Разделяй и властвуй: «Щёлковский» как кундштюк позднего капитализма
У „Щёлковской“ приземлился космический корабль технократов-рыночников. Приземляясь, звездолёт раздавил Центральный автовокзал (1971, архитекторы А. Рочегов, В. Нестеров, В. Гинзбург) — подавившись, правда, мозаикой «Моя Родина», недавно приделанной ему на филейную часть в качестве боевого трофея.
Формы многофункционального комплекса на отлично подавляют пространство, а лезвия подсветки видны аж с Сиреневого бульвара. Стеклянный кивер фасада, весь в мягком жёлтом свете, указывает на запад. На нём укреплены девятиметровые часы, являющиеся «ещё одной из особенностей МФК „Щёлковский“» — что бы это ни значило. Тулья главного фасада украшена белой бахромой, спускающейся по неровной параболе вдоль южного и северного и оглушающей их. Под прозрачный и тёплый козырёк кивера затекают люди.
«Щёлковский» — это кундштюк позднего капитализма и прекрасный образец сегрегированного пространства; пространство «Щёлковского» насквозь, как выразилась бы Сета Лоу, securitized — обезопащено.
Шмонают не хуже, чем в аэропорту. «Женщины, проходим, мужчины, выкладываем всё металлическое», — велит разодетый во внушительную амуницию (нашивки, бесчисленные кармашки, едва ли не бронежилет) секъюрити. Предполагая в этом меры транспортной безопасности, начинаю обходить сооружение в поисках автобусных перронов.
По этажам ходят кудрявые юноши с одинаковыми, но модными стрижками. Фирменный магазин «Лего» призывает город (видимо, мёртвый) ожить. Пустоватые приплюснутые этажные залы просторны горизонтально, но не вертикально; ощущение — как от комнаты общежития в МГУ, хочется перевернуть набок. Впрочем, если перевернуть, получится коридор, но очень высокий. Клаустрофобию можно утешить зрелищем не слишком внушительного атриума, по которому снуют туда-сюда эскалаторы с открытым для обозрения механизмом: аттракцион неясного назначения.
У экофотовыставки (тонконогие артистки и крепкочреслые артисты балета танцуют на свалках в гриме, знаменующем грязь) начинаю сомневаться, туда ли я попал. Где же автобусы? Делаю круг по первому этажу и вновь не обнаруживаю никаких признаков автовокзала.
Робея, подхожу к одному из грозных стражей торгцентра:
— Я прошу прощения, а где тут, так сказать, автобусы? Вроде должны же быть в этом здании.
Страж, несмотря на грозную амуницию, довольно любезен:
— Конечно, в этом, но вход другой. Из дверей выйдите налево и вдоль здания до конца.
В лучших частно-государственных традициях позднего капитализма комплекс обошёлся городу бесплатно (заявил С. Собянин). Собственно горожанам в комплексе полагается торговая часть, тем же, кто не имеет московской прописки, но имеет счастье питать город рабочей силой, отведено гузно (или даже пелевинский оранус?) торгового центра — та часть, с которой обычно выносят мусор и в которую загружают товары для потребления. В многофункциональном центре оранус поглощает и выплёвывает в автобусы иногородний человечий капитал.
Да! Так называемый Центральный автовокзал — проект, ради которого всё это затевалось — занимает небольшую комнату на первом этаже и кровлю с перронами (на высоте 35 метров, хвастается сайт стройкомплекса Москвы!), при коей имеется зал ожидания побольше. И комната эта расположена в месте совершенно непарадном и к метро вовсе не близком. Неизменный КПП с выкладкой вещей на интроскоп, кассы, несколько рядов кресел. Из достоинств вокзала, отличающих его от крупной сельской автокассы, справедливости ради выделим детский уголок и комнаты отдыха. Пригородные автобусы, что характерно, оставили под эстакадой, избавив маятниковых мигрантов от необходимости ежедневно обыскиваться.
…По мере того, как один рендер на сайте стройкомплекса Москвы сменял другой, высота здания увеличивалась, прозрачность уменьшалась, а вывеска «Автовокзал» и вовсе отвалилась за ненадобностью. Чёрт бы с ней, с вывеской — ликвидация прозрачного на эстакаду фасада, вот о чём хотелось бы написать.
Глухой фасад — не новость притранспортных храмов потребления. Чистый город не должен соприкасаться с грязным пространством вокзала. Пространство вокзала — это место лиминальное, то есть пороговое; Мишель Фуко назвал бы его не-местом, местом-нигде, или гетеротопией.
Вокзал смраден. Вокзал наполнен людьми, находящимися в состоянии пороговом: это и те, кто следует из одного места в другое и вынуждены проследовать через
Напротив, торгцентр освещён и запаха не имеет. В нём играет музыка, способствующая хорошему настроению и лёгкому шагу. Заполнен ТЦ весёлыми и спокойными потребителями, находящимися в самом что ни на есть утопическом состоянии среди мистерии покупки и поглощения товаров.
Разумеется, два этих мира не могут смешаться. Поэтому «Атриум» выходит на Курский вокзал глухой стеной, а для попадания из вокзала в ТЦ необходимо подняться по лестнице и пройти по мосту — совершить своеобразный переход из лиминального состояния в потребительское. В «Европейском» на страже границы между миром вокзала и миром консюмеристского святилища стоят такие же внушительно экипированные стражи, как у «Щёлковского».
В этом их глубокое сходство, а не вовсе не во внешнем виде; «Европейский», как и другие платоновские здания, можно узнать по характерной черте мастера — на лестничных пролётах хорошо ощущается высота, и, если вам не повезло, страх её. Атриум «Щёлковского» напрочь лишён этой черты и роднится с «Европейским» лишь экипировкой охраны — черта притранспортного торгцентра.
Отзыв господина Варламова, конечно, в очередной раз выдаёт в нём профессионального блогера, которому совершенно не обязательно посещать объект, чтобы выдать о нём пламенеющую сердцем рецензию. Илья Александрович возмущён такой шестиэтажной пересадке, предполагая, будто она нужна для окучивания потенциальных покупателей торгцентра противу их удобства. Как же он ошибся! Блеск торговых залов органически несовместим с тусклым смрадом междугороднего транспорта, и вообразить автобусного пассажира с баулом среди утилитарных интерьеров и экофотовыставок, возле фирменного магазина «Лего» так же трудно, как вообразить там древнего грека.
Глухой фасад «Щёлковского» глядит на эстакаду, под которой одна за другой разворачиваются пригородные маршрутки, высаживая и загружая пассажиров Балашихи, Лосино-Петровского, Монина, Черноголовки. Подэстакадные туалеты подчёркивают лиминальность пространства.
29.01.2021
