Большой театр России в этом году решил закрыть свой сезон оперной премьерой.

И премьера эта оказалась больше себя самой. Казалось бы частная неудача отдельного спектакля, но в ней самым отчетливым образом аккумулировались все проблемные точки политики нынешнего руководства театра. И весьма недвусмысленно обрисовались далеко не самые радужные перспективы.

Итак, «Богема».

Едва успели снять с афиши прежнюю постановку (к слову, хоть и дословно следующую либретто, но довольно эстетичную), как тут же представили новую. Как-никак, одна из самых узнаваемых и, что немаловажно, кассовых опер в мире.

Режиссером постановки выступил Жан-Роман Весперини. Молодой режиссер, вчерашний ассистент Питера Штайна. Работал с ним в том числе и над несколькими проектами в России, включая «Аиду» в театре Станиславского и Немировича-Данченко. И видимо слишком глубоко в российский культурный ландшафт ассимилировал.

Как самостоятельный режиссер, Весперини оказался полностью беспомощен.

Во время просмотра казалось, что единственное, что двигало им в постановке — это избежать любых сравнений со Штайном. И для верности он решил заимствовать все у других. Штамп на штампе, клише на клише — все тысячу раз было, видено, давно состарилось и умерло своей смертью.

В итоге получился просто огромный безвкусный свадебный торт из банальностей и отсутствия сколько-нибудь выраженной собственной индивидуальности.

Режиссура здесь статуарная.

Прямиком из позапрошлого века. Все стереотипы, за которые оперный жанр часто высмеивают, собраны воедино и доведены до абсурда. Чтобы передать самые простейшие эмоции (приступ кашля или удивление) солисты вдруг внезапно замирают, как перед инсультом, изо всех сил выпучивают глаза, жеманно хлопают ресницами и картинно с широким жестом хватаются руками за грудь. В остальном — каждый просто выходит на сцену, поворачивается лицом в зал и поет. Всё. И так 2 с половиной часа с одним антрактом.

В какой-то момент возникает ощущение, что единственной актерской задачей, которую режиссер ставил перед исполнителями, было — выйти на сцену, мельком окинуть взглядом партнеров, повернуться лицом в зал и что есть мочи петь, чем громче, тем лучше, желательно вообще забыв про нюансы. А чтобы создать хоть какую-то видимость действия, режиссер велел солистам интенсивно ходить по сцене — справа влево, сверху вниз, туда сюда — и неизменно оправдывать это хождение тем, что со вдумчивым видом ощупывать абсолютно все встреченные на пути предметы. Лишь изредка артистам предоставляется возможность вспомнить о существовании друг друга.

Звучит смешно, но никогда прежде не видел постановки, где герои бы настолько усиленно и увлеченно хватались, трогали и терли реквизит и декорации вокруг себя. Серьезно, если все же решите увидеть эту постановку, не откладывайте надолго, есть серьезный риск, что премьерный лоск, который в этом спектакле навел сценограф Бруно де Лавенер, очень быстро сотрется.

Получилась же хрестоматийная, буквальная, прямая и, как следствие, зияющая своей пустотой «Богема» — мансарды, рестораны, камины, несчастные нищие молодые люди творческих профессий и карикатурно глупые толстые зажиточные буржуа.

Вроде бы не сказать, что случилось что-то сильно ужасное.

Многие мировые оперные дома (среди которых в частности особенно заметен знаменитый «Метрополитен-опера») ежегодно предъявляют порой и не одну премьеру с такой «пустой» режиссурой… Но тут возникает вопрос целесообразности и художественного планирования.

Во-первых, «Богема» — одна из самых часто исполняемых опер в мире за последние десятки лет. Если кто-то был в опере хотя бы раз, наверняка он был на «Богеме». И ей дословность просто противопоказана. Залу банально скучно, когда наперед можно безошибочно предсказать не только что произойдет дальше, но и как это будет выглядеть.

Во-вторых, мировые театры предъявляют подобные постановки с одной прозрачной и расчетливой целью — в них на солирующие партии приглашаются звезды мировой величины. Часто очень разные. И пунктирная, минималистичная режиссура требуется, чтобы заезжий исполнитель мог быстро войти в роль без лишней головной боли, привнеся на сцену свои личные наработки. И часто это получается хорошо, поскольку, как правило, у всех крупных мировых имен ярко развит артистический дар. Они не только поют, но и способны драматически свое пение доносить до зрителя. Иначе бы и не были такими звездами. Здесь же все солисты молодые. У кого-то перспективы больше, у кого-то меньше, кто-то уже состоялся, кто-то только начинает, но в целом каких-то наработок пока нет. И они послушно выполняют все задачи режиссера. Старательно и беспрекословно.

И в этом заключается главная досада и обида от этой «премьеры».

Дело в том, что в самой опере очень живое и крайне остроумное либретто. Пуччини изо всех сил старался слепить из этой истории излюбленную им мелодраму, практически силой выдавливающую слезу, но, к счастью, исходный материал ему полностью не поддался. И возможно в этом обстоятельстве и кроется секрет такой массовой популярности, легкости и доступности для зрителя «Богемы».

По сути все диалоги и сюжетные повороты устроены в этой опере в духе хорошего сериального ситкома. Ситкома о жизни молодежи. О первом столкновении с любовью, ревностью и смертью. Но в первую очередь — о крепкой дружбе, несмотря ни на что. О том, как дружить не только со светлой, но и с темной стороной человека. Об умении прощать слабости близкому другу и быть рядом в трудную минуту. Даже в финальной сцене смерти Мими на переднем плане не ее знаменитая предсмертная ария, а то, как друзья Рудольфа не могут найти сил сообщить другу трагическое известие. Пока он растерянно осматривает каждого из них по очереди и задает вопрос: «Зачем вы на меня так смотрите?», внутренне уже понимая «зачем».

Молодость, первое испытание сильными чувствами и сильными потрясениями — именно то, что делает эту оперу живой и интересной. И часто, даже когда в главных партиях поют суперзвезды с выдающимися голосами, а ставит ее именитейший режиссер, все проваливается из–за отсутствия именно юношеского задора — того самого священного огня, которым горит хорошая драма.

Но здесь вся команда спектакля — режиссер, солисты, дирижер — очень молодые ребята. И им просто полагается зажечь, высечь искру, из которой разгорится пламя. А они берут и ставят вот такого динозавра в 2018-м году. Еще и с плохо скрываемым старанием. И вместо того, чтобы видеть, как молодые таланты смело и дерзко творят будущее, видишь как они пытаются обжить прошлое и сами задыхаются в клубах поднятой пыли.

Безусловно, некоторые исполнители пытаются не терять молодежной лёгкости. Особенно это удается в мужском ансамбле (в разных составах в партии Марселя вообще значатся Жилиховский и Тодуа. В первого очень верю — сколько раз слышал, он всегда старался избегать банальностей. Второй сегодня превратил роль второго плана в главное действующее лицо). В женском же все куда скромнее. Я был на втором составе, и впервые поймал себя на мысли, что еще никогда в жизни так не ждал, чтобы Мими наконец уже умерла. Поговаривают, что и в первом все не лучше. Боюсь представить и совершенно точно не хочу проверять.

Но главным заложником этой «премьеры» стал дирижер Эван Роджистер.

Вот кого искренне жаль. Несмотря на некоторую шероховатость и тоже солидное использование банальностей (видимо это очень заразная бактерия), ему удалось расшевелить оркестр Большого театра, который, к сожалению, в последнее время печально известен снобизмом и завышенным чувством собственной важности многих своих музыкантов, из–за чего, вне зависимости от дирижера и исполняемого материала, оркестр театра стабильно играет себя на заданную тему. Подозреваю, что секрет такого успеха в природном обаянии и заразительной добродушной улыбке Роджистера. В итоге он единственный, кто в этом спектакле сохраняет свой юный возраст и привносит хоть какую-то свежесть, за счет чего даже самые избитые приемы воспринимаются скорее как юношеская наивность, которая этой опере очень идет.

Однако допустим, что все это не существенно, и не стоит таких обстоятельных недовольств. В конце концов в каждом театре случаются провалы. Каждый имеет право допустить неудачу и промахнуться.

Но здесь история уже не про отдельный спектакль, а про климат во всем театре.

Еще не так давно Большой был одним из ведущих и перспективных оперных домов мира. На «Руслана и Людмилу» Чернякова люди слетались со всего света. Возникали специализированные агентства, чтобы предоставить оперной публике культурный туризм исключительно с одной целью — посетить оперную премьеру театра.

Сейчас же театр демонстрирует, что целится в случайную и далекую от оперного жанра аудиторию, которая продолжает паломничество за люстрой. И иностранные гости, если и встречаются, то тоже сильно изменились. Теперь к Большому прибывают автобусы китайских туристов.

И теперь, завершая уже очередной безжизненный для оперы сезон такой премьерой, театр словно расписывается в добровольном отказе от звания мирового театра, принимая статус провинциального. Открыто признаваясь, что даже в таком статусе Большой — больше не театр оперы и балета. Теперь только балета. Да и того, за очень редким приятным исключением, преимущественно классического. А в идеале воскрешающего классику советского периода, чтобы чиновникам было где выгулять номенклатурные иностранные делегации.

Очень больно это перерождение ощущать. Стены те же, что на еще совсем недавних «Роделинде», «Билли Бадде», «Евгении Онегине», «Кармен» Паунтни… Но только кроме стен больше ничего не осталось. Теперь тут вот такая бальзамическая камера.

Но и в отрыве от конкретного театра, «новая» «Богема» показала куда более масштабную и интересную особенность.

В последние десятилетия среди поклонников оперы велись ожесточенные споры о постановках с ярко выраженным режиссерским взглядом и прочтением оперных сюжетов. И, как правило, степень негодования противников так называемой «режоперы» всегда знаменовалась пренебрежительной фразой «схожу, с закрытыми глазами послушаю».

И вот для подобных консерваторов родилась отдельная постановка — почти квинтэссенция их идеалов. Старательно и скрупулезно собранная хрестоматия режиссуры «широкого жеста».

Вот только у подавляющего большинства зрителей в зале глаза теперь закрываются сами собой. От скуки.

Даже случайные зрители, каким-то чудом не знакомые с сюжетом «Богемы», начинали тихо перешептываться о том, как дела на работе и у друзей. Либо хихикали все с тех же стереотипов об опере, где по 10 минут к ряду герой поет на иностранном языке, как он умирает.

При этом аплодисменты раздавались не после успешного исполнения арий, а именно после громкого. Многие, кто пришли в оперу впервые, были уверены, что в ней так и должно быть. И довольные таким узнаванием, совпадением своих представлений с реальностью, хоть как-то избавлялись от скуки физической активностью — хлопками.

Даже на финальных аплодисментах (и это в последний показ в сезоне!) самая бурная овация досталась не главным исполнителям, а цирковой собаке (не спрашивайте, смиритесь — в спектакле есть цирковая собака). Приблизиться к этому успеху удалось лишь дирижеру.

После спектакля, я задержался на выходе из зала. Специально высматривал, но не увидел никого с заплаканным лицом или хотя бы немного влажными, задумчивыми глазами. И это на «Богеме»! Возможно, конечно, не туда смотрел, но обычно на Пуччини таких людей находишь без особого труда. Просто в этом спектакле все не настоящее. Вообще. Как и в любой исторической реконструкции, все происходящее — фальшь и кривляние, давно утратившее смысл и забывшее саму свою суть. А подобное чувств не вызывает ни у кого. Даже у тех, кто первый раз «режет лук» вместе с Пуччини.

И в этом явлении прослеживается интересная мораль: не за всем, что лично тебе кажется правильным и приятным, будущее.

Сегодня оперный жанр ушел далеко вперед от желчных споров о «режопере» и «дирижопере». Первой уже самой скоро 100 лет. Вторая — так вообще природное ископаемое. И чем активнее мы будем бежать против движения эскалатора, тем быстрее окажемся в самом низу.

От всей души, искренне, желаю Большому театру понять это, перестать стараться угодить всем и радикально скорректировать курс. Не заигрывать с локальным зрителем, прикармливая его доступными билетами по талонам и паспортными досмотрами на входе, а развивать ландшафт и музыкальный уровень в стране. У кого-кого, а у Большого театра все ресурсы для этого есть.

Скоро, например, расскажу красивую и поучительную историю, как куда более скромный в ресурсах театр нашей страны, за счет хорошего вкуса и разумного планирования менеджмента, уже сегодня тихо делает важный проект, который будет определять наше культурное будущее на годы вперед.

Пока же очередная оперная премьера в Большом, которую и разбирать особенно не получается, потому что просто не за что зацепиться, демонстрирует уже сложившуюся систему. Систему того, что бывает, когда менджемент театра излишне легко идет на компромиссы. Эти компромиссы спускаются ниже по иерархической лестнице. И в итоге вся атмосфера отравляется.

В этой связи очень хочется в качестве лучшего предостережения о разрушительности для искусства заигрывания с компромиссами пожелать увидеть «новую» «Богему» Большого артистам и менеджменту других наших театров. И в первую очередь, конечно, Сергею Васильевичу Женовачу. Очень многих ошибок можно избежать. Очень многое становится очевидным. Вместо тысячи слов.

p.s.

Вернувшись в полностью расстроенных чувствах, включил запись «Богемы», которую мне давно советовали очень хорошие люди. Буквально недавно признавался, что никогда не сталкивался с неужасной «Богемой». Ни одна постановка в меня не попадала. Не то, что не ревел, а просто не испытывал эмоций, отличных от раздражения. И думал уже, что и в премьере «Большого» проблема больше во мне и моему протесту против выдавливания из зрителей слез дешевыми методами.

Но запись включил. И никогда я так редко не моргал на «Богеме». Абсолютный шедевр. Лучшая постановка, что на сегодня известна. Совершенно по иному звучит слышанная больше 100 раз музыка. И абсолютно блистательна спетый спектакль. Да, такая «Богема» существует! Мы ее долго ждали, и она нашлась!

Терпение… Наберусь сил, и обязательно поделюсь находкой. А пока…

Любовь, любовь, увы, не заменит дров нам…

___________

Видео, фото, обсуждение и комментарии: https://www.facebook.com/inner.emigrant/posts/483209348794640

Самые свежие обзоры и обсуждения театральных и музыкальных событий всегда первыми в Facebook: https://www.facebook.com/inner.emigrant