. Поэтому в версию про давление охотно верится.

_____

На открытой встрече с орг составом черного дома, обсуждались разные варианты при которых возможно придется искать новое место для центра. И те варианты которые можно сделать сейчас по поиску помещений и их освоению. На будущее, как вариант Б или для других проектов в целом.

Но вопрос одного большого общего центра, как места в котором институциализируются и становятся устойчивыми активности, инициативы, проекты, стал центральным. Так как распределенная сеть проектов, инициатив и тд не дает нужной синергии которая происходит в процессе коллективной работы в одном пространстве, за счет общей материальной базы, возможности делить компетенции в сообществе. И так же само место начинает обрастать со временем патиной общих дел, оно становится ассоциированным с теми историями которые происходят в нем. Эти ассоциативные и символические факторы важны для самого комьюнити, как точка притяжение, третье место. И чем сильнее институциализированность места, сила его корней, тем сильнее пространство как дополнительная оболочка защищает его обитателей, их активности от внешних факторов. Дом всегда был убежищем, от всего что снаружи. Для третьих мест так же справедливо это ожидание защиты.

Подобные Черной Куче или Нью-Йоркскому пространству Woodbine проекты основаны на самоорганизации и кооперации. Как правило при минимальных финансовых возможностях, преобразуют старые и неиспользуемые помещения в не самых лучших районах, в новые точки меняющие культурный и социальный ландшафт. По эстетике, своему духу и корням такие проекты являются прямыми родственниками сквотов. И так же как и сквоты в восточном Берлине, вроде Тахлеса, невольно дают толчок к джентрификации. Такую особенность подобных мест, в изменении стоимости квадратного метра, не могли не подхватить коммерческие структуры. В конечном счете финансовая модель строится либо на низкой аренде, либо на покупке помещения если есть ресурсы, либо на выделении площади от муниципалитета или договоренностью с муниципалитетом.

-----кластеры

Если говорить безоценочно о процессах которые происходили в России c середины десятых с третьими местами, та эволюция от альтернативных, иногда напоминающих сквоты площадок, до коммерческих кластеров, как иногда их называли — бизнес-центры класса F — имеет обоснованные причины. В первую очередь это структура экономики и структура социальных связей.

Если рассматривать экономическую сторону, то получение прибыли в таких центрах достаточно простое. Арендуешь большую площадь по три доллара за квадратный метр, нарезаешь ее на помещения и боксы поменьше и сдаешь в субаренду за тринадцать — профит. Иногда отношения с собственником и арендатором сложнее, но в целом схема примерно такая. В роли добавленной стоимости, которая оправдывает гэп в десять долларов выступает тот нарратив которое пространство рассказывает про себя. Иногда это про искусство. Чтобы выжить, большой арт-площадке без стороннего финансирования, приходится использовать субаренду как инструмент. И в этом случае искусство является ядром вокруг которого строится кластер. Как например было с проектом Этажи в СПб, до того как он скурвился после продажи новым собственникам. Но зачастую, достаточно было только симуляции искусства: граффити на стенах и пары арт-объектов. Этого набора, плюс еще нескольких маркетинговых ходов, было достаточно, что бы такое место начало обрастать *креативным бизнесом.

Таким образом, выхолащивание практик социальной кооперации и подмена этих практик другим видом консюмеризма, и все эти проекты превратились в то, во что превратились. В бизнес-центры с декорациями креативности, заводя в тупик такую ветку развития пространств. Убирая сам процесс *креативности* из концепции, такие проекты всегда останутся лишь бизнес-центрами обреченными на увядание при очередной смене потребительских паттернов. Такие места не удовлетворяют более сложных человеческих потребностей: самореализации, самоактуализации, коллективного действия, в том числе по причине отсутствия экспериментов и новых практик.

----

*Ландшафты

Когда мы говорим об автономии, то так или иначе мы говорим о территории. Автономия на нелегальных рейвах предполагает отмену наркофобии, разрешительных документаций, фискальных процедур на определенной, пусть и временной, но территории. Как правило, рейвы в лесах, пустынях и других природных лакунах — краткосрочны. Отсутствие на территории капитальных сооружений не дает практикам свободы закрепиться.

Арт парк Никола-Ленивец*, Республика Ужупис, кварталы Христиании в Копенгагене, Ауравиль в Индии и тд.

Такие места дают больше возможностей для проверки на прочность и жизнеспособность множеству либертарных и других практик. Особенно все что касается быта, экономики, творчества и межличностных отношений. В таких пространствах есть возможность увидеть динамику и промежуточные результаты.

*Никола-ленивец упоминается исключительно в контексте ландшафтных арт-практик и альтернативных способов осмысления пространства и взаимодействия с ним.

Но все вышеупомянутые примеры по сути существуют в условиях установленных норм правообладания недвижимостью в той или иной степени. Распространение практик альтернативного социального взаимодействия возможно только в условиях анклава и учета внешних факторов. Например городской совет выделяет площадь под социальный активистский центр. Через несколько лет возникает конфликт между администрацией и руководством центра — центр выселяют. В другом случае заставляют арендодателя разорвать контракт. В условиях владения собственностью — ее арестовывают. Да такие ситуации не так страшны если речь идет о странах с развитой правовой системой. Но если речь идет о гибридных режимах в которых подобные проекты нужны в большей степени, то все становится сложнее.

Для реализации автономных практик и экспериментов нужны не только здания, но и защищенный от вмешательства из вне ландшафт/земля, на которую не распространяется юридическая и силовая монополия кого-то из вне. Территории сапатистов в Мексике или курдская Рожава считаются примерами построения либертарных сообществ с привязкой к географии места, отвоевыванием пространства и вооружённой защитой его.

Примеры Зомии или Либерлэнда показывают, что реализация автономии возможна так же при условии вакуума юридической и силовой власти. Если территория Зомии смогла выкристаллизоваться в силу своей сложной географии и особенностей региона, то Либерлэнд , пусть на данный момент в большей степени виртуальная территория с редкими офлайн-мероприятиями на местности, тем не менее перспективный пример территориального троллинга классических государственных отношений с территорией.

___